Дело о философском камне (СИ) - Куницына Лариса - Страница 15

— Не требуй от него слишком много, — проговорил Марк и, положив руку на плечо Жиля, добавил: — Я благодарен тебе за твою честность и верность. Ты вовсе не обязан был затевать игру с этим негодяем, тем более что для такой игры требуется определённый навык. Что за работу ты выполняешь в доме?

— Я исполняю мелкие поручения и иногда бегаю по городу, чтоб принести посылочки или записки.

— Повысь его, Компен, — распорядился Марк. — Думаю, что мы должны поощрять столь преданных людей.

— Если позволите, я поставлю его следить за вашим гардеробом и прибирать в комнатах, — предложил мажордом. — Я пару раз поручал ему чистить ваши сапоги и вытряхивать плащ после дальней дороги.

— Замечательная идея! — воскликнул Эдам. — И работа не пыльная, и жалование больше!

— И тебе сапоги чистить не придётся? — усмехнулся Марк, покосившись на него. — Ладно, пусть будет так. Обсудите с ним, что будет делать он, что вы, что Модестайн. Мне всё равно, как вы распределите обязанности, но они должны выполняться надлежащим образом! Что там с ужином?

— На стол уже накрывают, — с готовностью доложил мажордом. — Я сейчас сообщу её сиятельству, что вы вернулись.

Марк с усмешкой смотрел ему вслед, а потом нахмурился и взглянул на Эдама.

— Что это ещё за история с похищением документов? Потом поговори с Жилем и всё выспроси: как выглядел тот незнакомец, что конкретно говорил. И после предупреди остальных слуг и охрану, что, если они заметят его возле дома, то пусть хватают и тащат сюда.

— Вы думаете, это тот же, кто стащил ваш подсумок? — уточнил юноша. — Может, вам встретиться с господином Джин Хо? Его лисы видели этого негодяя! Хотите я схожу!

— Займись своим делом, — проворчал Марк и направился навстречу жене, которая уже спускалась по лестнице, радостно ему улыбаясь.

На следующее утро, наконец, потеплело. Сонное солнце несмело улыбалось сквозь привычную пелену облаков и потихоньку согревало замёрзшие улицы города, превращая остатки грязного снега в потоки воды, которые сливались в сточные канавы и бежали вдоль улиц, волоча за собой мелкий мусор. Выйдя из дома, Марк снова не пошёл в Серую башню, справедливо решив, что новые сведения, необходимые ему для расследования, нужно искать в других местах. Потому для начала он отправился на улицу источника короля Анри, чтоб всё-таки заняться бумагами в кабинете убиенного алхимика.

Когда он подходил к дому, он увидел скучавших у дверей стражников, которые, впрочем, тут же отсалютовали ему и поспешно схватились за бронзовые ручки, чтоб распахнуть створки.

— Что, приходил ли вчера алхимик с моим приказом? — на ходу спросил Марк, входя в тёмный холл.

— Он и сейчас здесь, — сообщил один из стражников. — Как явился с утра, так и не выходил, только горбун его проковылял пару раз до булочной и бакалеи, видно, чтоб купить еду для хозяина.

— Ясно, — пробормотал Марк, поднимаясь по лестнице, удивлённый рвением Аргента, столь необычным для такого легкомысленного с виду повесы.

Дверь в кабинет была открыта, и рядом на стуле, свесив ноги, терпеливо сидел горбун. Увидев барона, он попытался встать, но Марк остановил его порыв взмахом руки и вошёл. Аргент действительно был там. Его расшитый золотом бордовый камзол висел на спинке стула, стоявшего возле стола, а сам молодой алхимик сидел в кресле и читал какую-то тетрадь. На столе воцарился порядок, все бумаги были рассортированы и сложены в аккуратные стопки, книги перенесены на подоконник. Услышав его шаги, алхимик поднял голову и улыбнулся.

— Вы ранняя пташка, господин барон. Я обычно допоздна валяюсь в постели.

— Вижу, — усмехнулся Марк и, взяв его камзол, аккуратно повесил его на стоявшую в стороне деревянную вешалку, после чего сел. — Отправляя вас сюда, я не ожидал, что вы будете корпеть над этими бумагами сутками.

— Я предпочитаю заканчивать дела, за которые взялся, даже если мне приходится сидеть над ними по ночам. Не беспокойтесь, я поспал немного в гостевой спальне, и лишь недавно вернулся сюда, чтоб закончить.

— Боюсь представить, какую плату вы затребуете за эту услугу, — пробормотал Марк, взяв со стола потрёпанную амбарную книгу.

— Хватит и приглашения на ужин, — усмехнулся Аргент. — Мой хозяин платит мне достаточно, чтоб я не искал иных источников дохода. К тому же это дело показалось мне в какой-то мере увлекательным.

— Вы что-то нашли? — заинтересовался Марк.

— Нет, ничего, что подтвердило бы ваши подозрения о философском камне. Я тщательно осмотрел лабораторию и не нашёл там ни красного кристаллического порошка, кстати, он может быть и жёлтым, и оранжевым, ни ингредиентов, необходимых для его создания. Просмотрев записи Адеамуса, найденные там, я пришёл к выводу, что он вёл свои исследования довольно хаотично, пробуя все рецепты, которые попадали ему в руки, причём совершал при этом множество ошибок. Я лишь утвердился в мысли, что он был полным профаном в алхимии. В комнате его ученика я нашёл совсем другие записи. Тот вёл исследования скрупулёзно и внимательно, но и ему не хватало знаний, к тому же попадались явно негодные источники.

— То есть ни один из них не смог бы изготовить философский камень?

Аргент невольно усмехнулся.

— Мне известен только один алхимик, которому это удалось, и вы знаете, о ком я. Остальные же, какими бы умными и дотошными они ни были, являются либо шарлатанами, либо жертвами самообмана. И уж тем более подобное чудо не могло бы произойти с этими недоучками.

— Понятно. Но Адеамус демонстрировал получение золота своим клиентам.

— Способов продемонстрировать подобный фокус множество: бросить в тигль закатанный в воск золотой порошок, золочение металлических предметов с помощью кислоты, сурьмы, олова и малого количества золота, придание ртути жёлтого цвета или изготовление сплава, похожего на золото. Можно смешать золото с ртутью, а потом прилюдно разделить их, демонстрируя появление золотых частиц, или выделить золото из раствора солей. В любом случае либо золото присутствовало в эксперименте изначально, но было скрыто, либо это не золото, а нечто напоминающее его. Я знал одного мошенника, мешавшего раскалённый металл палкой, которая была полой. Внутрь он насыпал золотой порошок и затыкал конец восковой пробкой. Воск плавился, и золото высыпалось в тигль. Его появление вызывало священный трепет у зрителей. Кончилось это тем, что его намазали золотой краской и повесили на золочёной верёвке.

— Жестоко, — усмехнулся Марк, — но справедливо. Значит, и в данном случае это было жульничеством?

— Я уверен в этом!

— А рецепт, который я вам показывал?

— Он может быть таким же трюком. Мы не знаем, что там зашифровано, а написать сверху золотом можно что угодно.

— Логично, — Марк кивнул. — А теперь скажите мне, не нашли ли вы в лаборатории или здесь что-то, что говорило бы о том, что Адеамус занимался изготовлением лекарств?

— А вот это интересно! — с энтузиазмом кивнул Аргент. — Я обнаружил там множество трав, веществ, используемых для составления снадобий, и записи, из которых видно, что эти исследования составляли едва ли не большую часть изысканий этого прохвоста! Если поисками философского камня он занимался лишь иногда, внезапно увлекшись новым рецептом, обнаруженным им в какой-то старой книге или рукописи, то вот лекарствами он занимался постоянно. Но так же бездарно!

— О чём вы?

— Я изучил его дневники и записи об этом и пришёл к выводу, что он смешивал сильнодействующие вещества, полностью игнорируя свойства их сочетания и возможные побочные эффекты. Он был одержим поиском эликсира жизни, но понятия не имел об основополагающих принципах фармакологии. Такое чувство, что он жаждал любой ценой достичь результата, полностью пренебрегая опасными последствиями приёма его снадобий.

— Вы и в этом разбираетесь? — улыбнулся Марк.

— Это естественно. Алхимия во многом смыкается с фармакологией, потому что ставит своей целью изменение качеств исходного материала для достижения его новых свойств. Многие алхимики являются также талантливыми аптекарями, а аптекари нередко увлечены алхимией. По сути, и философский камень обладает всеми свойствами эликсира жизни, поскольку излечивает болезни и продлевает жизнь. Воздействие различных металлов и минералов на человека в центре внимания и тех и других, а травы лишь дополняют общую картину. Так вот, являясь бездарным алхимиком, Адеамус был таким же бездарным аптекарем.