Чертополох и золотая пряжа (СИ) - Ершова Алена - Страница 26

Сид стоял у подножья холма. Его пепельные волосы трепал осенний ветер. У ног, высунув розовые языки, лежали три гончие.

— С какой целью ты, Николас, вновь нарушил древний договор и явился ко мне без приглашения? — прошелестел Ноденс, и темный лес за спиной человека вспыхнул десятками желтых глаз.

— Не со мной этот договор заключался, чтобы я его соблюдал, — прорычал Николас, но потом вспомнил, что здесь он на правах просителя, и поспешил спешиться, — Но к тебе я пришел как к старому другу и почти что родственнику, Ноденс. Давина при смерти.

И без того бледное лицо сида побелело настолько, что стали видны тонкие вены.

— Что произошло?

— Ее безумие стало настолько сильно, что она кинулась в камин за поленом, решив, что там ее дитя. — Николас сжал кулаки. Ему не хотелось говорить об этом, не хотелось признавать свою слабость и просить помощи. Он знал, что толку от этого приезда не будет, но, как утопающий, хватался за любую, даже самую тонкую соломинку.

— Пойдем в холм, только не запирай дверь, ведь время для тебя станет течь иначе.

Николас проследовал за королем сидов. Внутри холма было светло, как днем, а воздух пьянил ароматами. Один прекрасный зал сменялся другим, но Николас шел, ничего не замечая кругом. Наконец перед ними возникло темное, затхлое помещение, освещенное лишь парой болотных огней. У дальней стены перед огромным котлом сидела старая горбатая сида.

— Да, мы бываем и такими, — произнес Ноденс, глядя на изумление гостя. — Если долго жить среди людей, есть вашу пищу и дышать вашим воздухом, то наша магия гаснет, и тело начинает стареть. Однако знания порой ценнее магии.

— Не тебе меня осуждать, среброволосый, — проскрипела старуха, жуя нижнюю губу, — Сам ведь пришел спрашивать о человеческой женщине.

— Раз ты знаешь, зачем я здесь, может, и скажешь, что нужно сделать?

— Скажу. В лечении ран моя помощь не нужна, ты сам обладаешь тем, что способно помочь, а вот с душевной хворью все гораздо хуже. Но девочку можно спасти. У Давины течет тонкая струйка сидской крови, поэтому холмы исцелят ее, но на землю людей она уже ступить не сможет.

— Нет! — прервал ее Николас. — Я не позволю! Сначала вы забрали у меня первенца, теперь и жену хотите. Не много ли?!

— Пойми, — король сидов посмотрел человеку в глаза, — это ты пришел за помощью, это ты собирался заплатить любую цену. Это ты пил зелье четырехлистника и корежил магию этих мест. Я дам тебе слюну моих собак, и она исцелит любые раны, но рассудок твоей жене не вернет.

— Я слышал, у тебя есть шкура, способная излечить от всех болезней.

— Есть, но она не исцеляет душу. Поверь мне, Николас, твоей супруге будет здесь хорошо. Она получит долгожданный покой. Все земные заботы отойдут для нее на второй план, и она обретет счастье, вечную молодость и магию. А ты сможешь навещать ее в любое время. Да, и когда твоя дочь вернется в Сид, у нее будет здесь родной человек.

Николас слушал это в полном молчании, наконец, когда Хозяин Холмов окончил, король задумчиво произнес:

— Мне кажется, там, в замке, ты неспроста заявил при всех моих поданных права на дочь.

— Тебе только кажется, друг мой. — Покачал головой Ноденс, — Ты пришел тринадцать лет назад в мой тронный зал, объявил во всеуслышание свою просьбу и обещание. Я должен был поступить также. Таков принцип магических клятв. Ну, так что ты решил? Привезешь в холмы Давину?

— Привезу, — сдался Николас. — Пусть лучше она будет здоровой и счастливой с тобой, чем больной и убитой горем со мной.

— Тогда поспешим, — Ноденс направился к выходу. — Слюна моих собак обладает лечебным свойством. Смажь ею раны своей супруги, и они тут же заживут, а после сажай ее на коня и вези ко мне, дорога сама ляжет вам под ноги.

Николас слушал его и мысленно ликовал. Неужели у него получилось обмануть судьбу?! Неужели все сложится иначе и Давина будет спасена?! Во что обойдется ему эта сделка? В данный момент все переживания отошли на задний план. Спасти супругу казалось самым главным, самым важным. Он придумает, как жить дальше. Женится во второй раз или будет наведываться в Холмы и рано или поздно заберет своего законного наследника. Все это решаемо, главное его жена будет жить!

Счастливый и вдохновленный, с сотней мыслей в голове, Николас шел за Хозяином Холмов, задыхаясь от переполнявших мыслей и чувств, а потому, когда сид неожиданно остановился, едва не потерял равновесие налетев на него. Николас отступил назад, озираясь по сторонам и пытаясь понять, почему обернулся и так странно смотрит на него Ноденс.

— Что случилось? — Николасу не терпелось вернуться домой.

— Кто-то закрыл дверь холма, — глухо произнес Ноденс и сокрушенно добавил: — Прости.

— Что значит, кто-то закрыл дверь холма? — не понял Николас. — Открой ее.

— Я-то открою, — Ноденс удрученно покачал головой, — но время здесь и на земле течет по-разному. Ты гостил у меня пару часов, а на поверхности прошло не меньше месяца. Мне очень жаль.

— Жаль? Тебе жаль?! — взревел Николас, хватая сида за ворот рубахи. — А как мне сейчас жаль! Поэтому слушай меня внимательно, Ноденс с Холмов. Клянусь всем, что у меня есть: если Давина к моему приезду окажется мертва, я сровняю твои холмы с землей.

— Уходи, — Ноденс открыл дверь, — я не хочу воевать с тобой.

Николас сделал шаг, и дверь за его спиной захлопнулась. В лицо ударил колючий ветер. Коня нигде не было. На дереве висели оборванные поводья.

— Проклятые нелюди, — прошипел король и отправился домой.

Ничего не удерживало его на этот раз, и ближе к ночи он добрался до замка. Бренмар встретил его могильной тишиной и спущенными знаменами. Растолкав спавшего у порога слугу и велев срочно отыскать советников и лекаря, Николас, не медля ни минуты, помчался в Восточную башню. Ступени казались бесконечными, и вот он, короткий коридор, ведущий в покои королевы. Николас дернул дверь. Еще раз, еще, но та не поддавалась.

— Ее величество леди Давина скончалась на следующий день после вашего отъезда, сир, — ровный голос лэрда Умайла рассек тишину. Король огляделся и только сейчас заметил, что в пустом коридоре не горят факела, у двери не стоит стража, а от стен тянет холодом.

— Сколько дней прошло с тех пор? — Николас прислонился лбом к деревянной двери.

— Почти пять недель, сир. Ваша лошадь пришла на третий день после смерти леди Давины, — голос советника дрогнул. — С порванными поводьями, но целыми стременами и не тронутой седельной сумкой. Мы не теряли надежды найти вас, сир. Месяц. Целый месяц егеря прочесывали лес вдоль и поперек, но все напрасно. Поползли слухи. Народ не хочет новой смуты, а сгинувший король, не оставивший наследника, — это очень страшно…

— Ааа! — кулак Николаса впечатался в тяжелую дубовую дверь. Боль отрезвила, позволила спасть пелене тягучего оцепенения. — Грег, как она умерла? — спросил король еле слышно.

— Во сне. Врач дал ей маковый отвар. И она ушла с улыбкой на устах. Я сам лично положил ее на костер и позволил насыпать курган в долине королей…

— Покажешь потом.

Лэрд Умайл кивнул.

— Ваше величество! — на верх башни вбежал запыхавшийся лэрд Конна. — Как я рад вас видеть! Вы не представляете, сколько всего произошло за ваше отсутствие! Ваша жена…

— Я знаю, — перебил его Николас.

Первый советник со злобой уставился на обогнавшего его «товарища».

— О, да! Соболезную! Я приказал повесить этого шарлатана-доктора за то, что он натворил. И да… — лэрд Конна замялся, соображая, как правильней сформулировать мысль в свете текущих событий. — Девочка. Дочь вашей супруги.

— Что с Эйнслин? — Николас резко повернулся.

— О!! Вы не знаете?! — советник был рад, что сумел первым принести эту новость королю. — Малышку забрали сиды. В ночь, когда умерла наша горячо любимая королева, девочка и кормилица пропали, а в люльке нашли лишь три сухих ясеневых листа.

Николас сжал кулаки.

— Вот значит как?! Ну что же. Я поклялся защищать свою семью с мечом в руках, но сиды подлостью и обманом лишили меня самого дорогого. Теперь пусть трепещут, ибо не будет у них ни одной семьи, в которой не станут плакать по близкому. Завтра с утра собирайте совет, я объявляю войну Ноденсу с Холмов!