Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 61

Чтобы все это появилась люди должны владеть собственным делом. А большинство числилось или работниками меховых компаний, или свободными промышленниками, сдающими шкуры и меха всё тем же компаниям. Лёшкины пролетарии в этом смысле мало чем отличались. Все они отоваривались на наших складах. Фермеры получали товары в обмен на зерно, а индейцы в факториях в обмен на шкуры.

— Ты пытаешься ухватить за палку не с того конца, — заметил я. — Чтобы повысить внутренний спрос, нам нужно завести буржуазию.

— Что? — не понял Тропинин.

— Основа любой цивилизации — город, — пояснил я. — А основа любого города — буржуазия. Третье сословие, средний класс, называй как хочешь. Но без буржуазии у нас ничего не выйдет.

Лёшка привычно полез за трубкой.

— И Пётр, и Екатерина обломали зубы, пытаясь завести в России буржуазию, — резонно заметил он.

— Пётр с Екатериной сами виноваты. Их возможности были не чета нашим. Им следовало сажать в лавки рекрутов. Именно так. Забирать крестьян из деревень и вместо ружья давать в руки весы и гири. Хватать за шиворот, спрашивать «Что умеешь делать? Сапоги тачать? Садись, открывай обувную фирму».

— Пётр в таком духе и действовал.

— Нет, нет, — возразил я. — Он раздавал мужиков заводчикам. И выходило у него на одного коммерсанта или промышленника тысяча рабов. А Екатерина наступает на те же грабли. Предприниматель для государства — это курочка несущая золотые яйца. Больше курочек — больше яиц. Они же думают, что большие курицы будут нестись лучше.

Лёшка думал точно так же. Он делал ставку на индустрию.

— Одним декретом коммерсанта из мужика не сделаешь, — осторожно заметил он. — Нужны знания, опыт.

— Значит, надо было открывать коммерческие училища и сажать рекрутов за парты. Вот в морской корпус повелел брать «добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением», а купцы с мастерами что, от сырости должны завестись?

— Вот и попробуй.

— И попробую. Тут главное отбросить либерализм.

— Уже интересно, — сказал Тропинин с сарказмом и выпустил колечко дыма.

— Наивно ожидать будто люди, не читавшие Адама Смита или Маркса, сами созреют до элементарных понятий. Значит надо действовать методами развитого социализма. Тем паче, что мелкая буржуазия в России едва сводит концы с концами и по социальному статусу больше напоминает пролетариат.

— Методами развитого социализма, это как?

— К стенке несогласных ставить буду! — буркнул я.

— Как и всякий интеллигент, столкнувшийся с реальностью, в которой идеалы свободы отнюдь не находят отклика у народа, ты собираешься прибегнуть к презираемым тобой методам оппонентов и насаждать свободу посредством террора. И в этом твоя беда.

— Это не беда моя, но вина. Беда интеллигенции как раз в том, что она не решается на жёсткие меры. А я как-нибудь справлюсь с угрызениями совести. Но если серьёзно, нужен системный подход.

Системный подход заключался в просматривании личных дел колонистов и свободном полёте мысли. Я просто представил, что хотел бы видеть вокруг себя в городе.

А хотелось мне многого. Меня удручали наши магазины, больше похожие на мрачные овощехранилища, хотелось видеть витрины, наполненные модной одеждой, сырами и копчёными колбасами, вывески, скрашивающие однообразие кирпичных фасадов. Хотелось гулять вечерами по набережной под фонарями, брать извозчика и катить, ну если не в номера, то на дружескую игру в покер. Хотелось умываться душистым, а не удушливым мылом, надевать почаще свежее бельё, ужинать в клубе, а завтракать с чашечкой кофе и газетой в руках. Чтобы в парках играла музыка, продавались пирожки и хот-доги. Чтобы детишки катались на каруселях, а по променаду прогуливались модистки, гризетки и дамы которых они одевали в прекрасные платья и шляпки. Разве многого я желал?

Некоторые предприятия возникали естественным путем. Хуторянин приходил в город, чтобы продать зелень и овощи сперва в ресторан, а потом и другим желающим. Со временем по дружбе он стал брать на продажу продукцию соседей, которые были слишком заняты на своих фермах. Затем он вдруг понимал, что торговля приносит меньше хлопот, но больше прибыли, чем работа на земле и переключался на одну лишь торговлю, превращая свой хутор в имение. Наконец, у него возникала мысль завести в городе постоянную торговлю, а для закупки и перевозки продуктов нанять приказчика. И вот у нас строится новый дом с лавкой зеленщика на первом этаже. Вслед за зеленщиком появились мясники, а я надеялся что вскоре появятся и поставщики молочных продуктов.

Продуктами дело не ограничивалось. Перебравшийся, наконец, на нашу сторону океана русский якут Коврижка устроил конезавод неподалеку от Туземного городка, а ветеран колонизации Чиж вместе с семейством прекрасным образом разводил собак. Хотя ездовые здесь были без надобности, охотничьи или сторожевые имели ограниченный спрос, а до сыскных и конвойных цивилизация ещё не додумалась, отбоя от покупателей у Чижа не было. Как ни странно, больше всего щенков приобретали индейцы, просто для развлечения.

Но такой естественный путь приумножения буржуазии был большой редкостью. Пришлось засучить рукава.

Среди беглецов из России мне удалось отыскать шорника, хмурого башкира по имени Габбас, который, как говорили, воевал в отряде Караная Муратова за армию Пугачёва (сам он, впрочем, отмалчивался). Хотя ассортимент его продукции был скуден, он по крайней мере умел делать седла и упряжь. Тропинин откуда-то добыл несколько кож крокодила и втолковывал Габбасу, что хотел бы сделать из них ремни, сумочки, портмоне и прочую галантерею. Ради такого дела я не поскупился и заказал пристроить ещё одну лавку к Гостиному двору и вскоре наш башкир обзавелся учениками из бывших калги.

Одного бывшего зверобоя я посадил на торговлю скобяным товаром, другой начал торговать львами. Львы имели необыкновенную популярность в Виктории, большую даже чем статуи обнаженных наяд. В своё время Яшка с ватагой закупили целый зверинец ради украшения особняков, так что их улицу вскоре стали называть не иначе как улицей Львов. Парням в тот раз просто некуда было потратить деньги, что они привезли из Кантона, а я уж постарался не продешевить и содрал с них три шкуры. Но внезапно в городе возникла мода и чуть ли не каждый обладатель дома хотел видеть парочку львов у главного в хода.

До сих пор я заказывал и покупал львов в Амстердаме и Лондоне. Бронзовых, каменных, изготовленных из искусственного камня на фабрике Элеоноры Коуд. Хорошего скульптора, который мог бы копировать европейские образцы, в Виктории не нашлось, поэтому я заказал Тропинину чугунные копии. Всё равно Лёшкин чугун больше никуда не годился. Он получался неоднородным хрупким. Пушки из такого использовать было бы опасно, применять его для несущих конструкций тоже. Вот и отливали декоративные решетки, украшения, тумбы, скульптуры. Всё это, как и прочие стройматериалы — изразцы, кирпич, известь, краску продавали вместе со львами.

Не возникло проблем с посудной лавкой, куда я передал свою долю фарфора, запасы оловянных кружек со склада компании. Вдобавок мы давно уже обжигали разнообразную керамику на кирпичном заводе, а Тропинин пробовал изготавливать кухонную утварь из железа.

С лавками вообще было проще. Был бы товар, а продавца несложно сделать из обычного зверобоя или мещанина. Считать-то худо-бедно умели все, четверть даже осиливала ведение амбарной книги. Другое дело, что товар следовало где-то брать. Не мог же я снабжать вдобавок к собственной компании ещё и мелкий бизнес? Для начала я мог завезти купленную где-то на распродаже партию, но затем лавочникам предстояло найти поставщиков. кроме лавок нам требовались мастерские. Всякие там сапожники, шляпники, цирюльники, часовщики, оружейники, портные. С услугами тоже выходило не так просто. Многие. вроде маляров или плотников просто не нашли бы у нас работы, потому что парни привыкли делать такие вещи самостоятельно. Разве что стекольщик сразу же обзавелся клиентурой. Тропинин как раз наладил производство оконного стекла, и мы принялись переделывать фасады, пристраивая к ним витрины. Внутри теперь было светлее и чище обычных лавок этого времени. Красивые вывески дополняли антураж, а несколько фонарей подсвечивали все это великолепие в тёмное время. Вместе с побеленными известью фасадами это здорово оживило улицы. Мрачный красный кирпич понемногу отступал.