Команданте (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 7

— Что здесь? — капитан Салмон не мог оставить собравшуюся толпу подчиненных без внимания.

Он протолкался вперед, секунду помедлил, потом решительно задернул полог:

— Всем немедленно в оцепление! Сарженто, продолжайте осмотр!

— Слушаюсь, сеньор капитан!

Всех трофеев нашлось несколько брошенных в лагере винтовок, но спускать вниз пришлось своих раненых и убитых — когда сарженто сунулся в склад, там сработала закладка и пятерых, стоявших за ним, убило наповал.

— Все оттого, что он не перекрестился на распятие, — убежденно бурчал Иллаюк, вместе с тремя сослуживцами тащивший носилки, — убило больше, чем в бою!

— Разговоры! — пресек шепотки капитан.

Но всех заткнуть невозможно, тем более найденная часовня шла вразрез с тем, что рассказывал капитан на занятиях об отношении коммунистов к верующим. Выходит, капитан врал?

Внизу хлопот добавилось — у двух грузовиков оказались пропороты шины, еще два напрочь отказались заводится и только Магали знал, что без Иская тут не обошлось. Пока возились с машинами, перекидывая целые колеса к работающим движкам, снизу подъехали инструктора и подкрепление. Майор Шелтон приказал погрузить в первую очередь раненых и реквизировать местные машины, если таковые найдутся.

Только к вечеру рота разобралась с транспортом, прихватив бесхозный джип, и последние солдаты забрались в кузов грузовика. Капрал сел под борт, надвинул на нос кепи и предался воспоминаниям — ехать предстояло не меньше двух часов.

* * *

После выстрела одна половина зрителей шарахнулась влево, вторая вправо. Не шарахнулся только один солдат, сидевший ровно посередине — он вздрогнул, наклонился вперед и кубарем покатился вниз.

Закричал на английском лейтенант-янки, ему вторил на испанском капитан Салмон, американские сержанты-медики рванулись к упавшему, а Киспе, недавно произведенный в капралы, погнал свое отделение за носилками. Заурчал грузовик, подавая задом к группе над телом, мастер-сержант ловко откинул борт и в кузов, легко подняв вдесятером, занесли раненого, следом запрыгнул штаб-сержант Хапка с капельницей в руках…

Пять минут — и о происшествии напоминала только медленно оседающая пыль, взбитая колесами машины и ругань офицеров-боливийцев.

— Кто придумал этот дурацкий «бац-шлеп»[12]?

— Ну, солдат должен уметь определять расстояние до стрелявшего…

— Да нахрен было стрелять в сторону толпы?

— Для реалистичности…

— Ага, реализма у нас теперь хоть жопой ешь. Стрелок наверняка кроме кечуа другого языка не знает, так? — капитан Салмон оглядел всех в ожидании возражений, но не получил их, хмыкнул и продолжил. — Вот и результат. Приказали «реалистично» выстрелить над головами, он и выстрелил, как понял. Сеньоры офицеры, впредь непременно дублировать приказы на кечуа.

— Но…

— Не волнует. Не знаете сами — найдите себе переводчика.

Из шести с половиной сотен будущих рейнджеров индейцы кечуа и аймару составляли процентов восемьдесят, большинство из них имели крайне ограниченные познания в испанском и на этом фоне Киспе выглядел просто отлично, благодаря партизанской школе.

Еще в первый день, когда полсотни самых первых кандидатов в рейнджеры отправили разгружать два Геркулеса С-130, он стал транслятором между американцами и местными. В первой группе из четырнадцати «зеленых беретов» все офицеры и сержанты говорили на испанском — кто с рождения, как сержант Даниэль Чапа или мастер-сержант Оливерио Гомес, но вот знатоков кечуа или аймару не было ни одного.

Помимо инструкторов, самолеты доставили штабное оборудование, учебные материалы, радиостанции и даже пайки на сто семьдесят девять дней. Магали еще удивился такой странной цифре, но Гомес объяснил ему, что инструкторская группа имеет статус временной, а значит, не может существовать более полугода. Мастер-сержант еще тогда обратил внимание на толкового паренька и доложил про него начальству.

Немало помогла и физподготовка — касик здорово натаскивал своих бойцов, правда, не так сильно, как это делали американцы. Каждое утро в батальоне начиналось с ударов чугуниной по рельсу, да таких, что на звук высовывались все местные змеи, птицы и даже гаррапатос. Стоило только поднять голову — следовала команда «¡Salto!»[13] И любому рейнджеру, где бы он не находился, надлежало сигануть в воздух с криком «¡Una mil, dos mil, tres mil, cuatro mil!»[14] и приземлиться по-парашютному — на согнутые в коленях пружинящие ноги. Нет, прыжков тут не предполагалось, просто методику использовали ту же, что и для рейнджеров армии США, а для них выброска с парашютами обязательна. Поначалу Киспе недоумевал, зачем выполнять команду, которая никогда не пригодится, а потом догадался — она вырабатывала привычку подчиняться без раздумий и готовность к действию в любой момент.

Затем легкая получасовая зарядка и короткая, часа на два-три, пробежка по распадкам и ущельям, выходящим в долину Рио-Сичес. Поначалу слабые новобранцы сдыхали после первого же километра, но тренировки не прекращались. Уже через месяц вместо десятка отставших на взвод в хвосте плелись один-два солдата, причем инструктора уверяли, что таких отчислят.

Даже во время занятий с оружием, наставлениями или вообще в любой момент инструкторы могли рявкнуть и «¡Salto!», и «¡hacer subir!», то бишь «упал-отжался» и «squat jump!», то есть «прыжок из приседа». Последнюю команду подавали на английском, на испанском она звучала длинно и невнятно, но с каждым днем она и другие гремели по всему лагерю все чаще. Главной проблемой, помимо языка, поначалу стала слабосильность новобранцев, американцам пришлось организовывать для них дополнительное питание. Сами же они готовили отдельно, после того, как майор Шелтон обнаружил в разрезанной напополам и поставленной на огонь бочке некое «боливийское рагу», в коем явно присутствовали змеи и бог знает что еще. Индейцы жрали и не такое, да и вообще их навыки жизни в мало-мальски цивилизованном окружении были почти никакие. Например, американцам пришлось строить самые обычные полевые сортиры — траншеи с «сиденьями» из жердей и приучать ими пользоваться. Боливийцы послушно отрыли несколько ровиков, но продолжали ходить в кусты. А поскольку с туалетной бумагой они были знакомы слабо, то никаких «маячков» не оставляли и озверевшие инструкторы, после того, как несколько раз вляпались, устроили террор. Все залетчики, в том числе «отказчики» от сортиров, получали задание вычищать окрестности и закапывать найденное вдали от лагеря.

Сержанты-медики пытались привить солдатам навыки гигиены, но индейцы даже не очень понимали необходимости мытья тела — они так привыкли, отчего почти поголовно страдали разными кожными болячками. Зубы чистили от силы человек сорок, правда, их число медленно, но верно увеличивалось. Так что MTT BL-404 занималась не только военной подготовкой, но и санитарным просвещением.

— Гуки, вылитые гуки, — мастер-сержант Миллард резюмировал свои впечатления от первой недели. — Мелкие, дикие и раскосые.

— Ну, — хохотнул лейтенант Валландер, — нам не привыкать. Хуже, что здешние военные мыслят в категориях обычной войны. Для них герильерос и мятежи чисто теоретический вопрос, они не понимают, что и как с этим делать.

— Это не наша компетенция, лейтенант, — вернул его на землю начальник штаба группы, капитан Фрике. — К делу, джентльмены. По распоряжению майора Шелтона с сего дня запрещается ездить за покупками в Кочабамбу.

Инструктора восприняли это молча, но с известным скептицизмом и капитан поспешил объяснить:

— Мы должны дать местным максимум бизнеса. Поэтому все покупки — только в Тарате, стрижка, стирка и прочие услуги — только у местных. Это ясно?

— Да, сэр!

— Завтра майор Шелтон вместе с офицерами группы и батальона встречается с местными чиновниками и гражданами. Нам же предписано проявлять максимум такта к жителям города. Кстати, самым уважаемым лицом тут является не мэр и даже не настоятель храма, а директор школы. Что по личному составу?