Команданте (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 52

— Как всегда. Прилетел, навел суматоху, обосрался, дал ценные указания и улетел, — скептически скривил лицо сидевший за рулем.

— Ну, не скажи, кое-что полезного он сделал. Последняя операция мне, например, нравится.

— Вот именно что «последняя». Есть у меня ощущение, что пора готовить пути отхода.

— Ощущения? — настороженно спросил пассажир.

— Именно, — водитель не стал делиться оперативной информацией с коллегой из другого ведомства.

— Ну… у меня тоже они есть, — медленно подтвердил сидевший справа. — Кстати, через пару месяцев в Буэнос-Айресе будут курсы для нашего брата. Нет желания поехать?

Водитель понимающе усмехнулся и поддал газу, оставив сержанта с пулеметчиками чихать у шлагбаума.

* * *

Маленького человека тащила за собой большая толпа, запрудившая улицы Ла-Паса. Повсюду над головами реяли красно-желто-зеленые флаги Боливии, при криках «Долой!» или «Свобода!» вздымались кулаки, а человечек все пытался выбраться на берег. И в самом деле, работу никто не отменял, даже если толпа подхватила и понесла всех, кто в тот момент был на рынке, это же не повод бросать дело?

Ходить и орать оно, конечно, весело, но ведь они потом проголодаются и придут в десятки уличных едален, а там никого нет! Все бросили работу и побежали вслед! Не-ет, надо срочно обратно, если в тот момент, как толпа начнет расходится, он окажется единственным на рынке, у кого найдется горячая еда, за вечер можно будет заработать больше, чем за неделю! Так что надо сначала выгрести поближе к стенам, а там за что-нибудь зацепится, а еще лучше уйти дворами.

Шепотки о мятеже в Санта-Крусе пошли три дня назад — чертовы камба[79] все время недовольны начальством в столице и поднимают бузу при каждом удобном случае, но на этот раз все выглядело значительно серьезнее — в 6-м военным округе три дивизии, и все три вывели солдат на улицы, заняли города департамента, объявили, что будут применять силу при любых попытках «дестабилизации» и потребовали отставки Баррьентоса.

И первые демонстрации начались тоже три дня назад, но тогда полиция сумела загнать смутьянов обратно в университетский городок, хотя многие жители Ла-Паса поддерживали студентов. Ух, сколько было вечером разговоров на рынке — падет Баррьентос или нет? Что будет делать армия? А шахтеры? Вернется ли президент Пас Эстенсоро? И торговля хорошо шла — спорщики не забывали приходить за следующей кружкой кофе и чорипанами[80], почти все раскупили, пришлось ночью бегать на закупки, чтобы начать день во всеоружии. Утром-то что — перехватили пирожок-другой и на работу, в обед тоже посетителей не жди, большинство предпочитает что-нибудь посолиднее, чем кусок на бегу, зато вечером…

Конец второго дня тоже пошел на ура, было что обсудить — в шахтерских районах началась забастовка, горняки на этот раз объявили «свободной зоной» не только рудники, но и департаменты целиком. Да еще и вывели рабочую милицию под лозунгами «Помни Йайагуа!» на патрулирование городов, причем в города Оруро и Потоси отряды вооруженных горняков перебрасывали с выработок на грузовиках. Рыночных гуру политического анализа больше всего поразило бездействие армии — гарнизоны объявили себя «нейтральными» и заперлись в казармах. Днем пришли вести из Камири, где точно так же при попустительстве военных город взял под контроль профсоюз нефтяников. Правительство все пыталось уговорить мятежников, даже ценой предоставления им министерских портфелей, но в Санта-Крусе стояли на своем.

— Долой Баррьентоса! — заорал долговязый мужик из числа заводил.

— Долой! Долой! — откликнулась радостным ревом толпа.

— А ты что не кричишь, не рад? — ткнул сосед бывшего рядового Торрелио.

— У меня, падриньо, на рынке огонь под котелком остался, как бы беды не случилось, — вывернулся повар.

— Давай-ка к стене протолкаемся, — неожиданно предложил помощь сосед.

Вчера новости продолжили сыпаться как из мешка. С утра газеты вышли с объявлением о всеобщей бессрочной забастовке до отставки президента. Против выступили только несколько мелких партий и эти, как их, фалангисты. Но у БСФ дел и без стачки по горло, многие их офисы разгромили, а засевшим в них крепко накостыляли, а кое-кого и подстрелили. Но главной новостью стал выход герильерос — они спустились с гор и заняли два десятка городов, перерезав соединяющие Боливию дороги. Ну и попутно вломив местным рондас, отчего уцелевшие сидели тише воды, ниже травы.

Торрелио, конечно, возблагодарил Деву Марию Розарию за то, что он вовремя дезертировал из армии и сейчас трудится в Ла-Пасе, подальше от всех этих опасных мест, но осторожности не сбавлял, а то еще выйдет, как в прошлый раз…

Ну вот, прямо накликал. Стоило выбраться из толпы, проскочить пару улиц, радуясь, что здесь посвободнее, и завернуть за угол, как ему почти что в лоб уперся ствол танка. Железная каркалыга перегораживала проход в сторону Пласа Мурильо, за ней с винтовками «на грудь» выстроилась шеренга солдат… Торрелио обернулся и понял, что попал — со стороны факультетов шла толпа студентов, причем флаги у них были не только национальные, но и красные, коммунистические и даже черные с чаканой, партизанские.

Не доходя метров пятидесяти до танка, студенты устроили митинг, все с теми же требованиями — отставка президента, демократические свободы, национализация, «возврат к идеям революции 1952 года» и Торрелио, подобравшись поближе к бронированной громаде, малость успокоился. Как оказалось — зря.

На поперечных улицах, невидимых с его места, раздались крики и вскоре в митинг врезались несколько групп полиции, вздымая и обрушивая на протестантов дубинки. Толпа качнулась, закипела драка, фараонов массой отбросили обратно…

Грянул залп.

Вопреки ожиданиям, толпа не кинулась врассыпную а, наоборот, взревела и подалась вперед. Стукнуло еще несколько одиночных выстрелов, а потом вдруг зачастили пистолеты-пулеметы, этот звук Торрелио хорошо запомнил по налету в Тарате — тогда ими пользовались партизаны.

Рев толпы нарастал, число флагов тоже и, похоже, фараонов окончательно смяли, судя по тому, что из прохода между домами к танку выскочил окровавленный полицейский капитан.

— Лейтенат! — заорал он на армейского. — Нам требуется помощь!

Офицер, безучастно наблюдавший всю заваруху из башенного люка несколько даже лениво ответил:

— У нас приказ блокировать площадь и не покидать места, во все остальное не вмешиваться.

Капитан отчаянно махнул рукой, вытер кровь с лица и с пистолетом в руке потрусил дальше, но из проулка выплеснулась очередная группа демонстрантов и сомкнулась над ним как волна, не дав сделать и выстрела. Возбужденные протестующие опять остановились совсем близко от солдат. Торрелио вжался в стену, ожидая самого худшего. От толпы отделилась девушка, медленно дошла до танка и обратилась к лейтенанту с просьбой пропустить их к Ассамблее и Дворцу правительства.

— Сеньорита, я имею приказ блокировать площадь и не покидать места, — повторил офицер и внезапно улыбнулся.

Храбрая девица неожиданно легко запрыгнула на броню, поднялась к башне и поцеловала офицера, старательно делавшего вид, что несет службу.

— Армия с народом! — торжествующе прокричала студентка.

Откуда взялись кантуты[81], которые демонстранты вставиляли в стволы винтовок, когда протекали сквозь заслон, Торрелио не заметил, он вообще сообразил, что происходит нечто странное только когда увидел букет, торчащий из дула танка.

— На аэродром! Баррьентос уехал на аэродром! За ним, устроим проводы! — пронеслось по толпе и тысячи людей, как один человек, развернулись и потекли в сторону Эль-Альто.

Дезертир перекрестился, в очередной раз возблагодарил Деву Марию и заспешил по пустеющим улицам на рынок.

Вечером те, кто побывал на аэродроме и вернулся, со смаком рассказывали о тамошних событиях:

— Едва успели! Мы пока пешком добирались, ему готовили самолет, но армия заблокировала полосу.