Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 86

И я, слушая его, во многом вынужден был с ним соглашаться. У меня просто не находилось аргументов для возражений. Да, да, да… Но всё равно я свою жизнь в «совке» вспоминал с затаённой радостью. Может быть, просто потому, что был молод и уверен в себе, а будущее виделось в радужных тонах. Ведь рано или поздно социализм победит, советский человек будет иметь всё – только трудись. Прозрение наступило в 80-е, когда пошла череда смертей генсеков. Думалось, а ведь куда-то не туда мы ползём. Нам столько лет обещали, что мы скоро станем жить лучше, а это «скоро» почему-то никак не наступало. Где мы свернули не туда? И потому Перестройку с рухнувшим «железным занавесом» практически все восприняли с воодушевлением. Вот теперь-то точно заживём! Ага, зажили… Такого разгула преступности, такого количества нищих не было со времён Гражданской войны. Даже в Отечественную, наверное, до такого не доходило.

Ну ничего, прошла страна через горнило 90-х, выстояла, нашлись люди, которые смогли взять бразды правления в свои руки и направить повозку под названием «Россия» в нужную колею.

А у нас пока встреча Нового года. Сегодня 31 декабря, страна готовится встречать новый, 1971 год. Девчонки пришли ещё днём, занялись стряпнёй, Вадик подтянулся ближе к вечеру – были дела в институте по комсомольской линии.

Я разжёг камин, затрещали в огне полешки, стало совсем уютно, и девочки стали накрывать на стол. Легенды советских застолий – салаты «Оливье» и «Селёдка под шубой», сырная и колбасная нарезка, мандарины, бутерброды со сливочным маслом и красной икрой.

Своего часа ждали принесённые с чердака, охлаждённые бутылки шампанского и грузинского. Водку тоже поставил, хотя ни я, ни Вадим вроде бы не собирались употреблять крепкое спиртное. Но стоит и стоит, есть не просит, пусть даже для украшения стола. Был и лимонад, опять же охлаждённый.

В 11 часов начался «Голубой огонёк», и наше внимание моментально сосредоточилось на новогодней развлекательной передаче. Дмитрий Гнатюк исполнил песню «Маритана», потом Зинаида Евтихова и Николай Фатеев показали гостям студии акробатический этюд. Кукольный театр, Эдита Пьеха, Муслим Магомаев…

– Поля, когда тебя покажут? – спрашивал Вадим.

– Да я и сама не знаю, – честно признавалась Полина. – Когда уезжала, режиссёр говорил, что они ещё на монтаже будут думать, кого в какой последовательности ставить.

– Ну мы в любом случае тебя не пропустим, если только вдруг электричество не отключат, – говорил я. – Тогда тебе придётся петь вживую. Гитара есть, подыграю.

Это я вспоминал ещё не снятый мультик про дядю Фёдора. Только там в Простоквашино телевизор показывал без звука, а у нас нормальный, по нынешнему времени, конечно, потому что для меня нормальный – это мой LG диагональю 42 дюйма, стоявший в зале в моей квартире будущего. Но главное – показывает, и звук есть, хотя, опять же, далеко не стерео.

Первая часть «Голубого огонька» закончилась без десяти минут полночь. На экране появился генеральный секретарь ЦК КПСС, дорогой Леонид Ильич Брежнев. Если не ошибаюсь, это было первое появление генсека с новогодним поздравлением жителям СССР на телевизионном экране. Присутствующие мне подсказать не могли, так как доселе никто Новый год под телевизор не встречал ввиду отсутствия самого аппарата. Приходилось опираться на свою от природы хорошую память: где-то когда-то вычитал этот факт с первым телеобращением Леонида Ильича к согражданам.

– Дорогие соотечественники! Дорогие товарищи и друзья! Идут последние минуты 1970 года. Советский народ провожает его с сознанием исполненного долга, с хорошим настроением…

Закончил Брежнев свой спич воззванием:

– Пусть новый год будет годом новых побед, дела мира и демократии, дела социализма и коммунизма! Наша новогодняя здравица в честь великого советского народа в честь Ленинской партии коммунистов и нашей горячо любимой социалистической Родины! С Новым годом! С новым счастьем, дорогие товарищи!

Мы закричали: «Ура! С Новым годом!» и чокнулись фужерами с шампанским. Каждый про себя загадал желание. А затем настал черёд подарков. Насчёт подарков девушкам я заранее предупредил Вадима и даже предложил одолжить ему денег – так бы, безвозмездно, он точно не взял. Но Вадик заявил, что у него имеются свои, недаром он по-прежнему иногда появляется на станции в качестве грузчика.

Решили не мудрить и одарить девушек парфюмом. Вадим вручил Насте «Ландыш серебристый», а я Полине уже по традиции – её любимые «Белая сирень». В ответ получили по поцелую… и пузырьку одеколона. Девчонки не мудрили с выбором, подарили нам по флакону одеколона «Карпаты». Который, кстати, было не так уж и легко достать, особенно в нашем Свердловске.

Я видел, как Полина нервничает: а вдруг её не покажут? Я тоже переживал про себя, да и Настя с Вадимом, было заметно, косились в экран телевизора с настороженностью. Зря волновались, в половине первого ночи после выступления Эдуарда Хиля с песней «Зима» на экране появилась наша Полина Круглова.

– Полинка! – взвизгнула Настя, прижав ладони к лицу.

Ох и хороша она была с этой причёской и в своём искрящемся платье! Да и сегодня девчонки вырядились – глаз не отвести. Мне даже захотелось немедленно остаться с Полиной наедине и сделать с ней что-нибудь непотребное. Но ласково и нежно.

А почему бы и нет? Ведь мы договорились, что ночуем все сегодня у меня. Только Вадик с Настей не во второй спальне, а в гостиной на диване, благо тот раздвигался. Второй этаж этой ночью наш с Полиной.

По постелькам мы отправились во втором часу, уже после того, как запоздало погуляли по заснеженной набережной. По идее надо было отправиться на свежий воздух сразу после наступления Нового года, но мы боялись пропустить выступление Полины. И тем не менее не мы одни оказались бродящими по набережной с горящими бенгальскими огнями и бутылкой шампанского. Пили мы прямо из горла по очереди, никто не брезговал.

А потом пошли спать… Ну как спать. Сначала занимались тем, чем занимаются взрослые дяди и тёти, и только потом собственно отправились на боковую.

Проснулись мы с Полиной в девятом часу утра. И снова… хм… занялись этим самым. Не знаю уж, как обстояли дела у Насти с Вадиком, но, судя по их довольным и одновременно смущённым физиономиям, они тоже время зря не теряли. За утро не отвечаю, но ночью как минимум.

А 2 января, в субботу, когда я пришёл на тренировку, Казаков сообщил мне приятную, но исподволь ожидаемую новость:

– Женька, в четверг выезжаешь на двухнедельные сборы в Кисловодск. Вернее, вылетаешь. Руководство института уже предупредили, сессию сдашь задним числом. В понедельник утром тебя ждут в спорткомитете, получишь деньги на билет и командировочные.

– А в чём дело-то? – не понял я.

– В Америку летишь! Сразу со сборов. Тебя включили в команду для участия в матчевой встрече США – СССР.

Да ладно! Нет, в глубине души я, конечно, наделся, что попаду в сборную, но надежда эта была очень осторожной, и я никому о своих мечтах не рассказывал, даже Лукичу.

– Блин, у меня же загранпаспорта нет! – вспомнил я.

– Репьёв по телефону сказал, что этот вопрос решится буквально за пару дней.

– Класс! А вы, Семён Лукич, не полетите?

Тот грустно вздохнул:

– Ну, куда ж ещё меня… С вами полетят старший тренер сборной Анатолий Степанов и его помощник, он же родной брат Степанов – Геннадий Григорьевич. А, ну и врач, само собой.

– А кто руководитель делегации?

– Не знаю, кто-нибудь из Спорткомитета или федерации бокса.

– Ну и замполит какой-нибудь, – подмигнул я Лукичу.

– А как же, – криво ухмыльнулся Казаков. – Кто-то же должен следить за вашим моральным обликом.

Загранпаспорт мне и впрямь сделали оперативно, в среду он уже был готов и отправлен… в Москву. Сказали, что сейчас он мне ни к чему, понадобится только на паспортном контроле.

С Полиной мы решили, что она на время моего отсутствия поживёт в моём доме. Причём даже с Настей, чтобы им поодиночке скучно не было. Соседей предупредил, чтобы не было вопросов, те вроде отнеслись с пониманием. А девчонок тщательно проинструктировал, как обращаться с газом, печкой и так далее.