Контуженый (СИ) - Бакшеев Сергей - Страница 3

— Я не такая! Только после свадьбы.

Я принял вызов:

— Когда подаем заявление? — и по-мужски решил: — Встречаемся завтра в шесть в городском ЗАГСе.

Злата не пришла. Я взял бланк и заполнил заявление за двоих. Принес ей на подпись этот листок.

Злата рассмеялась:

— Торопыжка был голодный, проглотил утюг холодный. Копи деньги, жених.

— Не маленький, понимаю, — пробурчал я.

Без денег никуда. Только как их накопишь? Отца у меня нет, мать пекарь на хлебокомбинате, а я работаю слесарем в железнодорожном депо. Вместе с Антоном, да и Денис до последнего времени там же работал. Наш Дальск — небольшой город, но крупный железнодорожный узел в Ростовской области. Полгорода связаны с железной дорогой.

Недавно мы в депо восстановили паровоз «Победа». Легендарная безотказная техника из старых фильмов: черный богатырь с красными колесами в белых ободах и алой звездой на переднем торце. Свежей краски для реставрации не пожалели, а топка, паровая турбина и прочие узлы у «Победы» вечные. Хоть сейчас в путь. Отныне красавец паровоз на вечной стоянке в тупике у Дальского вокзала.

А ключи от будки машиниста у только у нашей троицы. Дубликат, хранящийся в депо, мы подменили. Да и кому нужен старый паровоз, начальство отчиталось о памятнике железнодорожникам и забыло. Теперь воссозданная паровозная будка машиниста — наше тайное место для встреч. Бутылочку распить в непогоду — самое то!

Злата, как неуловимый призрак, за ней приходилось гоняться, а Маша Соболева всегда рядом. Она работает продавцом в магазине «Магнит» в нашем квартале. Зайдешь за покупками, Маша тут как тут, что-то советует, в глаза заглядывает и ждет чего-то. Хотя ясно чего. Но по сравнению с красавицей Златой худенькая Маша плоская и не яркая. Поболтать с ней можно и в общей компании куда-нибудь сходить. Но чтобы встречаться и обниматься — нет. Машу я точно в ЗАГС не приглашал.

Другое дело Злата. Она часто отказывалась от встречи, ссылаясь на помощь родителям или занятия пилатесом.

— Только стройные и грациозные девочки нравятся сильным мальчикам, — уверяла Злата и шутливо щелкала меня по носу.

Я соглашался и давал ей деньги на непонятный, но такой полезный пилатес. И Злата исчезала.

Меня не смущало даже то, как радостно она реагировала на пошлые шуточки Дениса. И на танцполе в клубе она вертелась около него охотнее, чем со мной. Я этого не замечал. Влюбленный дурачок! Пока однажды не был растоптан и унижен циничной изменой.

Я слышу игривый смех Златы и мурлыкающий голос Дениса Шмелева. Ныряю в кусты. Вечер, сейчас Злата должна быть на занятиях пилатесом. Причем тут Денис?

Они проходят в обнимку, поглощенные друг другом, и не замечают меня. Я огорчен и решаюсь на слежку. Они идут к вокзалу, сворачивают к железнодорожным путям и поднимаются в будку старого паровоза. Денис запирает дверь. Освещения внутри нет, но чем занимается парочка, мне хорошо видно.

Злата, прижатая к окну, дергается вверх-вниз с закрытыми глазами. Ее растопыренная ладонь упирается в стекло, из приоткрытых губ вырывается неслышный стон. А сзади наяривает Денис. Его глаза нараспашку. Он замечает меня и подмигивает. Наглая самоуверенность при любых обстоятельствах в его характере.

Меня накрывает жуткая обида. Так вот ты какая!

Не могу смотреть на бесстыжую страсть и убегаю. Напиваюсь с горя в привокзальном буфете. Сколько выпил, не замечаю. Бреду домой, в голове пустота, в сердце нож, а ноги сами собой сворачивают в «Магнит» за добавкой.

Там Маша на кассе. Таращит глаза, принюхивается и водку мне не пробивает. Я возмущен, скандалю. Она в ответ десять ругательств. Потом цепляется в меня и тащит к себе домой.

Ах, так! Славный поворот!

Мы в комнате с диваном. Внутренняя обида обманутого парня перерождается в мстительную похоть. Я срываю с Маши красный жилет продавщицы, валю девушку на диван и протискиваю ладонь под ее джинсы.

Она колотит ладошками и вырывается из-под меня:

— Я так не хочу!

— Что, тоже после свадьбы? Как эта? — Я нервно смеюсь и швыряю бумажку с заявлением в ЗАГС.

Маша разворачивает и читает. Шумно сопит, перечитывает. Ее пальцы разжимаются, бумага падает, как осенний лист. Она выбегает, растирая слезы.

А мне по барабану, тоже мне недотрога!

— Вы все шлюхи! — Я брызжу слюной и проваливаюсь в пьяный сон.

Среди ночи пью воду из-под крана и ухожу не прощаясь.

Ноги приводят меня к квартире Дениса. Бью по звонку и стучу кулаком в дверь. Он открывает, я с широким замахом несу кулак в его сонную рожу и промахиваюсь. Денис подныривает, опрокидывает меня борцовским приемом и припечатывает к полу.

— Нажрался, Кит, и без меня. Не по-дружески это.

— По-дружески! Какого ты и Злата… Какого ты с ней!

— Но-но! Угомонись! Я тебе доказал, что настоящая дружба только между парнями. Ты и я — сила, а девки наша слабость. Усек?

Я вспоминаю его слова на следующий день и подкарауливаю Злату. Злость улеглась, но покалывает от обиды. Выбрала Дениса, так признайся! Не пудри мне мозги!

Я останавливаю ее и спрашиваю каменным голосом:

— Привет! Как вчерашний пилатес? Сильно утомилась?

— Еще бы. Приятное с полезным не легко.

— Я бы тоже пилатесом позанимался. С тобой.

— Там только девочки, — смеется Злата и исчезает, помахав ладошкой.

Она мне врет. Прямо в глаза! Ложь давит больнее, чем вчерашняя сцена…

Стряхиваю обидное воспоминания. Моя башка гудит, но не так, как с похмелья. Качаю головой и сжимаю кулак: зачем врать! От вранья в душе боль, а в голове скачок давления.

— Эй, ты чего? — медсестра опускает мою руку с листком, чтобы видеть лицо. — У тебя кровь из носа.

— Она соврала.

— Кто?

— Невеста.

— Понятно, значит ты не женился.

Соседи по палате подключаются к разговору:

— Контуженый, ты сначала мозги почини, прежде чем женихаться.

— Без мозгов с девками лучше. Чем меньше думаешь, тем дольше шпилишь!

— Шпилишь это как? — не понимаю я.

В ответ дружное ржание.

Я промокаю нос марлей, гляжу на кровь, перевожу недоуменный взгляд на Марину, смущенно оправдываюсь:

— Раньше такого не было.

— После контузии всякое бывает, — сочувствует медсестра. — Тебе в Ростов-на-Дону надо. Там голову посмотрят и операцию на ключице сделают. А наше дело неотложная помощь. Кровь из легких у тебя вышла. Нижний сифон я отсоединила. А воздух еще будет выходить, пока легкое распрямляется.

Медсестра заканчивает перевязку, сдергивает с меня простынь и подсовывает утку.

— Помочись. Сам справишься?

Я пытаюсь прикрыть наготу:

— Не, я в туалет.

— Ишь, какой стеснительный. А кто все это время тебе помогал?

— Кто?

Опять ржание соседей и смешливый совет:

— Контуженый, вставляй креветку в раковину, а то простынь забрызгаешь.

Слова обидные, но честные. Я опираюсь правой рукой о кровать, пытаюсь сесть. Если подниматься медленно, заградительная боль в ребрах парализует тело. Решаюсь на рывок. Раз! Острая боль как удар кинжалом под ребра, почти до потери сознания. Но я сижу. Свешиваю ноги, пережидаю помутнение в глазах, прихожу в себя.

И снова сомнения:

— А ноги у меня ходят?

— Порезы зашили, кости целы. Ты так пойдешь или трусы надеть?

Соседи не упускают случая посмеяться:

— Не прячь боеголовку. Сразу на передовую! То-то враги разбегутся.

А мне не до смеха, физически не могу ржать. Любая встряска грудной клетки отдается жуткой болью сломанных ребер. Даже самый непреодолимый позыв чихнуть блокируется организмом.

Марина надевает мне трусы до бедер. Я укрепляю пятки на полу. Встаю, держа корпус ровным. Нужно привыкать к боли. Подтягиваю трусы правой рукой, левой держу бутыль с трубочкой из поврежденных легких. Собираюсь с духом и ковыляю к двери.

— Туалет направо. Сифон не разбей! — напутствует Марина.

— Там поручень есть, — ободряет сосед с костылями у кровати. На этот раз без усмешки.