Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 45

– Я вас приветствую, коллега, – сказал он и положил трубку.

Машина должна завертеться немедленно. Пусть теперь шведы уберут Савельева из «Валькирии» и ждут, когда придет к ним Иван Сергеевич, чтобы занять освободившееся место. А поскольку он не придет, то начнется если не развал фирмы, то приличный кризис власти. Глядишь, нынешним летом им будет не до экспедиции на Урал.

Потом он взял ножницы и перед зеркалом остриг бороду и волосы начисто. Подбородок и щеки выбрил, но с головой повозился: получилось лесенкой, и потому пришлось намыливать и брить под Котовского. Затем Иван Сергеевич собрал чемодан, обрядился в военную форму и глянул на себя в зеркало. Сам он себя не узнал, но неизвестно, какие фотографии получил «топтун», дежуривший у подъезда. Прежде чем выйти из дома, он зарядил пистолет, загнал патрон в патронник и положил в правый боковой карман кителя – под руку, – хорошо, успел вооружиться у Савельева…

«Топтун» Ивана Сергеевича – молодой парень в куртке и доспехах рок-металлиста – торчал во дворе возле обгоревшей машины, тусовался в одиночку. Значит, где-то на улице возле дома стояла машина сопровождения. Иван Сергеевич набрал номер телефона оперуполномоченного милиции, который приходил по поводу пожара, и сообщил, что один из поджигателей сейчас находится около своей «жертвы», а еще несколько таких же шныряют по подъездам. Потом он позвонил оператору на пульт, поставил квартиру на охранную сигнализацию и запер дверь. Спустившись в подъезд, Иван Сергеевич стал у двери, поджидая, когда во дворе появится опергруппа. Но вместо нее на большой скорости во двор влетела милицейская машина. Два омоновца в бронежилетах положили «топтуна» на землю, двое других бросились в крайний подъезд. Не медля ни секунды, Иван Сергеевич вышел на улицу и свернул за угол дома. Какой-то драный «Москвич» с водителем торчал у обочины, словно поджидая пассажиров. Пришлось пересечь соседний двор и уйти на другую улицу. Там он сел в автобус и отправился на вокзал.

13

Русинов проснулся от звука, напоминающего стрекот швейной машинки. Однако пока продирал глаза и соображал, этот звук исчез и из-за окон доносился лишь многоголосый птичий хор. Солнце уже было над лесом, и косые его лучи, пробиваясь сквозь частокол соснового бора, высвечивали голубую холодноватую дымку. Ладонь его так и осталась под щекой Ольги и теперь была бесчувственной и неуправляемой. Он осторожно вытянул ее и с трудом согнул пальцы, помассировал, чтобы возобновить приток крови. В это время стрекот вынырнул откуда-то со стороны дороги, и Русинов с удивлением понял, что это дельтаплан, кружащийся над лесом.

– Оля, проснись. – Он убрал волосы с ее лица. – Над нами парит ангел.

Ольга вскинула голову и прислушалась.

– Прилетел…

А Русинову послышался вздох какой-то неотвратимости – вот и кончилась сказка…

– Он заметил машину, – проронила она, когда дельтаплан промчался где-то над головами. – Надо выйти и показаться. Иначе так и будет летать.

Они вышли на вчерашний пляж у дороги – было еще знобко, и вокруг на траве сияла крупная роса. Речка еще больше пополнела, и шум ее в утренней тишине казался оглушающим. На сей раз дельтаплан залетал с дороги, и было хорошо видно голову Петра Григорьевича, торчащую из кабины. Русинову показалось, что он собирается садиться прямо на проселок, однако дельтаплан мягко прошелестел над вершинами сосен, затем прибавил оборотов и потянул вверх. Они махали руками молча, без всякого восторга, Петр Григорьевич сделал еще один разворот и, пролетая над головами, что-то прокричал. Русинов неожиданно отметил, что дельтаплан, если смотреть ему вслед, похож на хищную птицу, несущую добычу в когтях…

– Ура! – вдруг закричала Ольга и понеслась навстречу солнцу, встающему над деревьями. – Пока он сообщит папе – у нас полдня впереди!

Она словно забыла о кошмарной ночи, в один миг простив все ревнивому солнцу. Вода была ледяная, и они лишь умылись да поплескали друг другу на спины. Но и вода больше не вызывала того восторженного чувства, что было вчера. На миг приподнятая солнцем, Ольга вновь опустилась на землю, и ее следы на песке стали глубокими и частыми. Она вошла в салон машины, оделась и побрела куда-то вдоль речки – одинокая и самостоятельная.

– Ты куда, Оля? – крикнул он.

Ольга помахала ему рукой и скрылась в лесу. Русинов наскоро оделся и побежал за ней следом. Высокий кипрей мочил колени, хотя уже роса была сбита, и темная на белесом фоне дорожка петляла между деревьев. Он догнал ее возле водопада и заступил дорогу.

– Вот погоди, поймает тебя Зямщиц! – пригрозил Русинов.

Она посмотрела ему в глаза – опять ставила диагноз по радужной оболочке глаз! – обошла его и села на влажный от росы камень у водопада.

– Что случилось, Оля? – спросил он, но Ольга не расслышала из-за шума воды, непонимающе помотала головой. Она не хотела разговаривать, и Русинов вдруг ощутил ту самую неотвратимость – вместе с ночью кончилась сказка! Она была еще рядом, но на глазах становилась чужой и оттого еще более притягательной и милой. Белая пена кружилась под водопадом и, когда ком ее разрастался, рвалась на куски и уносилась мощным – не устоять на ногах – потоком… В полдень на проселке загудела машина, и рев ее мощного двигателя разрушил последнее, что оставалось, – тишину. Русинов вышел на дорогу. Тяжелый «МАЗ» с ходу преодолел речку и, истекая водой, остановился на берегу. Из кабины выпрыгнул пожилой длиннорукий водитель.

– Это ты доктора нашего везешь? – спросил он Русинова.

– Я везу, – признался он.

– Ну, где она? Пускай в машину садится. – Водитель забрался в «МАЗ» и за несколько приемов лихо развернул его.

– За тобой прислали машину, – сказал Русинов Ольге. – Желаю счастливого пути…

Если бы она пошла к «МАЗу» со своей огромной сумкой, то все бы было ясно. Но тут мелькнула слабая надежда. Ольга о чем-то поговорила с водителем, и тот стал разматывать длинный трос.

– Выезжайте на дорогу, – распорядилась она, снова называя его на вы. – Он перетащит на другую сторону.

– Спасибо, – проронил он, не двигаясь с места. – Я подожду, когда спадет вода. Мне здесь хорошо.

– Неправда! – резко сказала она. – Давайте забудем все. Ничего же не случилось! Просто мы перегрелись на солнце. А вам нужно ехать, искать Кошгару.

– Ах да! – воскликнул он. – Действительно! Что я здесь торчу? Какие глупости! В самом деле перегрелись… Читали у Бунина «Солнечный удар»?

– Нет, что вы! Конечно, нет! Первый раз слышу.

– Вперед на Кошгару!

Русинов выгнал машину из леса. Ольга села в кабину.

– Ничего, если я с вами поеду?

– Садитесь, я беру совсем недорого! Я самый дешевый таксист на Урале! Вам повезло.

Русинов зацепил трос за свою машину, заглушил двигатель, а в выхлопную трубу забил деревяшку с тряпкой.

– Вперед! Заре навстречу!

«МАЗ» перетащил машину на другую сторону и остановился. Вода попала в кабину, так что пришлось поднимать ноги на капот.

– За неудобство заплатите вы, – предупредила Ольга. – А если еще растрясете по дороге – папе скажу.

– А я папе скажу, что вы съели мед! – нашелся Русинов. – И, чтобы никому не досталось, остатки вымазали на себя.

– Я папу не боюсь, а вы – боитесь! Между прочим, вы мазали!

– Надо же! Честному человеку нечего бояться милиции!

– Какой же вы честный, если измазали девушку медом да еще хотели облизать?

– Не облизать, а подлизаться!

– Тем более! Воспользоваться женской слабостью, чтобы потом подлизаться к моему папе…

Она осеклась, отвернулась. Водитель «МАЗа» собрал трос и уехал. Они снова остались одни на дороге, но было хоть плачь – не вернуть вчерашнего радостного и бесшабашного состояния. Русинов выбил затычку из выхлопной трубы, обошел машину, попинал колеса: все, надо ехать! Но до чего же обидно, что Ольга восприняла его как пройдоху, желающего через дочку найти общий язык с папой! И если сейчас начнешь оправдываться – только усугубишь дело…