В свои разрушенные тела вернитесь - Фармер Филип Хосе - Страница 32

Бартон посмотрел вверх. Парус разгорелся так, что уже не было надежды его спасти. Логу исчезла. Ее, должно быть, сбросило с мачты в момент столкновения. Поднявшись на ноги, он увидел ее и де Грейстока, плывущих к «Хаджи». Вода вокруг них кипела от всплесков гребцов, лишившихся пироги. Многие, судя по крикам, не умели плавать.

Бартон крикнул, чтобы мужчины помогли Логу и британцу взобраться на борт. А сам тем временем бросился осматривать повреждения. Оба форштевня были сломаны и вода хлестала внутрь корпусов. Вокруг клубился дым от все более разгорающихся парусов и мачты. Женщины начали кашлять.

Еще одна боевая пирога приближалась с севера. Две шхуны шли к ним против ветра.

Они могут продолжать драться, пролить кровь своих врагов, не желающих убивать их. Но в любом случае исход битвы предрешен.

Логу и де Грейстока втащили в лодку. Фригейт сообщил, что Эстер невозможно привести в чувство. Руах пощупал ее пульс и, приблизившись к Бартону, сказал:

— Она еще не умерла, но похоже на то, что долго не протянет.

— Вы, женщины, наверно догадываетесь, что с вами будет, — сказал Бартон. — Это, конечно, ваше дело, но я предлагаю вам нырнуть как можно глубже и хорошенько наглотаться воды. И завтра вы проснетесь как ни в чем ни бывало, правда, уже в другом месте.

Гвиневра вылезла из-под надстройки. Она обняла его за пояс и испуганно смотрела на него, но глаза ее были сухими. Он крепко обнял девочку одной рукой, а затем сказал:

— Алиса! Возьмите ее с собой!

— Куда? — спросила англичанка. Она посмотрела на пирогу, приближающуюся к катамарану, затем снова на него. Она хотела что-то сказать, но закашлялась от дыма.

— Когда же вы, — сделал он жест в сторону Реки, — нач…

— Я не могу сделать такое! — воскликнула Алиса.

— Но вы же не хотите, чтобы эти негодяи издевались над девочкой? Или вы думаете, что ее возраст их остановит?

Алиса выглядела так, словно она вот-вот зальется слезами, но не заплакала.

— Хорошо, — спокойно согласилась она. — Сейчас это уже не грех — убить себя. Я только надеюсь…

— Да! — быстро ответил Бартон.

Сейчас не было времени на разговоры — пирога была в пятнадцати ярдах от них.

— Другое место может быть еще худшим, чем это, — сказала Алиса. — И Гвиневра проснется совсем одна. Вы же знаете, Бартон, насколько ничтожны шансы воскреснуть в одном и том же месте!

— С этим ничего не поделаешь.

Она поджала губы и наконец вымолвила:

— Я буду биться до самого конца. Затем…

— Тогда, возможно, будет слишком поздно, — сказал он. И поднял лук. Он вытащил стрелу из колчана и прицелился. Де Грейсток, потерявший свой лук, отобрал оружие у Казза. Неандерталец зарядил пращу камнем и стал ее раскручивать. Руах тоже приготовил пращу и достал из мешка несколько круглых камней. Монат взял лук Эстер, так как тоже потерял свой.

Капитан пироги закричал по-немецки:

— Поднимайте руки! Вам не причинят вреда!

Но через секунду он валялся уже на площадке пироги со стрелой в груди. Алиса выполнила свое обещание и первая открыла огонь. Другая стрела, очевидно де Грейстока, свалила в воду человека, стоявшего на площадке пироги. Камень из пращи ударил одного из гребцов по плечу, и тот зашелся в крике. Еще один камень угодил в голову другому гребцу, заставив выронить весло.

Но пирога продолжала свой путь. Двое на кормовой платформе понукали команду приблизиться к «Хаджи». Но и они через мгновение тоже пали под ударами стрел.

Бартон посмотрел назад. Две шхуны спустили паруса. Очевидно, они додрейфуют к «Хаджи», а потом матросы забросят крюки и полезут на абордаж. «Но, — тут же подумал Бартон, — если они подойдут близко, пламя может перекинуться и на них!»

Когда пирога уткнулась в катамаран, четырнадцать человек из ее команды были уже мертвы или тяжело ранены. Перед столкновением оставшиеся в живых побросали весла и подняли небольшие круглые щиты. Но все равно две стрелы минули эту незатейливую защиту и воткнулись в руки врагов. В живых осталось человек двадцать. И это против шестерых мужчин, пяти женщин и одного ребенка!!!

Но среди членов команды «Хаджи» был пятифутовый, заросший волосами человек чудовищной силы и с большим каменным топором. Казз за секунду до столкновения спрыгнул в пирогу. Его топор тут же размозжил два черепа, а затем проломил днище пироги. Вода начала заполнять судно, и де Грейсток, что-то крича на средневековом английском, прыгнул вниз и очутился рядом с неандертальцем. В одной руке он держал кинжал, в другой — огромную дубовую палицу с острыми кремневыми шипами.

Остальные члены команды катамарана продолжали осыпать врага стрелами. Неожиданно Казз и де Грейсток снова перебрались на «Хаджи» — пирога вместе с трупами, умирающими и перепуганными уцелевшими начала тонуть. И очень многие утонули. Другие же или отплыли, или пытались взобраться на борт «Хаджи». Последние попадали за борт с отрубленными пальцами и раздробленными кистями.

Что-то неожиданно ударилось о палубу рядом с Бартоном, а затем обвилось вокруг него. Он повернулся и разрубил кожаный аркан, который набросили ему на шею. Бартон отпрыгнул в сторону, увернулся от другого аркана и отчаянно дернул за третий, стащив за борт матроса, державшего второй конец лассо. Тот, крича, упал на палубу катамарана, ударившись о нее плечом. Бартон развернулся и рубанул по его лицу топором.

Но теперь атакующие прыгали с палуб обеих шхун, и отовсюду взвивались арканы. «Похоже, что они не боятся поджариться вместе с нами», — отметил Бартон.

Дым и пламя усугубляли суматоху, но она больше помогала экипажу «Хаджи», чем атакующим.

Бартон крикнул Алисе, чтобы она хватала Гвиневру и бросалась в Реку. Он не мог найти ее глазами и поэтому был вынужден просто несколько раз прокричать в дым и смрад. Затем ему пришлось парировать удар копьем, нанесенный громадным негром. Казалось, что этот великан начисто забыл все приказы о взятии пленных. У него был такой вид, будто он намеревается поубивать всех. Бартон отвел в сторону удар и с размаху сделал выпад топором в шею негра.

Битва продолжалась. Несмотря на острую боль в ребрах и ключице, ему удалось сбить с ног еще двоих, а затем столкнуть их в воду. Он следом бросился в воду между двумя шхунами, нырнул и, выбросив топор, вынул из чехла нож.

Когда он всплыл, то увидел, что высокий костлявый пират высоко поднял над собой кричащую Гвиневру и швырнул ее далеко в воду.

Бартон снова нырнул и, поднимаясь на поверхность, увидел лицо девочки всего лишь в ярде от себя. Оно было серым, глаза полуприкрыты. Через мгновение он увидел, что вода вокруг нее темнеет от крови. Она исчезла прежде, чем он смог дотянуться до нее. Он нырнул, подхватил и вытащил ее наверх. Из ее спины торчал кинжал из рыбьего рога.

Бартон осторожно разжал пальцы. Он никак не мог понять, зачем этому человеку надо было убивать такую маленькую девчушку. Ведь он мог запросто взять ее в плен. Наверное, это Алиса воткнула кинжал, а пират, увидев что удар смертелен, швырнул ее на корм рыбам.

Из дыма вылетело чье-то тело, затем еще одно. Первое было мертвым, со свернутой шеей. Второй был еще жив. Бартон обвил пирата за шею и нанес удар кинжалом между челюстью и ухом. Тот сейчас же прекратил сопротивление и ушел на глубину.

Затем из дыма вылетел Фригейт с окровавленным лицом. Он ударился боком о воду и глубоко вошел в нее. Бартон поплыл, чтобы помочь ему. Пытаться взобраться на лодку уже не имело никакого смысла. Она кишела борющимися телами, и к ней приближались другие пироги и челноки.

Голова Фригейта показалась над водой. Бартон подплыл к нему и спросил:

— Женщинам удалось покинуть лодку?

Фригейт покачал головой и тут же прокричал:

— Берегись!

Бартон инстинктивно нырнул. Что-то ударило его по ногам. Он продолжал погружаться, но был не в состоянии выполнить свое намерение — наглотаться воды. Он будет сражаться, пока они не окажутся вынуждены сами прикончить его.

Вынырнув, он увидел, что вода бурлит от прыгавших в воду за ним и Фригейтом неприятелей.