Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена - Страница 34

— Мы заключили договор, Сурт! Ты не мешаешь мне, а я не мешаю тебе! Всё, что мне было нужно — никаких людей возле Тропы Магов! Я столько времени и сил угрохал, чтобы люди держались от Локашана как можно дальше! От тебя требовалось только поддерживать этот страх! Но что я увидел, когда пришёл туда⁈ Банду грабителей с караваном из наложниц и невольников, которые вели себя в моём городе как хозяева! Так ты соблюдаешь наш договор, о Владыка Нитей Жизни⁈ Не смог внушить своему преданному даже толику страха, чтобы он не совал свою поганую морду, куда его не просят⁈ А теперь обижаешься, что мне пришлось напомнить, кто в Локашане хозяин, и поставить всех на место⁈ Или надо было устроить там некрополь, как твой любимый Ёзеф тогда в Онферине⁈

— Ты забываешься, Ашу Сирай!

На потемневшего от гнева Сурта было страшно смотреть. Сам воздух вокруг него загустел и стал тёмным, словно гость поглощал свет.

— Я⁈ Забываюсь⁈ Да неужели⁈

— Ёзеф сделал это с моего благословения и по моей воле! Он предан мне всей душой! Не смей сравнивать себя с ним! Я благодарен за твой щедрый дар, и только потому стерпел твою наглость в моём храме, но сейчас не смей дерзить мне, Айя Ка! Ты всегда идёшь на поводу собственной прихоти, не думая о последствиях! Или ты уже забыл, к чему это привело⁈

— А ты забыл, за что меня так назвали, о Тёмноокий Сурт⁈ Хочешь, напомню⁈

Великие боги… А я-то, глупая, после того, что было в храме, уже решила, что слухи про гнев Тёмноокого на Ашу Сирая — просто слухи…

Да ещё чуть-чуть — и они сцепятся между собой, как звери! Они же убить друг друга готовы!

Шанак, Датри, помогите! Остановите их! Остановите Джастера!

Матушка, пожалуйста, помоги!

В следующий миг на меня вдруг снизошло и затопило с головой чувство огромной и могучей силы. Подчиняясь её божественной воле, я встала и вышла из темноты спальни в проём, перешагнув сорванную занавеску.

И вместе со мной, впереди меня в комнату словно хлынуло само море.

— Довольно, Сурт! Остановись, Ашу Сирай! Ты ещё не исполнил свою клятву!

Эти слова, сказанные не мной, а самой Датри, оказались подобны ледяной волне, внезапно накрывшей обоих спорщиков.

Джастер вздрогнул, изумлённо оглянулся на меня, встряхнул головой и посмотрел на смятый кубок в руке. Чёрное пламя опало и исчезло, словно ничего не было. Он устало отвернулся и опустил голову, как уже было однажды, после Пеггивиля…

Тёмноокий же смотрел на меня и сквозь меня с таким неописуемым изумлением, что в своём обычном состоянии я бы от страха не знала, куда спрятаться от его внимания.

Но сейчас сама Датри, Мать Мира, решившая откликнуться на мой зов, непреклонно смотрела моими глазами, была мной, её сила наполняла меня, и тёмный бог, хмурясь и стиснув челюсти, молча кивнул и отвёл взгляд.

Едва стало ясно, что продолжения ссоры не будет, сила Датри схлынула, оставляя ошеломлённую и испуганную меня вместе с двумя хмурыми и недовольными мужчинами.

От внезапной слабости ноги дрогнули, и я оперлась на косяк, чтобы не упасть. Но не успела произнести даже слова, как Шут встал и за пару шагов оказался рядом.

Спокойный и уставший, но сейчас меня это только обрадовало. Благодарю, Матушка, что услышала мою молитву…

— Иди, присядь, Янига, — Джастер аккуратно подхватил меня под локоть и повёл в спальню. — А ещё лучше — приляг. Вот, выпей вина, оно поможет уснуть.

Он усадил меня на ложе, дал в руки кубок и направился обратно. Поднял сорванную занавеску, зацепил краем за гвоздь и махнул рукой, оставляя висеть как есть.

Я растеряно пригубила вино. Сладкое, терпкое и тягучее, оно снова мягко прокатилось по горлу и отозвалось теплом внутри. Вкусно… Такое бы вино с ним вдвоём пить, а не вот так…

Как же хорошо, что Датри услышала меня и вмешалась, пусть даже таким удивительным образом… Что же за клятву он дал, что одно упоминание о ней почти мгновенно остужает его гнев? Ведь он даже Ашера пощадил, стоило Ёзефу упомянуть эту клятву.

Кому он её дал, я уже догадалась.

Но почему именно ей, а не Шанаку?

Что означают эти его прозвища? Что такого он совершил, что даже боги пеняют ему на этот проступок?

Ох, сколько же я всего не знаю про него…

Тем временем, Джастер вернулся за столик и устало сел, не обращая внимания на хмурого тёмного бога, всё ещё стоявшего на ногах.

— Прости, ты прав. Я, в самом деле, немного… заигрался. Я всё чаще забываю, кто я… Забываю то, что не должен забывать… — Шут тихо хмыкнул. — Ты пришёл сюда, как человек, и мы с тобой говорим по-человечески… Это так забавно, не находишь? Знаешь, как люди говорят? С кем поведёшься, от того и нахватаешься. А людям свойственно забываться и дерзить тем, кто выше их. Ладно, не сердись, я пошутил. Лучше скажи мне, о мудрейший Сурт, повелитель жизни и смерти людей, как там твои друзья и недруги за Завесой? Видят ли, что здесь происходит? Скучают ли по этому миру? Думают ли и надеются, что люди их ждут с распростёртыми объятиями? Или силы многих из вас заметно ослабли, потому что эти самые люди давно забыли не только ваши имена, но и о самом вашем существовании? Ведь даже несмотря на число преданных и мою кровь, ты сейчас далеко не так силён, как прежде.

Тёмноокий хмуро и мрачно смотрел в пол. Кулаки то сжимались, то разжимались, но Сурт молчал, стиснув зубы и отведя взгляд в сторону.

— Я делаю, что могу, Сын Ночи. Тысяча лет — малый срок для богов, но огромный для людей. Тебе ли этого не знать.

Джастер покрутил смятый кубок в руках, вздохнул, протянул руку и достал из своей торбы знакомую мне деревянную чашку. Следом появилась новая бутылка, в этот раз полная прозрачной жидкости. Джастер зубами выдернул пробку, и мне в ноздри ударил резкий и знакомый запах.

«Огненная вода»?

Выходит, он успел себе отлить из той бутыли? И… И он, в самом деле, хочет напиться?

Шут плеснул «огненной воды» в чашку и посмотрел на гостя, едва прикрыв бутылку пробкой.

— Я помогал Ёзефу сохранить в людях веру в тебя. Благодаря мне ты единственный из всех богов, кому до сих пор поклоняются люди. Благодаря мне ты сейчас стоишь во плоти в мире людей. Благодаря мне люди сегодня искренне молились тебе, как не молились уже много веков. Но ты решил упрекнуть меня в том, что я, будучи в своём праве, поставил на место какого-то разбойника? Ты получил сегодня тысячи преданных душ и ставишь мне в вину никому не нужный кусок дерева, которым заплатил за это? Это твоя благодарность, о справедливейший и мудрейший Владыка жизни и смерти?

Тёмноокий вздрогнул, глядя как Джастер молча предлагает ему выпить, и протянул пустой кубок. Резкий запах из открытой бутылки снова ударил в нос и также быстро исчез.

Вино в моём кубке пахло куда приятнее… Да и на вкус намного лучше.

— Я тоже… слегка перестарался, как ты говоришь, — гость с трудом выталкивал из себя каждое слово и не смотрел на Джастера. — Теперь я понимаю, зачем тебе…

Шут со стуком поставил опустевшую бутыль на пол, обрывая гостя.

— Ты пришёл говорить не об этом, мудрейший Сурт. Я знаю, что интересует тебя и остальных. Так давай поговорим на твоём языке.

Сурт молча, в один присест, осушил кубок и поставил его на столик.

А затем опустился на подушки и заговорил.

Я не понимала ничего из сказанного Тёмным богом и Шутом. Эта речь была безмолвна, и в то же время она была наполнена туманными образами и звуками ночи. Я не могла описать это иначе, чем шум ветра, звоны оружия, шелест песка, плеск волн, крики младенцев и проклятия стариков… В густом голосе отголосками грома звучала страшная битва, пеплом шелестела горечь поражения, змеилась давняя боль и хрупкой бабочкой трепетала надежда…

В ответе Джастера мне чудились удивительные существа и народы, совсем не похожие на людей. Я видела неописуемой красоты леса и горы, озёра и моря, реки и равнины. Всё это сгорало в огне, проваливалось под землю, смывалось ливнями и бурными потоками, становилось чёрным и безжизненным. Люди и другие народы воевали, безжалостно уничтожая друг друга. Вместо прекрасных городов и деревень оставались лишь пепелище и разруха… Волшебные существа и другие народы исчезли. Их место заняли люди, с кожей белой, как снег, яркой, как медь или бронза, и тёмной, как уголь; в разных одеждах и почти без одежд. Они строили, разрушали, воевали, собирали урожай, рождались и умирали…