Тени старого мира (СИ) - Демин Игорь - Страница 19

Воспринимать мир, не имея доступа ни к одному из органов чувств, казалось странным, но Босой смело отдался новым ощущениям. Он чувствовал вибрации. Они проходили сквозь его сознание и рассказывали обо всем не хуже зрения и слуха.

Он чувствовал пол, стены, потолок и предметы вокруг. Часть вибраций отражались от них, собирались в причудливую гармошку. А еще Босой понял, что Сурков не умирал. Он лишь утратил способность жить. Яд из когтя патриарха разорвал связь между телом и интерфейсом, «отключил» помощника, который подмял под себя все функции организма.

Любава не только знала это, но и не первый раз экспериментировала с «мечеными».

«Ты или найдешь дорогу, или умрешь», — сказала она перед уколом.

А значит, дорога есть. Ее нужно лишь рассмотреть. И за неимением иных способов воспринимать реальность, пользоваться предстояло исключительно заполнявшей все пространство вокруг мешаниной волн.

Вибрации отражались от всего вокруг, перемешивались, гасили друг друга, складывались и резонировали. Если проследить путь каждой волны от конца до начала — обязательно выяснится — было что-то, ее изначально испустившее. И вокруг, прямо в сарае, находилось сразу несколько источников.

Три больших: Любава, Рина и Зоя. Их вибрации исходили из двух точек — головы и живота. Пульсировали они с примерно одинаковой силой, разве что Любава чуть реже, и волны ее быстрее терялись среди других. Зоя вибрировала чаще, но и ее волны жили недолго. Ярче всех выделялась Рина, как самая сильная и энергичная. А еще она наверняка злилась.

Пульсации Ласки были более частыми, но все же слабее, чем у людей. По сравнению с ними она выглядела ярким фонариком, которому, однако, не хватает сил разогнать окружающую его темноту. А еще Босой отметил, что рысь как источник вибраций легко замечалась на фоне других волн, а ведь она наверняка в этот момент находилась в невидимости. И как бы ни было ужасно положение ловчего, ему захотелось в будущем иметь возможность «включать» вибрационное «зрение».

Если оно будет, это будущее.

Дорогу, о которой говорила старуха можно было и не найти. По крайней мере пока ловчий не мог понять, где и что должен искать. И, главное, сколько у него на это есть времени.

— Он шевелится! — Зоя вскочила. — Он шевелится! Шевелится!

Голова Босого мелко подергивалась Он силился повернуть ее в сторону, но каждое движение доставляло нестерпимую боль. Рина положила ладонь ему на шею. Мышцы вразнобой сокращались и расслаблялись.

— Это судороги.

Она выпрямила, как смогла, шею Босого, поручила Зое навалиться на нее и держать. Сама же кольнула одну из мышц иглой.

Судороги с шеи переместились на плечо. Теперь подрагивала рука. Рине пришлось налечь на нее всем телом, чтобы разогнуть локоть.

— Принеси доски и веревку, — скомандовала она Зое.

— Не мешай ему, девка! Он ищет, — Любава потянулась, чтобы оттолкнуть охотницу, но отпрянула, наткнувшись на ее колючий взгляд.

— Он сломает себя. Мышцы порвутся, или переломят кость, — сил Рины едва хватало, чтобы удержать одну руку, и она с ужасом представила, что начнется, вздумай ловчий по-настоящему биться в припадке.

— Срастется за день. Он же меченый.

— Иди ты, старуха, к черту на куличи, — Рина ругнулась беззлобно, на эмоции не оставалось ни времени, ни сил.

Судороги дошли до пальцев, и Босой со всей силы сжал бедро охотницы. Рина вскрикнула от боли, но высвободиться смогла, только когда пальцы разжались сами собой.

— Оставьте его! Он ищет. Вы только мешаете!

Рина снова не послушала, и старуха плеснула воду из кружки на то место, где руки охотницы соприкасались с кожей Босого. Рина дернулась, как будто ее ударило током.

— Что это⁈ Что ты сделала, старуха⁈

— Я сказала — не трогай!

— Пошла к черту!

Рина осторожно потянулась к руке ловчего, и как только ее пальцы приблизились к каплям на его коже, между ними проскочила еще один маленький, но болезненный разряд. Рина отдернула обожжённые пальцы. На коже Босого в месте, где возникла молния, осталась черная подпаленная точка.

— Что это, старуха? Отвечай, черт тебя подери!

— Он ищет дорогу.

— Ты знала, что так будет? Поэтому сказала снять одежду?

— Я подозревала, что он достаточно силен, чтобы воспламенить ее на себе. Это еще только начало, наберитесь терпения.

По руке Босого побежали электрические искры, а за ними — одна за другой прошли едва видимые изогнутые молнии, дочерна сжигающие кожу там, где они касались тела. И как только разряды дошли до запястья, по венам от плеча к пальцам словно потек живой огонь, сжигающий тело изнутри.

— Сделай что-нибудь, старуха! Он же умрет! Какой человек выдержит это⁉

— А, он и не человек.

Интерфейс мог сделать из любого существа великого интеллектуала, машину для убийства и лучшего спортсмена всех времен и народов в одном флаконе. Мог, но не делал.

Сколько б ни были продвинуты наниты, за время пребывания в организме Босого они ни разу не проявили самостоятельность. Не дарили незаслуженных подарков, не подсказывали, не помогали, только лишь награждали за решения, которые носитель принимал сам. В особенности за работу, которая давалась кровью и потом.

Может и стояла за этим какая-то дьявольская задумка, но находилось это в области фантазий и догадок Любавы. Жизнь же диктовала иное. Интерфейс мог многое, но делал только то, что хотел сам носитель, и без его воли, без его стараний, не проявлял себя.

Босой чувствовал вибрации, знал, что где-то среди них кроется спасение, но нащупать путь к спасению никак не мог. Вибрации ни на что не указывали, лишь помогали видеть самую суть предметов и живых существ.

Босой сосредоточился на волновом силуэте Ласки, и фигурка ее словно приблизилась. Теперь удавалось рассмотреть детали: длинные сильные лапы, широкая спина, пушистый хвост, кисточки на ушах, мощные клыки — и пронизывающая все тело тонкая сеточка нанитов.

Ловчий перевел «взгляд» на стену, отыскивая возможность «всмотреться» во что-то неживое. Силуэты предметов исчезли, а на их месте возникла россыпь крупинок, каждая из которых реагировала на вибрации по-своему.

Наверняка получилось бы проникнуть и глубже, но ловчий уже нашел, что искал. Одна из россыпей крупинок выделилась на фоне остальных.

Интерфейс подсказывал, что поиск завершен. Его возможности привели носителя к цели, как обоняние ведет жаждущего к воде в пустыне. Как голодный тянется к любой пище, как бы мерзко и непривычно она не выглядела. Как повзрослевшие юноши без подсказки понимают, что делать, когда наступает время слиться с избранницей и повзрослеть.

Босой потянулся к крупинкам и понял, что найти цель недостаточно. Нужно еще до нее добраться. Казалось — протяни руку и возьми. Вот только руки не слушались, и ноги не слушались, и язык с губами, чтобы попросить друзей о помощи. Предстоял еще один бой — за возможность двигаться. Ловчий мысленно вернулся в наполненную энергией нанитов точку пространства, которую он сейчас из себя представлял, и поручил интерфейсу найти собственную руку. Найти и заставить ее шевелиться.

Любой ценой.

— Несите! Тащите все! — командовала Любава, и девушки носились от стены к Босому и обратно, подтаскивая то пучок сена, то грабли, то веревку, в общем, все что висело, стояло или лежало в сарае с той стороны, куда тянулся их обездвиженный командир.

Кожа его от плеча до пальцев покрылась ожогами, но сжигающая изнутри сила в конце концов договорилась с телом. Рука осмысленно двигалась, сжимала поднесенные предметы, отбрасывала их, и сжимала новые, но вскоре все предметы у стены закончились.

Девушки застыли в недоумении, тело же Босого задергалось в новых судорогах.

— Если ожоги, — Любава выглядела по-настоящему обеспокоенной, — дойдут до области сердца, он может сам себя убить. Тащите его туда, куда он тянется.