Дело о жёлтых хризантемах (СИ) - Куницына Лариса - Страница 39

— Ты можешь поговорить с ней? Может, она скажет что-то полезное?

— Я могу попробовать применить один очень неприятный способ узнать, о чём она думает, но не уверен, что это того стоит. Попробовать?

— Я хочу знать, но если это может навредить тебе…

— Не может. Просто неприятно, потому что я почувствую и увижу то, что её так потрясло. Ладно, давай попробуем.

Джин Хо поставил свой фонарь на алтарь и сделал несколько шагов к лестнице, а потом замер. Марк с тревогой смотрел на него и вдруг увидел, как лис пошатнулся, он поспешил к нему, но тот сам восстановил равновесие. Его лицо было бледным, глаза закрыты, а губы побледнели и слегка двигались, словно он что-то шептал. Потом он вздрогнул, открыл глаза и сунул руку за борт своего камзола. Он выхватил оттуда длинную жёлтую полоску бумаги, испещрённую какими-то письменами, быстро приложил её к центру своего лба, а потом лёгким и чётким движением бросил в сторону лестницы. Листок стрелой устремился туда и вдруг остановился, словно на что-то наткнулся, а потом от него вверх и вниз разошлись красноватые круги, пламенем обрисовавшие в темноте бесформенную фигуру, напоминающую человека. В тишине прозвучал полный тоски стон, и стало тихо и как-то пусто. При этом Марк почувствовал облегчение, словно до этого что-то незаметно довлело над ним, но теперь пропало.

— Что ты сделал? — он обернулся к Джин Хо.

— Я уничтожил её. Что, не нужно было?

— Так это не она?

— Я же сказал, что нет. Она безумна и совершенно бесполезна. Она раз за разом переживала последние часы своей жизни. Ей было грустно. Её давние мечты о величии и абсолютной власти, позволяющей ей удовлетворять маниакальную жестокость, сменились ощущением полного краха. Муж возненавидел её, сына отобрали, слуги презирали и бросали ей еду, как собаке. Они боялись её, а она не могла ни до кого дотянуться, чтоб вонзить в их тела свои когти. В результате она терзала себя. Она всех извела своими воплями. И однажды на неё нахлынула смертельная тоска. Она точно знала того, кто наслал на неё это проклятие, но не хотела даже думать об этом человеке. Он — единственный внушал ей животный ужас. Когда терпеть эту муку больше не было сил, она разбила себе голову о стену.

— То есть, она покончила собой тоже под действием таких чар? Но ведь это было… Постой. Лет двадцать назад, если не больше? Выходит, колдуну должно быть сейчас, по меньшей мере, лет сорок? Кто же это может быть? Это кто-то, кто живёт в замке довольно давно, но кроме де Невилей, лакея, садовника и повара, здесь нет людей подходящего возраста.

— Вряд ли лакей стал бы убивать свою племянницу, — возразил Джин Хо. — Повара же интересует только его кухня. Ему проще отравить жертву, чем возиться с заклинаниями. Садовник пока не поднимается с постели. И эти цветы… Ты не находишь их аромат одуряющим?

— Я вообще его не чувствую, — признался Марк. — Ты думаешь, это де Невиль или его жена? Он — рыцарь, потерял ногу в бою за короля. Зачем ему устраивать всё это?

— У некоторых народов нашего мира есть поверье, что дьявол хром, потому что когда его сбросили с небес, он ударился о землю и сломал ногу. Его жена мне тоже не нравится. Она заносчива и зла. А сын глуп, как пробка.

— При чём здесь сын, — нахмурился Марк. — Мы должны узнать, кто занимается здесь колдовством. Ну, зачем ты уничтожил этого призрака? Даже если маркиза не хотела думать об этом человеке, она наверняка видела его возле алтаря, когда он колдовал.

— Конечно, видела! — недовольно проворчал Джин Хо. — Потому и вопила. Должно быть, увидев ритуал, она вспоминала, кто наслал на неё проклятие, и каждый раз, когда видела это, то у неё случалось помрачение. В её замутнённом сознании это был тот же самый сеанс, который привёл к её смерти, и она думала, что скоро ей снова придётся испытать невыносимые мучения и раскроить себе череп о стену. Это были болезненные воспоминания, потому она и избегала их. И перестань придираться! Мне надоели её истошные вопли, которые будят меня среди ночи и дня!

— Тогда выходит, что она кричала во время колдовства. То есть по её крику можно было понять, что колдун занимается здесь своим тёмным делом. А теперь мы уже не получим этого сигнала?

— И что? Тут больше нет призрака. Устрой здесь засаду. Твои рыцари с утра до вечера едят, пьют и спят. Пристрой их к делу. Пусть едят, пьют и спят здесь, а заодно стерегут это место от колдуна. Придёт — схватят. И не приставай ко мне! Я обиделся!

И забрав свой фонарь Джин Хо направился к лестнице, чтоб спуститься вниз, и ворча на ходу:

— Я из-за него рискую своим носом, нюхая всякую гадость, у меня голова кругом идёт от мыслей этой чокнутой, а он ещё недоволен. Я до сих пор не согрелся после купания в холодной воде, и всё ради его самки и детёныша… Эти люди такие неблагодарные…

— Ладно, не дуйся! — рассмеялся Марк, поспешив следом. — Конечно, я благодарен тебе. Ну, что мне сделать, чтоб ты меня простил?

Джин Хо остановился на ступенях и обернулся.

— Почеши меня за ухом!

— Как ты себе это представляешь? — уточнил Марк.

— Сейчас мы выйдем на улицу, я превращусь, и ты почешешь мне за ухом. И погладишь. И дашь что-нибудь вкусное. Я согласен на окорок. Или копчёную оленью ногу, но без можжевеловых ягод! Я от них чихаю.

— Хорошо, — сдался Марк, соображая, есть ли в кладовке ещё один окорок или копчёная без специй оленина.

Когда он вернулся в дом, то застал на нижней террасе оруженосцев, которые сидели там с мрачным видом.

— Вы опять ходили куда-то один? — сразу же заворчал Эдам, взглянув на хозяина исподлобья. — Вы забыли, что кто-то в замке охотится на вас? За стенами вас охраняет де Ланьяк, но в замке это наша забота! Мы обыскали дом и сад, вас нигде не было. Значит, вы выходили куда-то!

— Ну да, спрыгнул со стены, чтоб прогуляться по лесу! — проворчал Марк, присаживаясь рядом на балюстраду. — Я ходил в башню маркизы,

— Один? — ужаснулся Шарль. — Там же призрак!

— Уже нет. Со мной был Хуан.

— Это ещё хуже.

— И где он сейчас? — поинтересовался Эдам.

— Наверно, доедает где-то под кустом копчёную оленью ногу. Это плата за его помощь. Мы нашли в башне алтарь для колдовства, а вокруг всё засыпано высохшими цветами хризантем. Хуан допросил призрака и выяснил, что маркиза Бернадайн покончила собой из-за того же проклятия, что свело в могилу наших служанок и едва не погубило мою кузину и жену. Хочу напомнить, что с её смерти прошло не менее двадцати лет. Значит, колдун был тогда в замке и снова вернулся сюда, либо жил здесь всё это время. Есть идеи, кто это может быть?

— Из слуг с той поры здесь служит только лакей Пьер, — сообщил Эдам. — Он был лакеем ещё при вашем дяде Аделарде. Садовник тоже здесь с незапамятных времён. И де Невиль, которого ваш дядя назначил управляющим. Насчёт госпожи де Невиль, не знаю. Их сын довольно молод, поэтому она могла появиться здесь позже.

— Нет, она помнит Аделарда, — возразил Марк. — Значит, приехала сюда ещё при нём. Что насчёт повара?

— Он здесь недавно. Без конца ворчит, что лучше бы остался в Рошамбо, где у него было меньше ртов, которые нужно кормить, и больше помощников. Управляющий пригласил его сюда, когда пришла весть о том, что король даровал вам титул графа де Лорма, — юноша задумчиво посмотрел на Марка. — Но, может, есть ещё кто-то, кто тайком прячется за стенами замка, в одном из заброшенных домов? Здесь так мало людей, что спрятаться несложно. Может, там есть какой-то сумасшедший колдун, который затаил злобу на целый мир?

— И пробирается в дом, чтоб рассовать везде цветы, посыпанные заговорённым порошком? — уточнил Марк. — К тому же, прячься он там, то к чему ему рисковать, пробираясь каждый раз в башню для своего колдовства? Не проще ли устроить алтарь там же, где он прячется? Нет, это кто-то из тех, кто свободно ходит по замку.

— Это госпожа де Невиль, — уверенно заявил Шарль. — Её муж — заслуженный воин, рыцарь, зачем ему колдовать? А она… у меня каждый раз мурашки по спине пробегают, когда она смотрит на меня.