Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия - Страница 28

– Мам…

– Ну что еще?

– Серый классный, да?

– Нормальный. Иди уже спать.

– Он еще не предлагал съехаться?

– Боже, Дава! Это очень серьезный шаг. А мы знакомы без году неделя.

– Если предложит – не отказывайся. И из-за меня не переживай. Я вам мешать не буду, тут жить останусь.

– Ну что за чепуху ты несешь? Если моему мужчине будет мешать мой сын, то на фиг мне сдался такой мужчина?

– Да я же не про это.

– А про что?

– Я, наверное, уже слишком взрослый, чтобы жить на одной территории с другим мужиком, каким бы хорошим он ни был.

– Тебе пятнадцать, Дава.

– Я взрослый не по годам. Да и я же не говорю, что мы не будем общаться, или перестанем быть семьей.

– Это вообще бессмысленный разговор. Как я уже сказала, мы не собираемся с Сергеем съезжаться.

– Это пока, – Давид потягивается до хруста в костях. – Если я не ошибся в Сером, он тебя очень быстро приберет тебя к рукам. – Смеется.

– Сгинь, чудовище!

– Я тебя тоже люблю.

Улыбаясь, переворачиваюсь на бок. Закидываю ногу поверх собравшегося в жгут одеяла и на удивление быстро засыпаю. На работу еду с утра, так как на вторую половину дня у меня запланированы парикмахер и визажист. Может, я и не лучшая партия для Сергея, но он меня пригласил, и тут дело принципа – не ударить лицом в грязь. Благо у меня точно нет шансов повторить стандартные ошибки простолюдинки, пробравшейся в высший свет. С приборами я обращаться умею.

Дела закручивают. Благодаря рекламе Бекетова моя кофейня не пустует. Да, в хороший плюс мы выйдем еще нескоро, но в ресторанном бизнесе это нормально. Здесь вложения окупаются долго.

– Сара! Там к тебе пришли.

Гляжу на часы. Ах да, папа! Боже мой… Интересно, я когда-нибудь привыкну к этой мысли? Да уж придется. Ну не прихорашиваться же мне каждый день, как сегодня? Это жутко утомительно. Хотя выгляжу я отменно. Голубая рубашка, рыже-коричневая юбка-миди с широким ремнем и разрезом до колена… И даже легкий макияж. Это, конечно же, глупо, что я приложила столько усилий, чтобы понравиться родному отцу. Своего сына-то я люблю безоговорочно, просто по факту его существования. А любовь отца как будто пытаюсь заслужить.

– Добрый день. Опять цветы?

– Ну а как? Не с пустыми же руками.

Принимаю букет – едва ли не точную копию вчерашнего, и растерянно оглядываюсь.

– Присядем?

– Если мой приход не очень тебя отвлекает от дела.

– Нет-нет, я же знала, что вы придете. Кстати, как добрались? На такси?

– Да нет. Мне друзья одолжили машину с водителем. Хотел не привлекать внимания, но не вышло. Сплетни здесь распространяются со скоростью лесного пожара. Ничего не меняется.

– Это плохо? – отчего-то нервничаю я. Хотя почему «отчего-то»? Мой папаня – криминальный авторитет. Неудивительно, что ничего хорошего в мою голову не приходит. Интересно, что тут у него за друзья? – Вам… что-то угрожает? – широко распахиваю глаза. Отец тихонько посмеивается.

– Нет, Сара. Мне ничего не грозит. Я давно отошел от дел.

– А что, так можно?

– При должном уровне авторитета. Но мы ведь не обо мне собрались поговорить.

– Почему это? Я вас тоже хочу узнать.

– А ты мне нравишься. Смелая. – Отец откидывается на спинку стула, не сводя с меня хищных глаз. Будь на его месте любой другой человек, я бы испугалась. Но это ведь мой отец. Пусть боятся те, кто меня обидит. Почему-то даже не сомневаюсь, что он за меня порвет любого. Боже мой, какой ужас… О чем я думаю? У меня и врагов-то нет.

– Мама мне все про вас вчера рассказала.

– Так уж все?

– Вы использовали ее! Дурили голову, чтобы скостить срок…

– Или нет, – сощуривается отец. – Но мы же этого теперь не узнаем.

– Нет, вы что, отрицаете? Обвиняете мать во лжи?!

– Ни в коем случае. Это скорее намек тебе не совать свой красивый носик куда не надо.

– Но мне важно знать.

– Что именно?

– Как все закончилось?

– Майя ушла на больничный. Мое дело передали другому следователю. Конец истории.

– Вы же могли ее погубить. Почему не стали?

– А зачем бы мне было её губить?

– В качестве мести.

– Мстить женщине – западло.

– Даже женщине-следователю?

– Кроме воровского кодекса чести, есть еще один – не мене важный. Кодекс чести мужчины. Кстати, насколько я успел понять, мой внук – отличный парень. Ты молодец, Сара, воспитать в одиночку настоящего мужика не всякая бы смогла.

– Мне помогала мама.

Удивительно, но я едва не растекаюсь лужей от похвалы. А ведь я уже очень давно перестала оглядываться на то, что скажут другие.

– Да. Я в курсе. Она рассказала мне твою историю. – И снова взгляд отца наполняется той самой непонятной мне тяжестью, которую хочется поскорее с себя стряхнуть. – Был бы я рядом…

– Не надо. Это дело прошлое. Кстати, а вот и Давид… – с улыбкой встаю навстречу сыну и… застываю, вцепившись в стол побелевшими от напряжения пальцами. – Какого… хрена? – цежу я сквозь стиснутые зубы.

– Что случилось? – хмурится отец, прослеживая за моим взглядом.

– Кто… кто случился!

– Привет, мама.

– Привет, дорогой.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– А должна?

– Этот человек утверждает, что он мой отец. Это так?

– Технически? Или по сути? – я закусываю щеку, потому что у меня начинается нервный тик, который мне бы не хотелось кому-то показывать.

– Сара, я ведь уже тысячу раз извинился и все объяснил! – оскорбляется Валера. – Мне жаль, что ты не можешь меня простить. Но разве это повод препятствовать нашим отношениям с сыном? Только он может меня карать и миловать.

– Если бы не я, Валера, его бы вообще не было. Тебе напомнить? Думаю, это дает мне право слова.

– А меня, значит, его лишили? – усмехается Давид, глядя в потолок.

– Не перекручивай! Ты ничего не знаешь.

– Ну, допустим, знаю. Отец меня уже просветил, какие у тебя к нему претензии.

Я сглатываю скопившийся в горле яд. Какой, на хрен, отец? Какие претензии? Это не претензии! Это – приговор. Виновен, мудак. Хрен тебе, а не сын. Боже, у меня сейчас начнется истерика.

– А, ну, раз так, то решай, конечно. Насколько… – мажу по Валерке презрительным взглядом, – оно тебе надо.

– Мам, ну это смешно. Ты сама, вон, сидишь с отцом, которого никогда не знала.

– Если ты не видишь разницы, Дава, мне тебя жаль. Впрочем, как я уже сказала, решать тебе. Я в любом случае не стану тебя любить меньше.

– Он говорит, что не делал ничего плохого… Что ты все не так поняла.

Дава выглядит почти отчаявшимся. Конечно, прямо сейчас его мир переворачивается с ног на голову. Я хотела его от этого уберечь, но боль родителей как раз и заключается в том, что мы не можем, просто не можем оградить детей от всего. Рано или поздно им придется столкнуться лицом к лицу с самыми неприятными сторонами жизни, научиться делать выбор и нести за него ответственность, так что…

– Очень удобно в это поверить, не так ли?

– Я не ищу удобства, – лицо Давида идет красными пятнами. – Ты не должна была от меня скрывать, что отец приехал! Что я – маленький? Сам не разберусь?

– Все, что я делаю в этой жизни – я делаю в твоих интересах.

– Он реально тебя изнасиловал, что ли?!

– Не кричи, пожалуйста.

– Я хочу знать! Зачем ты тогда меня родила?! – орет Дава и убегает, прежде чем я соображаю, что ему ответить.

ГЛАВА 19

ГЛАВА 19

– Ты этого добивался? – в отчаянии гляжу на дверь. Что не день – то драма. Не удивлюсь, если многие наши завсегдатаи ходят сюда, как в театр. Посмотреть, что случится в следующем акте.

– Нет! Но ты не оставила мне выбора, до предела накалив ситуацию. Я же тебя предупредил, что ни за что это так не оставлю!

– Жить хочешь?

– Чего?

– Жить, спрашиваю, хочешь? – отец деловито откладывает салфетку и встает. На фоне обрюзгшего Валерки он выглядит не слишком внушительно. Но это последнее, о чем думаешь, когда он обращает на тебя свой колючий взгляд.