Иль Догхр. Проклятие Эмира (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 12

— Эти камни и вполовину не такие как твои глаза, Аллаена.

Сказал Ахмад, когда надел колье мне на шею. Это был его первый комплимент мне.

Сотовый Ахмада зазвонил неожиданно и он, не торопясь достал смартфон, ответил и вдруг совершенно изменился в лице.

— Что значит пропали? Как пропали? Когда? — закричал он, — Какого черта это становится известно только сейчас? Что значит не трогали? ИСКАТЬ! Перевернуть дом, перевернуть все и найти! Ты! — он толкнул водителя в спину. — Давай! Гони домой!

— Что случилось? — тихо спросила я.

— Девочки пропали… — ответил помертвевшим голосом и посмотрел на меня, — их с ночи не было в комнате.

— Как так…Там же няньки и уже почти полдень.

— Они иногда спят допоздна…Их не трогают пока они сами не выходят из комнаты.

Глава 13

— Оставайся в комнате! — рыкнул мне и ринулся к своим людям. — Нет! Я хочу искать с тобой! — крикнула и побежала следом, но он, кажется, меня не услышал. Он вообще, как будто с ума сошел. Метался, рвался вперед, заглядывал за двери всех комнат, кричал имена девочек по очереди. Мы обыскали сад, заглянули во все пристройки. Ахмад заглядывал под кровати, отодвигал шторы, смотрел в подсобных помещениях, обыскали кухню и подвал. Все это время его трясло. Я видела эту дрожь. Как будто он с трудом держит себя в руках. Я не понимала зачем переживать. Они точно в доме. Куда им деться. Весь периметр закрыт высоким забором, который не перелезть. Ворота охраняются. Вдоль ограды всегда гуляет охрана с собаками. — Девочки где-то здесь… — тихо сказала я, — ты не нервничай так сильно, они найдутся. — Найдутся… — ответил, как эхо, но глаза стали непроницаемо черными. — я их найду! — Мы все здесь обыскали, господин! Каждый угол! — Где их гребаные няньки? — Обе закрыты в подвале до вашего прихода. — Сюда! Обеих! Женщин притащили под конвоем и бросили в ноги Ахмада. Он схватил одну из нянек и поднял за шиворот в воздух. Глаза несчастной бешено вращаются и все тело трясется от ужаса. Ахмад в гневе страшен. Вся его красота ожесточается, появляется оскал как у зверя и взгляд…кажется там живет сама смерть. — Где они? Куда ты, мать твою, смотрела? Где мои дети? — Мы…думали они спят! — Думали! Тебе больше нечем будет думать, сука! Отшвырнул ее в сторону, выхватил пистолет и направил в голову девушке. Она от ужаса закричала и упала на колени, а я бросилась вперед. — Не надо! Не надо…они же точно здесь. Просто может прячутся где-то. Играют, обиделись. Что угодно может быть. Девочки вместо себя оставляют вещи под покрывалом и сразу не понять, что в постели никого нет. Они мне сами говорили. Ахмад…Ахмад…вы искали у реки? Медленно опустил пистолет и перевел взгляд на меня. Он меня слышит, но кажется очень медленно понимает. — У реки смотрели? — крикнул, не отводя от меня взгляд и я начинаю замечать, что его дыхание учащается. — Нет…там не смотрели. Калитка закрыта…После того раза ее заблокировали и никто не мог пробраться. Разворачивается и бежит в сторону реки, я за ним, как и все его люди. Позади рыдают няньки, потому что с ними еще не закончили. И они это знают. Уже издалека мы видим, что калитка болтается на петлях, скрипит от ветра. Откуда-то надвинулись тучи, закрывая солнце и порывы ветра срывают капли дождя. Вдалеке прямо в воде у камней виднеется два белых пятна. — Аят! Асия! — кричит Ахмад и бежит еще быстрее, я уже всем нутром чувствую…чувствую, что случилось что-то страшное. Та дрожь, которой било Ахмада начинает бить и меня, как будто холодные змеи ползут вдоль позвоночника. Он бросается в воду, рассекая ее руками, за ним следом его люди. — НЕТ! — воздух сотрясает дикий вопль, он полон отчаянного адского ужаса от которого леденеет кожа и застывает кровь. Я вижу как Ахмад хватает кого-то…две тряпичные куклы…я понимаю, что это девочки, но отказываюсь в это верить. Он тащит их обеих к берегу. И к нему никто не решается приблизится. Идет шатаясь, дрожа всем телом и тряся по очереди каждую из девочек. Бросил на песок. То к одной, то к другой. — ААааааааа! — орет что есть силы, так что его голос срывается до хрипоты, клокочет в горле рыданиями. — Асия…Аят…маленькие….нет! Девочки мои…девочкииии! Один из его людей склоняется над девочками…отрицательно качает головой. — НЕТ! — орет Ахмад и начинает делать искусственное дыхание одной из малышек, потом кидается к другой, я сбрасываю с головы хиджаб и бросаюсь к нему, чтобы помочь. Но где-то внутри уже пришло понимание, что слишком поздно. Я не хочу верить, я осатанело пытаюсь привести в чувство малышку, тогда как Ахмад сражается за другую. Вокруг нас стоят люди, кто-то читает молитву. Еще раз и еще … и еще…дыхание в холодный синий ротик и снова надавливания на грудь, пощупать пульс. И снова в бой…пока вдруг не ощущаю как тело пошевелилось, как дрогнули губы и изо рта фонтаном полилась вода. Девочка закашлялась. — Жива! — кричу я, приподнимая малышку, и замечаю на ее голове кровь и большую рану. Она дышит…но она без сознания. Наверное, она ударилась о камни. Медленно поворачиваю голову…Ахмад все еще реанимирует вторую девочку. Лишь посмотрел на нас, на ожившую дочь и снова склонился над второй. — Расступиться! Врачи! На моих глазах живую дочку Ахмада кладут на носилки и уносят, а второй Ахмад все еще делает искусственное дыхание. — Дай вравчам посмотреть, Ахмад! Ненадолго отклоняется, подпускает врачей. Они смотрят, прощупывают пульс, приподнимают веко. Смотрят друг на друга. — Что вы смотрите! Реанимируйте ее! Давайте! — Уже поздно…ваша дочь мертва…простите! — Бред! Это бред! Он толкает врача и снова бросается к девочке, давит на грудную клетку и дышит ей в рот. К ним больше никто не подходит. Даже врачи. Они все сейчас хлопочут, и крутятся возле выжившей… — Давай, маленькая, давай! Асия! Давай! Ну… Ахмад продолжает и продолжает. Люди медленно расходятся, врачи увезли Аят. Я стою утопая в песке и смотрю как дергается мертвое тело Асии пока ее отец пытается его оживить. Перестает…хватает девочку и прижимает к груди. Маленькие ручки падают на песок, кулачки сжаты. Волосы развеваются на ветру, как и легкая шелковая белая ночнушка. От понимания, что ее уже давно нет и это лишь оболочка становится жутко и очень больно. — Ты просила меня…просила, чтобы я вернулся пораньше, и я приехал. Я хотел вам сказать. Я…я привез тебе подарок. Тебе и Аят. Раскачивается из стороны в сторону и целует головку девочки. — Прости, что меня так долго не было. Вчера я говорил со звездами, как ты меня учила. Я попросил у них…попросил как ты говорила. И знаешь, они, кажется, меня услышали. Ты была права. Звезды исполняют наши желания. — Ахмад… Тихо позвала, но он меня не услышал, приподнял девочку и удобнее устроил у себя на коленях. — Если я сейчас попрошу у звезд, чтобы ты открыла свои глазки, Асия, ты откроешь? Открой глазки, ради папы, маленькая…открой. И мне кажется у меня душа разрывается, кажется я сейчас сама сойду с ума от отчаяния и от того как его боль наполняет меня, как она витает в воздухе и раздирает своими острыми лапами грудную клетку, чтобы сожрать сердце. — Ахмад…она уже сама со звездами. Давай отнесем ее домой…, — со слезами шепчу я, делая шаг к нему, но он шипит на меня и резко встает с колен, прижимая тело к себе. — Она сейчас откроет глаза. Она живая. Кажется, он совершенно обезумел и не похож сам на себя. Лицо белое как полотно, глаза ввалились и рот перекосило…Когда к нему попытались подойти, чтобы забрать тело малышки, он дико зарычал, как обезумевший зверь. — Не подходи! Не смейте ее отбирать! Сам поднял на руки и, шатаясь, унес в сторону дома.

Глава 14

— Он не выходит оттуда уже вторые сутки.

Тихо прошептала Азиза, глядя на меня…А я сижу у постели Аят, поглаживая ее ручку, глядя на забинтованную головку. Маленькая, боже мой, какая же она маленькая. Ее совсем не видно под этими бинтами. За дверью дежурит медсестра, двое врачей тоже здесь в особняке. Ребенок подключён к аппаратуре и капельнице. Какую надо иметь власть и возможности, чтобы больница приехала к тебе домой…подумала о сестре, которая точно так же лежала опутанная проводами и капельницами. Если бы у меня были такие возможности как у Ахмада. В этом мире все решают деньги и власть.