Мамба в Сомали: Черный передел (СИ) - Птица Алексей - Страница 42

Тяжёлый сундук во время кораблекрушения видимо выбросило из капитанской каюты, и он оказался практически под самим судном. Со временем его занесло илом, поэтому сразу и не нашли. Пришлось откапывать, сильно рискуя, что шхуна в любой момент накренится в сторону и погребёт нас под своими почти окаменевшими останками. Однако за пятьсот лет судно надёжно вросло в песок и не собиралось никуда двигаться.

Найденный сундук обвязали тросом и с помощью лебёдки подняли на палубу торпедолова, однако прилюдно вскрывать сундук я не торопился. Накрыв его железным коробом, я лишь объявил, что, наконец, древности найдены. Извлечённые до этого со дна морского слитки меди, слоновая кость и стволы пушек должны только подтвердить, что ничего особо ценного в сундуке нет.

Однако, хорошо зная человеческую природу, я заранее подготовил сборный металлический каркас. Собрав его с помощью той же команды, я прикрепил каркас к палубе самым жёстким образом на огромные болты, да ещё тросом закрепил. А то попадём ненароком в шторм, он и вывалится. Люди, пока воочию не увидели сокровища, спят лучше. Пусть себе всякие небылицы выдумывают и друг другу рассказывают.

Тем более я тут же выдал команде премию. Правда, небольшую, дабы жадность не пробуждать. У моряков сразу первой будет мысль о том, что раз дали огромную премию, то значит, сундук хранит в себе ещё больше, и стоит рискнуть. Знать о ценностях в сундуке, это одно, а когда лично увидят кучу золота и серебра, то крышу может унести с большей вероятностью.

В общем больше я ничего искать не стал и дал команду сниматься с якоря и уходить из этой лагуны. В Анголу съездил, сокровища нашёл. Теперь бы довезти их в целости и продать подороже, пустив вырученные деньги на дальнейшую раскрутку маховика захвата власти.

Меж тем наш торпедолов вышел из лагуны и, постепенно набирая ход, направился вдоль западного побережья Африки в сторону Кейптауна. Лагуну мы покинули уже глубоким вечером и шли всю ночь, стараясь уйти как можно быстрее и как можно дальше от Берега Скелетов.

Баки были полны, а вот число бочек с топливом уменьшилось по причине перегруза. Пришлось заправляться в мелком порту Ламбертс-Бей и идти дальше. Нам ещё удалось заправиться в Мосел-Бе, пока мы не проплыли почти всё побережье ЮАР.

А затем нам не повезло… Мы попали в поистине грандиозный шторм! Небо внезапно заволокло сизыми тучами, вдалеке с треском стали проноситься разряды молний, а океан вздыбился мощными волнами. Еле успели укрыться от стихии, зайдя в бухту Порт-Сент-Джонса, на побережье Индийского океана ЮАР.

Рисковать грузом я не хотел. Поэтому мы остались ждать, пока шторм успокоится. Бушевала стихия пару суток! Всё это время команда вынужденно сидела на торпедолове. У нас осталось мало продуктов, к тому же не мешало бы заправиться. Для решения этих вопросов на берег и сошло пять человек.

Не знаю, как так получилось, но кто-то из них решил похвастаться нашими находками. Что уж они там наговорили, я не знаю, скорее всего просто выпендривались. Однако результат их болтовни не заставил себя долго ждать. Не успели мы выйти из порта местного курорта Палм-бич, как на траверзе повстречали два патрульных полицейских катера. Или пограничных, я не в курсе, как они называются.

Один из них был совсем небольшим: то ли речной, то ли катер из гавани. А вот другой размер имел гораздо больше, и был вооружен даже крупнокалиберным пулемётом, а может быть, даже автоматической пушкой. В любом случае эта встреча не несла нам ничего хорошего. Мы как ни в чём ни бывало шли своим курсом, поначалу не обращая на них никакого внимания. Мало ли куда и зачем плывут эти чудики? Однако они решили подрезать наш курс.

Неожиданно на одном из катеров включился мегафон, и грубый голос в не менее грубой форме предложил нам остановиться. Передо мной встала дилемма: то ли идти дальше, то ли встать на якорь и пустить досмотровую команду? Вполне возможно, мне удастся откупиться, и они ничего у нас «не найдут». Но какое-то чувство подсказывало мне: именно сейчас этот фокус не прокатит! Достаточно лишь взглянуть на стволы древних пушек, чтобы под предлогом попытки вывоза культурного или исторического наследия арестовать весь груз. И после этого таможенникам (или кто они там?) можно смело прокалывать дырочки на форменном кителе под награды. Так что, пожалуй, поплыву-ка я себе дальше в гордом одиночестве.

— Расчехляй оружие! — заорал я. — Всем занять свои места!

На торпедолове засуетились, вынося наружу пулемёты и автоматы. Показал свой короткий ствол и АГС-17. На катерах заметили поднятый их появлением переполох и немного сбавили ход.

Я велел капитану развернуть нос торпедолова в сторону открытого моря, недвусмысленно показывая, что катер не собирается останавливаться для досмотра. Полицейским этот манёвр явно не понравился! Они вновь прибавили ход, постепенно догоняя торпедолов и непрерывно вопя в мегафон. Но я приказал своей команде не реагировать.

И тогда полицейские решились на крайние меры: с большого катера по нам внезапно открыли огонь! Пулемётная очередь прошила морскую гладь, подняв фонтанчики воды на нашем пути. Часть пуль звонко щёлкнула по носу моего торпедолова.

А вот этого я простить уже не мог! Раз пошла такая пляска, режь последний огурец! Надо давать отпор, а не то сгниём в местной тюрьме. Желания скоротать годик-другой на местных нарах я как-то совсем не имел! Вот повоевать любил. А тут такой наезд, грех не выстрелить в ответ. Но пасаран!

Припав к гранатомёту, я громко скомандовал:

— Огонь!

С обоих бортов торпедолова тут же ответили наши пулемёты. Трассеры подсветили путь к обоим катерам и лишь обиженно шипели при соприкосновении с водой. После пристрелочной очереди по преследователям стали бить всерьёз. И вот этого юаровцы никак не ожидали! Хотя могли бы уже и догадаться, что не так всё просто с нами, как им бы того хотелось. Правда, они тоже не растерялись и вдарили по нам из пулемётов, но… несколько запоздали: мои бойцы уже стреляли по ним из всего имеющегося вооружения.

Выждав удобный момент, я тоже нажал на гашетку. АГС мощно дёрнулся и стал выплёвывать из себя гранаты.

Раздалось громкое: «Буц-буц-буц!», и разом три снаряда полетели в сторону морского патрульного катера. Недолёт! Все три гранаты взорвались, ударившись об воду. Однако тучи мелких осколков всё же накрыли морской катер, поцарапав нос и ему. Что ж: один — один! А так как прямого попадания пока не случилось, я подправил настильную траекторию.

Вот тут-то, когда одна из гранат всё же попала в надстройку и подожгла обшивку, наш противник окончательно осознал, в какую засаду он попал! Впрочем, их пулемёт тоже скосил двоих моих моряков. Один из них упал на палубу и, булькая извергающим кровь горлом, пытался практически уже оторванной рукой помочь сам себе. А второй вообще свалился за борт. И через мгновение мы его потеряли.

Спрятавшись с гранатомётом за бронзовыми стволами старых орудий, я продолжал стрелять, пока не опустошил весь барабан. Трясущимися от мощнейшей отдачи руками я заменил барабан и снова открыл стрельбу. Пока я перезаряжался, оба катера стали закладывать крутой вираж. Видимо поняли: не с теми они связались, и легко мы не сдадимся. Короче, мы оказались им не по зубам! И они не самоубийцы, чтобы продолжать с нами бой.

Перезарядившись, я продолжил посылать вслед им гранаты. Они попадали то в воду, то в корпус обоих катеров. Пока, наконец, меньший по размерам катер не зачадил густым чёрным дымом и не остановился. На нём взвилось пламя, и катеру настал полный капут.

Его океанский собрат попытался спасти экипаж напарника, заслонив выпрыгивающих с борта людей своим корпусом и поливая нас из пулемёта. Я на всякий случай дал ещё несколько десятков выстрелов по немую И торпедолов, поставив дымовую завесу, поспешил уйти с линии огня. Через некоторое время мы уже затерялись на просторах Индийского океана, торопливо покидая территориальные воды ЮАР.

Наш тяжелораненый матрос уже не подавал признаков жизни. Он потерял слишком много крови, и его ранения оказались не совместимы с жизнью. Даже я ничем не мог ему помочь. Бездыханное тело пришлось скинуть за борт. Кроме двоих убитых у нас было ещё трое раненых. И я занялся их перевязкой, пока наш торпедолов на максимальной скорости нёсся прочь.