Дрянь с историей (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 8

Внутри царили раздрай и сумятица, причиной которых был один-единственный человек. Вернее, нечеловек, но это детали.

Вчера адмирал Дрянин выглядел и вёл себя идеально, но она уже поняла, что это была выверенная, привычная маска, с которой можно попрощаться. Лишнее напоминание о том, что в природе не существует ничего идеального, и чем прекрасней наружность, тем более жуткое можно найти внутри. И если с маской адмирала было нетрудно, то как вести себя с ним настоящим — непонятно.

Точнее, отчётливо она понимала одно: с ним нельзя вступать в прямое противостояние. Слишком разные весовые категории и слишком разные ставки: у неё на кону не только планы, но и жизнь, а он… А он вообще ничем не рискует, с его-то положением и связями. Вряд ли он незаконно присвоил этот мундир и вряд ли пробрался сюда обманом. Разве что про собственную природу блефовал, но у Евы не получалось до конца убедить в этом даже саму себя, и уж тем более не стоило на это всерьёз рассчитывать.

Но мести хотелось. За омерзительную «детку», за браслет, за вот это пренебрежение — во взгляде, в голосе, в нём всём целиком. Не крови, нет; за унижение — равная плата унижением, вот только она пока не могла придумать, что и как его может оскорбить, да ещё таким образом, чтобы подозрение не пало на неё и адмирал не разозлился. Злить его не стоило.

А ещё хотелось знаний. Что он такое? Почему она сейчас полна сил — во всех смыслах, — но и он не слёг с энергетическим истощением после того, как несколько часов…

Ева глубоко вздохнула и принялась скручивать волосы в тугой узел, благо шпильки, оставленные у адмирала, не были последними. Но это не значило, что она не попытается их вернуть, ему-то точно без надобности.

Вот эти «несколько часов» тоже были проблемой. Потому что, поберите черти эту скотину, а сделать женщине приятно он умел, и не один раз, и в разных позах, поэтому Ева не особенно-то и возражала против развлечения его таким образом. И то, что он после не лежал пластом с упадком сил, тоже было приятно. Если бы он говорил с ней при этом как с человеком, а не… Паразитом. Да уж. Как вообще заметил и сообразил так быстро⁈

Калинина бы предположила, что он сам пиявка, если женщины после близости с ним чувствовали себя плохо, но он перечислил иные симптомы — не упадок сил, а похмелье, то есть почти отравление. Да и жизненную энергию он из неё не тянул, вряд ли два паразита, встретившись, могли взаимно подпитаться к общему удовольствию.

И ещё эти его оговорки… Покойник, конечно! Для трупа он слишком бодрый и деятельный, но почему-то же он так сказал!

Ева хорошо разбиралась в потусторонних тварях и потому имела представление о народном фольклоре, с которым оказались тесно связаны вызванные Волной изменения, но ничего путного не вспоминалось. Упыри и их разнообразное подобие? Если только, но Ева не представляла себе, как это возможно. Ничего подобного она до сих пор не встречала не только сама, но даже упоминаний нигде не было! Переродцы — всегда живые существа. Сказочные птицы и звери, водяные и лешие, мавки и кикиморы — все они, даже если поверья считали их восставшими покойниками, оказывались вполне живыми существами, просто — другого вида.

В этом смысле Дрянин походил на всех остальных. Тёплый, у него билось сердце, он дышал, и уже хотя бы только этим совсем не походил на покойника. Наверное, это было какое-то иносказание и цепляться за слово не стоило, но не уцепиться не получалось, слишком уж прочувствованно вышло. И вот это странное «сдохну окончательно», и четырёхногая тварь непонятной природы… Мурка! Чем надо думать, чтобы вот это нечто назвать кошачьей кличкой⁈

Оставалась ещё версия, что он иностранец, перебравшийся сюда достаточно давно, чтобы окончательно ассимилироваться, а в других странах и у других народов переродцы были свои, в зависимости от местного фольклора, и там-то могло найтись вовсе что угодно. Но на иностранца он совсем не походил.

Вдруг сообразив, какого персонажа напоминает адмирал, Ева сначала нервно хихикнула, а потом захохотала в голос. Может, так выходило нервное напряжение или переизбыток силы, но она поняла, что при первой же встрече обязательно у него спросит. И если из этого не получится мести, то она хотя бы посмеётся над выражением его лица. Или узнает правду, если случайно угадает.

Глава вторая. Диплом и командировочное направление

Рыжая девка оказалась пиявкой. Неожиданно, но… предсказуемо. Серафим перевидал их за жизнь столько, что давно уже перестал считать — твари буквально слетались к нему, как мухи на полежавшую кучу. То есть и хотелось бы сказать про мёд, но эта присказка всегда вызывала у него вопросы, потому что мёд обычно привлекал ос, а вот мух — совсем иная субстанция.

Поначалу он не понимал, что происходит, и не умел распознавать паразитов среди обычных людей, потом сообразил, потом помогал их ловить, а потом просто начал носить с собой на всякий случай несколько артефактов-кандалов, отрубающих тварям каналы питания. Когда была такая возможность — сдавал куда следовало, когда не было — так и оставлял, они сами быстро дохли от истощения.

Пиявками по принципу подобия называли один из видов бестелесных тварей с Той Стороны. Они просачивались, занимали тело какого-нибудь бедолаги, быстро выжирали его самого, а потом брались за окружающих. По мелочи постоянно тянули жизненные силы из всех, кто находился рядом, но для существования этого не хватало, поэтому вскоре они все начинали убивать. После секса с такой вот заразой жертва умирала во сне от остановки сердца, и не так-то легко было впоследствии установить, что на самом деле её просто сожрали.

У самого Серафима они ничего откусить не могли, чему очень удивлялись, но — недолго, потому что метод борьбы с ними был отработан достаточно давно: смертная казнь. Прежнего хозяина тела уже не существовало, а с гибелью оболочки умирал и паразит. По понятным причинам Дрянин испытывал к ним брезгливость с лёгким оттенком злости: слишком легко было провести параллели с самим собой, пусть он точно знал, что пиявкой не является, сохранял свою привычную личность. Однако с женщинами больше одной ночи не проводил: для них это заканчивалось не смертью, но головной болью, тошнотой и множеством других не смертельных, но неприятных симптомов.

Еву он заподозрил не сразу. На вечеринке просто заинтересовался красивой женщиной, он действительно любил рыжих, а эта ещё кокетничала напропалую и всем своим поведением обещала приятную ночь без обременительных последствий. Зачем отказываться от столь щедро предложенного удовольствия?

Пиявку распознал только в парке, во время поцелуя, потому что ощутил, как из него тянут силы. Вот только задерживать сразу не стал, потому что… У неё получалось! Впервые в его практике, а практика была богатой.

Да и в остальном женщина сильно отличалась от тех пиявок, которых он встречал раньше. Паразиты цеплялись к людям одиноким и замкнутым, и хотя старались копировать поведение человека, но получалось не очень-то хорошо. Они обычно приживались на дне общества, среди пьяниц, мелких преступников и дешёвых проституток — там, где появление нового лица никого не удивляло, а все странности легко списывались на алкоголь или что посерьёзнее. Странностей хватало, всё же существа эти были порождениями Той Стороны и мыслили иначе, чем люди.

И тут вдруг — Ева. Яркая, красивая, уверенная в себе женщина. Больше того, преподаватель практической дисциплины! Вряд ли она так нагло и прямо врала по поводу своей специальности и цели приезда. Может быть, что-то скрывала и недоговаривала, но Серафим достаточно уверенно распознавал откровенную ложь. Да, провести его тоже могли, но — не обыкновенная пиявка.

А вот необыкновенная…

Он решил наблюдать, и дальше любопытство лишь окрепло, а вопросы — умножились. Она действительно тянула энергию, хотя и непонятно, откуда и как её брала, потому что жизненной силы в нём не было. Серафим ни на грамм не был чародеем, но зато видел потоки сил и научился различать разные чары, так что не заметить этого не мог. Этого, и после — наличия у неё дара потусторонницы, которым Ева уверенно пользовалась.