Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел - Страница 20

— Наши действия?

— Ничего не делать, — пожал плечами Андропов. — Там, Сережа, неосторожным словом наследника не поменять — не та страна. Мы сейчас осторожно наводим связи с обеими группировками, ищем чего предложить, куда аккуратно надавить. Ломать — не строить, и отношений с Китаем времен Сталина у нас до смерти Мао не будет точно. А потом — как карта ляжет.

— Звучит как-то не очень, — вздохнул я.

— Мы не всемогущи, привыкай, — хлопнул он меня по плечу. — Но лучше хоть какие-то дипотношения, чем их отсутствие. Некоторые ресурсы мы у них покупаем, но масштабировать не спешим — мало ли как обернется, будем потом локти кусать. Сам же знаешь — у нас на этом континенте два настоящих союзника: Вьетнам и Северная Корея. Остальные — временщики.

— Ох уж этот геополитический процесс, — вздохнул я. — Но главное, чтобы у самих все хорошо было, остальное хрен с ним — большой войны с НАТО все равно не будет.

— Будем на это надеяться, — поддакнул дед.

— А что с системой Советов будет? Вертикаль-то порушена — раньше через республиканские Советы в Верховный избирались.

— Будет два других Совета — Малый совет будет эрзац-вариантом республиканских, только на базе административных территорий. А Верховный совет останется.

— Ой грызня будет, — поморщился я.

— А нам-то чего? — ухмыльнулся Андропов. — Когда «грызня» работать даже легче — компроматы копятся, дела спорятся.

— А с кем поеду-то?

— С товарищем Громыко и Екатериной Алексеевной, — пояснил он. — Отсюда выйдешь и давай в МИД на инструктаж.

— Можно каких-нибудь наших школьников во Францию отправить на осенние каникулы? — спросил я. — Раз уж у нас тут курс на укрепление связей.

— Знаешь, Сережа, — вздохнул деда Юра. — В нашей стране есть огромная проблема.

— НАТО? — предположил я.

— Уж лучше бы НАТО, — издал он грустный смешок. — Проблема в том, что ко мне идут с вопросами, которые решать должен вообще не я!

— Намек понял! — гоготнул я. — Ну а ты как хотел? Эффективность царя определяется его способностью вручную управлять страной, вникая в каждую мелочь.

— И это совершенно ужасно, — вздохнул он. — Ну все, беги.

— До встречи!

По пути в МИД я грустил — не хочу задерживаться. Где Китай, там и еще что-нибудь. Потом еще — и вот уже из Москвы я сваливаю после Нового года. Нет уж, товарищи — максимум в конце ноября меня здесь не будет, пусть и ценой совершенно детской унизительной слезной истерики в кабинете Генерального.

Глава 10

Инструктаж мы проходили ни много не мало, а в компании самого Громыко. Я от его присутствия немного напрягаюсь — в ГДР неловко вышло. А он — ничего, привычно приветлив и много жует губами. Да плевать, помелькаю в составе делегации, дам интервью — за это уже спинной мозг отвечает, все ведь спрашивают одно и то же — да схожу в музей, отдав должное древней истории Китая. Так-то нифига себе страна — в Европе обмазанные медвежьим дерьмом племена по лесам бегали, а там уже была самая настоящая империя. Но, увы, соседи с противоположного конца континента слишком любили резать соседей, через что развились и превратили древнюю, по праву гордящуюся своей культурой и историей страну в жалкую колонию. Хвала предкам за то, что на болотах, лесотундре и тайге смогли выстроить сверхдержаву!

— Вопросы? — спросил пожилой академик-китаист после полуторачасовой лекции.

Громыко кое-что себе конспектировал, но я так утруждаться не стал.

— Вопросы? — повернулся ко мне Министр внутренних дел.

— Вопросов нет, Андрей Андреевич, — улыбнулся я ему. — Спасибо за ликбез, Бенедикт Иванович, — поблагодарил товарища академика.

— У меня тоже нет вопросов, Бенедикт Иванович. Спасибо за лекцию, — отпустил академика Громыко.

Пожали на прощание руки и договорились встретиться завтра — за полтора часа с Китаем не разберешься. Когда мы с Андреем Андреевичем шли по коридору к лифтам — ему наверх, а нам — домой — он поделился биографией:

— Я маленьким частенько в райцентре бывал, городок Ветка. Там население из старообрядцев по большей части состояло. Народ добрый, приветливый. Любили мы их.

«Г’экает» Андрей Андреевич — это у него врожденное, из Беларуси.

— Алтайские поначалу мне приветливыми не показались, — ответил я. — Но во второй приезд, когда поняли, что мы их не обманули, прием оказали крайне радушный. Хорошие люди, на таких, если мракобесие в расчет не брать, очень даже можно равняться. А Ветке и сейчас, я слышал, живут.

— Живут, но церкви у них нет, — аккуратно намекнул Громыко.

— Церковь-то «Фонд» поставит, но, с вашего позволения, позволю себе ответную просьбу: «в темную» меня, пожалуйста, больше «играть» не надо, Андрей Андреевич. Не обижаюсь — очень важный урок для себя извлек.

— На то и расчет был, — с улыбкой кивнул он. — Ты, Сергей, свой возраст сильно перегнал, вот и соответствуй, держи себя в руках. С плеча рубить легко, но так можно не всегда и не всем.

Страшный человек, блин, и мне с ним целую неделю по Пекину тусоваться.

Кивнув — понял/принял — я спросил:

— А правда вас товарищ Сталин «упрямым хохлом» обзывал?

— Правда! — хохотнул Громыко. — Но мне-то чего обижаться? Я же не хохол, а Советский человек родом из БССР.

Лифт приехал, Министр пожал нам с Вилкой на прощание руки и уехал наверх. Мы вошли в другой и отправились вниз.

— Все соки из меня выпьет за эту командировку, — вздохнул я.

— И многому научит, — подсластила пилюлю Виталина.

— Я ему на памятнике, когда помрет от старости, эпитафию из одного слова напишу — «катехон».

— Субъект, имеющий миссию препятствовать торжеству зла? — проявила свойственную ей эрудированность девушка.

— Да. Он — архитектор нынешнего, относительно безопасного мироустройства. Хреново нам придется в далеком будущем без Андрея Андреевича — он же не вечный, — понизив голос, подтянул к себе Виталинино ухо — вдруг тут «слушают»? — и продолжил. — Придется дядю Игорю пахать в три смены, чтобы хотя бы на одну десятую нашему Громыко соответствовать. Фигня, прорвемся — товарищ Сталин правильно заметил, что «незаменимых нет». Но когда человек попадает на своё, именно своё, место, он способен горы свернуть. Ну или пиндосов продавить на договор о принципах взаимоотношений между СССР и США — в следующем году подпишут. Но это потешная бумажка, главное — договор об ограничении стратегических вооружений, который тоже скоро подпишут — у Никсона по всем фронтам земля под ногами горит, из Японии вон часть контингента демонстративно вывели, теперь политические очки нужно набирать. А ведь впереди еще арабо-израильский конфликт. Может и еще чего продавить сможет.

Лифт остановился, и мы прошли через фойе, не забывая приветливо кивать попадающимся на глаза МИДовцам. Сели в машину и поехали на студию.

— Глазами наших врагов этот год прямо страшный получился — Северная Корея, Индия и Вьетнам и так условно наши, а теперь сюда добавились Китай и Япония. Последние — на соплях держатся, но деньги уже вкачиваются, и их терять тамошние бизнесмены не захотят. Обольщаться не надо — нет такой торговли, которую не смог бы пресечь заокеанский противник. Но выглядит такое положение дел для нас крайне обнадеживающе — это сейчас из «азиатских тигров» внимания заслуживает только Япония, но пройдет несколько десятилетий без колониального гнета, и миллиардные населения сделают свое дело, превратив Китай и Индию в крупнейшие экономики мира. «Белые люди» в своем самомнении и расизме этого не видят, но обязательно в нашу идиллию постараются влезть. Пока на троне Мао — этому не бывать, он за Тайвань на них сильно обижен. Но при смене власти мы рискуем получить готовую размещать у себя любые иностранные производства страну с удручающе нищим миллиардом человек. Прикинь насколько выгодно капиталисту производить всякое там, где народ готов вкалывать по двадцать часов за чашку риса?

— Япония после войны так и поднималась, — кивнула Виталина. — Сейчас Южная Корея по этому же пути идет.