Выбор Геродота - Суханов Сергей Сергеевич - Страница 42

Геродот кивнул в знак согласия. Ни один другой оракул в Европе или Азии не мог похвастаться таким же авторитетом среди эллинов, как Дельфы. В Ионии с ним могло соперничать по известности разве что святилище Посейдона на мысе Микале — Панионий.

Профет довольно улыбнулся:

— Хорошо, что ты меня понимаешь. Я в пандокеоне рассказывал, как храм собирает богатства. Политическая деятельность жречества требует серьезных расходов, поэтому накопление — не самоцель. Все, что хорошо для Эллады, одновременно и благо для храма. А вот что именно хорошо, мы решаем сами, потому что наши заслуги перед Элладой неизмеримы. Предвзятое прорицание — это сильный дипломатический ход. Приведу пример… Когда Писистрат, сын Гиппократа, был изгнан из Афин, жрецы тщательно изучили его дело.

Акерат начал загибать пальцы:

— Удачливый полководец — отвоевал у Мегар порт Нисею, захватил Саламин, разбил афинское ополчение при Паллениде. Богат — присвоил Пангейские рудники во Фракии. Умеет привлекать союзников — Наксос, Аргос, Фивы встали под его знамена. Умен — ладит и с эв-патридами, и с демосом… Так вот, было принято решение помочь ему утвердиться в Афинах. Дельфы представили благоприятную ретру. Взамен Писистрат очистил храм Аполлона на Делосе, убрав с теменоса старые могилы, а также ввел помпэ на празднике Великих Панафиней. К тому же он оказался хорошим хозяйственником — ссужал крестьян семенами и деньгами в обмен на десятину, строил дороги, провел в Афинах водопровод…

Заметив смущенное выражение на лице Геродота, профет тяжело вздохнул:

— Я понимаю твое недоумение. Тирания плохо вяжется с культом Аполлона, основанным на уважении к закону и чувстве меры. В данном случае большую роль сыграли родственные связи Писистрата с некоторыми очень уважаемыми жрецами в Дельфах. Но мы не прогадали: чем богаче становились афиняне, тем больше золота они несли оракулу…

В горах стоял смутный глухой рокот. Туман молочным валом скатывался по склону Парнаса. Обе вершины тускнели в сумерках, очертания скал расплывались, над хребтом уже поблескивали ранние звезды.

Геродот осмелился прервать профета:

— Про секреты я понял, но мы не обсудили еще две строки….

Акерат снисходительно улыбнулся:

— Конечно, я сдержу слово… В предпоследней строке говорится об отцовстве. Это метафора. Прорицание пифии нельзя воспринимать в прямом смысле. Ты просил бога предсказать твою будущую деятельность, при этом назвал три возможные профессии: генеалог, рапсод, логограф. Но Аполлон не был бы богом, если бы смотрел на вещи узко. Он предлагает тебе самостоятельно интерпретировать его ответ. Вот этим мы сейчас и займемся… Как ты думаешь, что не может родиться, но тем не менее существует?

— То, что было всегда? — предположил галикарнасец.

— Хорошо, — улыбнулся профет. — Ты уже близок к разгадке. Я дам тебе подсказку. Генеалог описывает историю рода. Логограф сочиняет речь, в основе которой тоже лежит отдельная история. Рапсод тем более читает стихи, в которых говорится о событиях прошлого. Что общего у этих трех достойных литераторов?

— История? — с сомнением в голосе сказал Геродот.

— Вот именно, — довольно подтвердил Акерат. — Ты станешь историком. А значит, будешь взращивать то, что не может расти.

— Что значит "взращивать"? — недоуменно протянул галикарнасец. — Это же не капуста.

Профет снисходительно усмехнулся:

— Опять ты все понимаешь буквально. Смотри шире: взращивать — значит творить, создавать…

— Разве историю можно создавать? — усомнился Геродот.

— Еще как можно! — вскинулся профет. — Вот смотри… Кобон описал мне вашу встречу в Коринфе. Он заметил, что, когда Паниасид заговорил об Аристагоре, ты скептически усмехнулся. Видимо, у тебя на этот счет есть свое мнение?

Акерат выжидательно посмотрел на собеседника.

Галикарнасец вздохнул:

— Меня тогда еще не было на свете, так что я знаю об этих событиях понаслышке… Старики рассказывали о сытой и спокойной жизни при Кире. При Дарии стало хуже, но терпимо. Наша семья в то время жила в достатке, потому что у отца были виноградники. Если бы не восстание милетян, все шло бы своим чередом. Когда оно было подавлено, сатрап Сард назначил наместниками в полисах преданных персам людей, а те как с цепи сорвались — прижали народ так, что не вздохнуть. Лигдамид отнял у отца виноградники из-за пустяковой просрочки по кредиту. Отец пошел в суд, но дело проиграл. И кому Аристагор сделал лучше?

— Все может измениться.

— Как?

— Например, Лигдамида убьют.

Глаза Геродота загорелись.

— Об этом мечтают все галикарнасцы.

Профет сделал успокаивающий жест.

— Ладно, ладно… Давай пока не будем об этом. Смотри, сейчас в разговоре со мной ты резко поменял взгляды. Вооруженная борьба тебя больше не пугает. Только ты опоздал: после разговора в Коринфе Кобон и Софокл однозначно решили, что ты трус и приспособленец.

Геродот обиженно дернул головой.

Акерат снова выставил ладонь.

— Подожди… Послушай меня… Ты тогда промолчал, а они неправильно истолковали твое молчание. Это как клеймо — не отмоешься. Но есть способ исправить положение.

— Какой? — с надеждой в голосе спросил Геродот.

— Ты его уже применил, когда восхитился героями Эллады. Твои слова все запомнили. Это озвучка: ты громко и четко выражаешь свою позицию при свидетелях. Потом тебя будет трудно опровергнуть, тебе достаточно придерживаться выбранной линии. А если нужно ее поменять — меняй, но опять публично и обязательно с примерами и аргументами. Что касается Аристагора… Найдешь правильные слова в его защиту — и мнение о тебе изменится. Новое клеймо покроет старое. Вот так и творится история. В данном случае — твоя личная история. И вот еще что…

Профет помолчал, собираясь с мыслями.

— Дельфийский оракул оказался в двусмысленном положении. Когда Дарий после скифского похода захватил Фракию и подчинил Македонию, жреческая коллегия это одобрила. Наверное, слишком ярко блестело золото азиатских царей в наших сокровищницах… Но после того как Спарта, Коринф и Афины объединились для совместного отпора персам, авторитет оракула попал под удар. Поражения Ксеркса в Саламинском проливе и при Платеях показали, что мы выбрали не ту сторону. Так вот… Нужно смыть грязь со страниц истории оракула. Или хотя бы обелить темные пятна.

Акерат внимательно посмотрел на собеседника:

— Я сейчас не имею в виду конкретного человека, потому что не из кого выбирать. Ну, сам подумай: история в Элладе есть, а историков нет. Просто не было у нас никогда такой традиции. Аэды и мифографы сделали свое дело, теперь им на смену должны прийти другие сочинители. Историк, который возьмется за это дело, не пожалеет. Он может рассчитывать на искреннее радушие в Дельфах. Время для бесед с ним у нас всегда найдется. Про комфорт и денежное довольствие я уже и не говорю — все будет на должной высоте. Ему не только будет известен каждый закоулок в святилище, у него будет доступ в библиотеку Дельф…

Профет поднял вверх указательный палец, подчеркивая важность сказанного. Но у Геродота и так перехватило дух от открывающихся перед ним перспектив.

В пандокеон галикарнасец возвращался в задумчивости. Даже не стал обедать, а сразу лёг спать. Дядя не докучал расспросами: если племянник захочет, то все расскажет сам.

Для продолжения путешествия Паниасид выбрал морской путь.

Паломники из Беотии пожаловались на разгул разбойничьих шаек под Фивами, поэтому первоначальное решение идти в Афины пешком пришлось отменить.

В Кенхреях галикарнасцы сели на сицилийский зерновоз. Паниасид согласился заменить заболевшего матроса, так что заплатить пришлось только за Геродота.

На второй день плавания показался мол Канфарского эмпория. За место у причала Диадзевгмы элимен взял обол. Швартовый трос обвился вокруг тумбы, после чего лемб ткнулся скулой в пеньковый кранец.

На Полетерии царила деловая обстановка.