Князь Рысев 4 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 21

Вскрикнув, нырнул вперед, почувствовал, как тяжело и с оглушающим хлопком грянула гигантская ладонь там, где я был лишь мгновение назад.

Я шмякнулся о плоть руки великанши, ощутил, как в ногу вцепились зубы. Словно озверевшие псы, сразу две головы терзали меня. Прокусив штанину, мотая собой из стороны в сторону, девичья клыкастая голова норовила размолоть мясо, разорвать жилы, расколоть кость. Вторая упражнялась на куртке — кожаная толщь мешала ей добраться до моей плоти. Великанша начала подниматься — меня зашатало в стороны. Подбирин вылетел из рук, унося за собой и последние надежды. Сражаясь из одного лишь отчаяния и упрямства, я колотил второй, уцелевшей ногой по кусавшей меня харе.

Бесполезно. Остатки света закрыла от меня огромная ладонь. Словно тень, желавшая потушить огонь жизни, она опустилась.

По мне словно ударили мягким бревном. Перехватило дыхание, тело разом потеряло всю волю к сопротивлению. Словно выброшенная на берег рыба, я шамкал ртом. На языке привкус крови, к горлу подкатил тошнотворный комок.

Пальцы-руки стиснулись — не обращая больше ни на что внимание, исполинский призрак тащила меня к своему лицу. Я тщетно давил на ее ладонь, словно верил, что у зажатой в кулаке фигурки и правда есть шансы вырваться.

Безглазое нечто сверлило меня пустотой. Меня стошнило, когда ее пасть растянулась в рваной ухмылке — будто не оставив прежних привычек, гигапризрак разинула рот.

Ну что ж, решил я напоследок, если эта дура хочет меня сожрать, то пусть для начала ощутит вкус боли…

Биска вынырнула из ниоткуда. Мохнатые копыта врезались в мясистый нос, состоящий из чьих-то ягодиц. Великанша запрокинула голову, а я в тот же миг ощутил, как разжались державшие меня пальцы.

Второго удара не было — Биска взвыла, будто все демоны Ада. С ног до головы ее охватило черное, будто сотканное из мглы пламя.

Наземь она рухнула подбитой тушкой, свернулась калачиком, прижимая ноги к животу. На дьявольском личике моей подопечной отразилось тупое, ни с чем не сравнимое страдание.

Ад хохотнул мне в ответ. На миг мне показалось, что вспыхнули символы на жертвенном алтаре и тут же погасли. Крохотные грешата плясали вокруг демоницы. Взявшись за руки, водили насмешливый хоровод. Не умолкая и на все лады они заверяли, что в следующий раз ей лучше трижды подумать, прежде чем идти против воли своего отца.

Внутренний демон решил явить себя наружу. Там, в мире под солнцем, он вынужден был прятаться в глубинах сознания до наступления ночи. Здесь же, среди мрачной мглы, где понятия дня и ночи размыты, он словно лишился цепей.

Едва его взор коснулся наказанной за ослушание Биски, как рванул за рычаги управления. Недовольно пискнул отброшенный прочь здравый смысл, что-то там вереща про холодную голову и что не следует поддаваться гневу.

Следует!

Я зарычал, высвобождая из себя черную суть. Демон спешил воздать за поругание сестры, наказать всякого, кто только попадет под руку.

Под полную когтей и могущества лапу.

Гигапризрак попыталась удержать меня, едва восстановила равновесие после удара. Вторая рука спешила накрыть с головой, окончательно раздавив все надежды вырваться.

Демон не ведал, что такое надежда, он знал лишь неудержимый гнев. Крылья вспороли рубаху на спине, прорезая толстый слой кожи. Налитые силой руки насквозь пробили призрачную ладонь над головой. Импульс боли, стократно усиленный, ударил по огромному чудовищу.

Сборище охранков, молчаливое до сего момента, издало протяжный, ни на что не похожий стон.

Не в силах больше сдерживать меня, она разжала руки — расправившиеся кожистые крылья разом, будто плащ, хлопнули по воздуху. Провал, сквозь который мы низверглись сюда с Кондратьичем, так и манил взор. Подхвати старика, возьми на руку, дерни за шкирку и вытащи вам обоих сюда, умолял он.

Потому что за его пределами было спасение.

Спасение ничуть не волновало мою мрачную суть — демона интересовали лишь разрушения.

Я чувствовал себя будто взаперти абсолютно чужого мне тела. Оно само рвалось в бой, было готово рвать и метать. Ясночтение неистовствовало. Мир, и без того спешивший подкинуть в награду то артефакт, то уникальную особенность, то еще какую приблуду, сейчас готов был перещеголять себя самого. Сколько там абилка силы добавляет в богатырские плечи? 300 %, да и те ночью? На тебе, доходяга, целую тысячу, да не процентов, а очков — покажи всякому, у кого здесь писюн длинней и толще!

Тень с моей спины обернулась чем-то монструозным. Словно покрывало, мокрой тряпкой она залепило исполинше мерзкую рожу, закрывая раззявленную пасть. Воздух тотчас же наполнился дымом — тень была текучей и жгучей.

Я врезался в призрака всей своей тушей — наконец, не устояв на ногах, огромная дева грузно рухнула на пятую точку.

Теневой хват обвязал мглой обе руки разом — осатанев, не помня самого себя в неизбывной ярости, я принялся кромсать сотканный из частей тела живот. Рыча, будто дикий зверь, наслаждался каждым моментом. Кровь, густая, ни на что не похожая, брызгами летела мне в лицо, заливало тело: хотелось вымазаться в этой дряни с ног до головы. Обнажившаяся мертвая плоть под изорванной кожей приводила меня в восторг. Сквозь зубы, вытесняя человеческие, лез ряд демонических, пиловидных клыков, как у Биски.

Это не она сожрет меня — это я сейчас отведаю плоти их давно забытых заклинаний. Упьюсь их жизненной силой, вылакаю все до дна.

Великанша смела сопротивляться. Едва придя в себя после падения, она забузила — огромные ноги вздымались в тщетных попытках оттащить грузное тело из-под меня. Изувеченные ладони спешили смахнуть стоящего на груди демона, словно надоедливую мушку.

Я поймал несущийся на меня кулак. Зал тотчас же огласился мерзким, противным хрустом ломаемых костей. Демоны не прощают, демоны бьют!

Словно осознав свою беспомощность передо мной, живые заклинания тщетно силились закрыться уцелевшей кистью руки.

Я ответил насмешкой, чувствуя почти потоком бьющий из этой мерзости страх.

Он был сладок, как раскаленный ихор. Заставить бояться того, кто уже мертв, — не в этом ли прелесть могущества?

Оторванную огромную руку я использовал как дубину — это смотрелось смешно и нелепо.

И было уже не столь забавно, когда, разломив ее на две части, обрушил мощь своих ударов на доживающего последние мгновения призрака.

Демон ощущал себя в родной стихии. Когда после очередного удара исполин развалился, оставив после себя лишь выдранные с корнем отростки ног, культи рук и кочерыжки голов, внутренний демон понял, что остановиться сейчас — это потерять все.

Под ногами хлюпала мягкая, давно познавшая прелести смерти, разлагающаяся плоть. Трупный дух отчаянно бил в ноздри, резало в глазах до слез.

Кондратьич стоял за спиной. Невесть каким чудом сумевший встать на ноги старик был бесконечно слаб. Рука, почти потерянная, плетью висела, раскачиваясь из стороны в сторону. В другой он сжимал Подбирин — тупой ствол смотрел в мое изменившееся лицо.

Слова молитв щекотали слух, бередили старые раны — язык старика был сбивчив, заплетался. Несчастный начинал один и тот же куплет по второму или третьему разу.

Он попятился, когда мои ноги мокро зашлепали в его направлении.

Внутренний демон решил со мной поиграть. Хитрым змеем возвращал мне часть контроля над собой, заставляя делать один шаг за другим.

Слова лились ядом в мою душу.

Он слаб, он напуган, он всего лишь глупый старик. Выхвати из его рук пистолет, ну а я…

Я сделаю все остальное.

Остальное виделось мне жутким, кровавым месивом. Грань морального горизонта. Демон был рад — в прошлый раз изгнать его из меня сумела Алиска. Ох уж эта Алиска, качал головой враг, первым делом, как ты окончательно уступишь мне, я ее изнасилую. А потом убью. А может быть, лучше наоборот?

Кондратьич щурил подслеповатые глаза, но не стрелял. Демон гоготал, мол, у несчастного просто не хватает сил надавить на спуск. Он выстрелит тебе в лицо сразу же, как только сможет. Не жди, бей первым!