Империя мертвецов - Ито Кэйкаку - Страница 29

– Но ведь вы же назначили встречу не затем, чтобы с таким запозданием сообщить нам эту подробность? – спросил я, и Тэрасима кивнул.

– «Осато Кемистри», – коротко ответил он и, уже не скрываясь за приличиями, отвернулся. – «Осато Кемистри» – это акционерное общество, родоначальник всех некроинженерных разработок старого правительства. Они производят и совершенствуют японских мертвецов… Можете считать, что это своего рода лаборатория для частных военных предприятий. Наиболее вероятно, что все документы, которые Эномото вывез из Российской империи и не отдал правительству, спрятаны там. Министерство внутренних дел также пытается вести расследование, но там очень серьезная охрана. Революция уже прошла, поэтому силой ворваться на предприятие невозможно.

Тэрасима говорил предельно четко и спокойно, и я ломал голову, что из его речи сказано в шутку, а что – всерьез. Ямадзава подхватил:

– Все это, разумеется, чистой воды спекуляции, но если вдруг какие-то неизвестные и не подчиняющиеся нам европейцы похитят злополучные документы, то в силу действия неравных договоренностей это дело перейдет в юрисдикцию английского консульства, а не японского правительства. К тому же де-юре наши власти не признают наличия на территории государства означенных документов, следовательно, и кражи никакой быть не могло.

Барнаби фыркнул:

– Так вы же приказали «Осато» избавиться от бумаг?

Ямадзава бросил быстрый взгляд в сторону:

– Ну разумеется, мы отправили им официальный запрос, но вдруг, хотя это совершенно невозможно, он по каким-то неведомым причинам затерялся среди бумаг? Если бы вдруг так оказалось, что корпорация «Осато» не поддерживает правительственный курс, то подобное письмо могло бы послужить им предупреждением о готовящемся нападении. Но конечно же, правительство контролирует все производство на территории страны и обязано защищать свои предприятия, поэтому совершенно невозможно, чтобы директива до них не дошла.

– Да, звучит логично, – предельно серьезно ответил Барнаби, явно обрадованный тем, что в кои-то веки можно будет хорошенько разгуляться.

Короче говоря, японское правительство предоставило возвращать документы нам самим. Ведь невозможно же украсть «уже уничтоженное», а закон по недоразумению составлен таким образом, что мы хотя и подчиняемся японскому правопорядку, но все же подсудны исключительно британскому консульству, и японские власти при всем желании будут вынуждены передать подозреваемых – то есть нас – англичанам, а сторонники старого правительства, даже если планировали с помощью нового оружия вернуть прежний режим, не смогут выдвинуть официального обвинения новой власти, и останется им только горевать о собственном бессилии.

Тэрасима снова взглянул на меня:

– Нижайше прошу прощения, что ничем не могу помочь.

– Что вы, я все прекрасно понимаю.

– Но все же чрезвычайно жаль отпускать вас с пустыми руками. В Японии наступило прекрасное время года. Позвольте представить вам человека, который покажет вам лучшие места для прогулок.

Ямадзава Сэйго вышел вперед и поклонился, придерживая висящую на поясе саблю.

II

Воздухом в элегантном лобби «Осато Кемистри» было невозможно дышать из-за крови и нечистот.

По стенам стекали свежие багряные дорожки, а на мраморном полу, выложенном в шахматный узор, валялось три выпотрошенных трупа. Дальше внутри холла в огнях газовых рожков можно было разглядеть двух сторожевых мертвецов, но не похоже, чтобы они обращали на нас внимание: просто стояли на месте, покачиваясь.

В луже крови по центру коридора возвышался боевой Барнаби. Он покачал головой и мыском сапога перевернул один из трупов на спину. Глаза, распахнутые в удивлении, уставились в потолок. Из полураскрытого рта вылилась алая струйка крови. Это труп живого человека. Мне вдруг вспомнилась очевидная истина, что погибают ведь и люди, а не только мертвецы. Я достаточно тел повидал в своем путешествии, но в подавляющем большинстве – уничтоженных франкенов. Поразительно, насколько сильнее меня потрясли останки живого человека, чем все эти воскрешения и прочая мистика.

– Это что? – рассеянно спросил мой напарник. Лезвия сабель в руках у стражников, охранявших проход, были забрызганы кровью. Вокруг тел убитых кровавые отпечатки следов запечатлели ход боя, точно схему танца. Дорожки следов вели к мертвым охранникам.

– Чего вы не поделили? – спросил Барнаби.

Мертвецы ему, разумеется, не ответили.

Мы раздобыли фальшивые документы, представляющие нас как ведущих специалистов из «Уэйкфилд Кемистри», но подготовка потеряла всякий смысл, как только мы открыли парадные двери корпорации «Осато». Потому что трагедия уже случилась. Пока мы стояли, совершенно ошарашенные, Барнаби бесцеремонно прошел дальше по коридору. Мы переглянулись и последовали за ним.

– Ну, как поступим? – спросил моих инструкций капитан, что с ним случалось нечасто. Похоже, признал за мной право выбирать курс действий, раз уж разгребать потом всю кашу тоже мне. То есть рассудил, что эту ситуацию нельзя разрешить грубой силой, просто спустив с цепи внутреннего зверя.

– Это ваши? – спросил я, но Ямадзава покачал головой, показывая, что он удивлен не меньше. Я уж было подумал, что японцы проявили знаменитое радушие, стараясь заблаговременно устранить все возможные препятствия на нашем пути, но, очевидно, ошибся.

– У министерства иностранных дел нет боевого подразделения, – признался Ямадзава.

Может быть. Но это не отменяет того факта, что сами чиновники поголовно ветераны гражданской войны, потому неважно, что им не подчиняются военные. Я так понял, что нас хотят сделать пешками во внутренней борьбе за власть, но вместе с тем меня не покидало ощущение, что японцы издеваются. Нас заманивают в очевидную ловушку, настолько очевидную, что в ней даже не чувствуется коварства. Зачем так открыто демонстрировать свои намерения? Это вызов или загадка? Или не столько загадка, сколько ребус? Может, в кровавых следах зашифровано послание? Впрочем, я слишком увлекся мыслительной гимнастикой: в конце концов, я стою над настоящими трупами.

В Великобритании я бы действовал совсем иначе. Совершенно очевидно, что операция провалена и стоит начать все сначала, но при текущих обстоятельствах в нашем распоряжении не так много средств. Мы в любом случае будем привлекать внимание, как рыбешка, выброшенная на берег, и остается нам то же, что и рыбе: отчаянно биться.

– Что ж, примем приглашение…

Барнаби не стал дожидаться, когда я договорю, и широким шагом пошел вглубь коридора. Мертвецы обратили к нему свои расфокусированные взгляды.

Ямадзава обнажил саблю.

Я оставил Ямадзаву прикрывать тыл, а сам вместе с Пятницей устремился за Барнаби. Путеводными крошками нам служили мертвецы, которые попались тому по дороге и теперь лежали плашмя на нашем пути. Из-за приоткрытых дверей то и дело я видел трупы живых людей. Похоже, всех их зарубили при попытке бегства, а внутри произошла настоящая бойня. Прямо как в прихожей.

В «Осато Кемистри» остались только ходячие мертвецы и мертвые живые. Я догадался, что наши предшественники имели право командовать охраной. Корпорация, может, и прознала о нашем приходе, и решила замести следы, но это по любым меркам слишком радикально. Если местных мертвецов выкупили после войны из армии, то коды доступа для приказов могли и не менять. В общем, перед нами сюда, скорее всего, пришли государственные военные.

Не похоже, чтобы Барнаби колебался, куда идти. Впрочем, здание «Осато» – хотя и огромная, но все же обычная кирпичная фабрика, блуждать тут негде. Обыскивать ее не так интересно, но, с другой стороны, мало кто делает из этажей сеть запутанных коридоров, как в «Юниверсал Экспортс», а в исследовательских лабораториях потайные двери и секретные подвалы никому не нужны. Только лишняя головная боль сотрудникам, а в тот миг, когда про тайный институт узнают потенциальные нежеланные гости, заведение все равно перестает быть таким уж тайным. Мы, в конце концов, живем в эпоху, когда можно прислать в здание нескольких мертвых подрывников и уничтожить его вместе со всеми лабиринтами. А чтобы построить секретное учреждение, скажем, в горах, сперва нужно свезти туда строительные материалы, да и инфраструктуру для сотрудников придется поддерживать. Секретность – это удивительно дорогое удовольствие. Молодое государство не может себе позволить такие тайные лаборатории.