Империя мертвецов - Ито Кэйкаку - Страница 27

В кварталах при императорском дворце в глаза не могли не броситься новые постройки из кирпича, и город из-за их рыжего цвета казался тем более игрушечным. Центр Токио – такой же квадратный, как иероглифы. Мне подумалось, что, если взглянуть на него с воздуха, он будет похож на огромный красный знак. Рикша, прокладывая себе дорогу сквозь влажный воздух, миновал ворота Сакурада и завернул влево за воротами Хибия. Затем – вправо от ворот Бабасаки, налево прямо перед мостом Кадзибаси, и мы оказались прямо у здания столичного полицейского управления при министерстве внутренних дел.

Пятница, все это время дотошно записывавший наш маршрут в тетрадь у себя на коленях, наконец ее закрыл.

– Что ты творишь?! – возопил я в одном из кабинетов. В ответ на меня кисло посмотрел не кто иной, как Барнаби в японской одежке. Впрочем, одетым его назвать язык не поворачивался: подол и рукава кимоно были так коротки, что едва прикрывали его массивную тушу, а вокруг бедер буквой Т обвивалась белая тряпка, которую местные называли «фундоси». Вид, прямо скажем, экстравагантный.

– Сливаюсь с населением, – нимало не смущаясь, ответил мой напарник, и меня так и подмывало закричать, что он среди них как белая ворона.

Я бросил взгляд на офицера в европейской форме, который терпеливо сидел в углу зала с истинно японским достоинством на бесстрастном лице. Мое смятение давно перешло границы раздражения, и мне оставалось лишь обессиленно спросить:

– Неужели тебе не стыдно щеголять в таком наряде?

– Так не в исподнем же, – гордо расправил плечи Барнаби. Он лично настоял на том, чтобы старьевщик подобрал ему наряд рабочего, но тот, очевидно, над ним посмеялся. То есть да, в порту нам попадались работяги в подобном облачении, но ведь с первого взгляда на городских жителей ясно, что его надули. Я помассировал виски и глубоко вздохнул.

– Что ж… Главное, что тебе нравится… И как прошла разведка?

– Да никак: меня сразу арестовали! – отчего-то горделиво раздувая ноздри и еще больше расправляя плечи, ответил капитан.

Почему-то я не удивлен. Когда великан шести футов роста средь бела дня без стыда и стеснения щеголяет своим практически обнаженным крупом на главных улицах города, его, разумеется, быстро арестуют за оскорбление общественной морали. В Токио в последнее время стало больше иностранцев, но в подобном наряде европеец в толпе не затеряется.

– Ничего подобного! Меня как раз почти не замечали, – гордо возразил мой приятель, но, полагаю, прохожие просто стыдливо отводили от него взгляды. Я проникся сочувствием к японским полисменам, которые не знали, как сладить с этим диким зверем в одиночку, и были вынуждены просить о помощи британское посольство. У меня закралось подозрение, что путешествие по России, описанное Барнаби в книге, проходило схожим образом.

Дверь за моей спиной тихо открылась, и сопровождающий офицер рьяно щелкнул каблуками, отдавая честь и тем самым выдавая личность визитера. Тот замер в дверях, вероятно пораженный зрелищем, что предстало его глазам. Я обернулся и увидел, как маленький бородатый мужчина переводит взгляд с меня на Барнаби и обратно. Наконец он выбрал своим собеседником меня и протянул руку. Предсказуемо.

– Кавадзи Тосиёси. Начальник полицейского управления.

– Ватсон. Джон Ватсон. Прошу прощения за беспокойство, которое причинил вам мой коллега. К сожалению, это издержки нашего тайного поручения.

Пожалуй, я сболтнул лишнего, но обычной дипломатией подобные инциденты не заглаживаются. Кавадзи едва взглянул на мою перфокарту, даже не стал пропускать ее через считыватель и, не улыбаясь, сразу же вернул.

– Мне поручено оказывать сотрудникам Аппарата Франкенштейна всяческое содействие. Вы можете забрать своего человека.

Я заглянул в протокол Пятницы, чтобы удостовериться, что правильно понял ответ офицера, а Барнаби за моей спиной недовольно пробурчал, что ему непонятно, «какого черта этот тип командует», но тут уж мои комментарии излишни. Кавадзи Тосиёси, начальник полиции. Насколько я понимаю, этот человек принял самое деятельное участие в формировании японских правоохранительных структур. Во время Сацумского восстания он отчаянно сражался с повстанцами на горе Табарудзака. Он сформировал в своей бригаде отряд живых солдат, вооруженных японскими саблями, который назвали «Баттотай». В ходе сражения они ворвались в ряды мертвецов и уничтожили их, и этот эпизод приняли во внимание даже британские стратеги.

– Вы ничего не видели, – пригрозил Кавадзи, обращаясь к Барнаби, пока я подписывал документы о его освобождении, и тот отвернулся и всплеснул руками.

Вы спросите, откуда взялись «сотрудники Аппарата Франкенштейна», они же – исследовательская группа Литтона? Этот статус нам присвоили после нескольких месяцев переговоров, когда мы вернулись в Бомбей из Афганистана. Положим, решение я подсмотрел у Красоткина, но, в отличие от него, мы в самом деле прошли все необходимые процедуры.

На бумаге цель нашего визита – проверить достоверность сведений о количестве мертвецов, которыми располагает Японская империя, и лишь горстка людей знала, что это подлог. На самом деле мы, конечно, прибыли замять дело с «Записями Виктора».

Я уверен, что и М, и вице-король индийский Литтон прекрасно понимают, что в отчете я кое о чем умолчал. Но никаких санкций за это пока не последовало.

Я передал суть расплывчато: «Велика вероятность, что документация по технологии производства мертвых солдат новой модели из Российской империи утекла в Японию». Мы с Барнаби рассудили, что не стоит впутывать большие организации в дело, где на кону потенциально стоит снятие разграничения между живыми и мертвецами.

В итоге пришлось повозиться с документами и убить в Бомбее немало времени, но и по сей день я считаю, что сделал правильный выбор. Не говоря о том, что мне бы духу не хватило писать в отчете басни, что легендарное Чудовище якобы до сих пор бродит по нашей грешной земле… Даже если Ван Хельсинг со Сьюардом тогда, в Трансильвании, имели дело именно с ним, и именно он увел за собой Крымских призраков, и он же стоит теперь за новыми «Спектрами». Подобные темы не для телеграфа. А я не могу знать, заметили ли в Уолсингеме наш обман, и думать теперь об этом тоже ни к чему.

Как можно догадаться по названию «исследовательская группа Литтона», формально мы перешли в подчинение к индийскому вице-королю.

– Похоже, вам пока лучше держаться подальше от командования в метрополии! – рассмеялся Литтон, выкладывая на стол приказ и доверенность. – Разрешаю действовать по своему усмотрению!

Так я понял, что и Литтон что-то недоговаривает, но какие решения и переговоры стояли за окончательным утверждением нашего назначения, я в конечном счете и не узнал.

Начальство номинально сменилось, но штат остался прежним. В состав исследовательской группы Литтона вошли мы с Пятницей и Барнаби в придачу – два человека и одно тело. Группка крошечная, но к чему раскрывать секреты лишним людям?

Оставив полицейское управление у Кадзибаси позади, наша группа отправилась к Симбаси, а по дороге я попытался снова расспросить:

– И что же ты узнал?

Я решил, что на такое расстояние транспорт можно не нанимать. Но Барнаби приковывал взгляды всех прохожих, и они тут же прибавляли шагу, а я поразился своей недальновидности. И этот великан еще считает, что слился с пейзажем. Может, ему стоит разок мозги проветрить? Если еще есть что проветривать, конечно.

– Дети рассказали мне страшилки про мертвецов, – невозмутимо ответил он.

Я чуть не спросил, зачем он вообще сунулся расспрашивать детей, – в фольклористы решил податься? – но вовремя взял себя в руки. Понятно, у Барнаби слишком много свободного времени. Достаточно, чтобы пойти учить язык к местным детишкам.

– Говорят, у тюрьмы возле Кадзибаси бродит говорящее привидение. Правда, своими глазами его никто не видел.

– Говорящий мертвец?.. А как они поняли, что он неживой?