Империя мертвецов - Ито Кэйкаку - Страница 14

Но пора отбросить праздное блуждание мысли и вернуться к насущному вопросу.

– Алексей прихватил с собой Внедритель псевдоэссенции?

Среди подозрений Уолсингема было и такое: Алексей мог создать отряд убийц вроде древних ассасинов. Или даже уже создал. Но если Внедрителя у него нет, то силы царства так и ограничатся сотней мертвецов, и по крайней мере одной проблемой станет меньше.

– Я понимаю, чего боятся наши с вами верхушки, но вы же прекрасно знаете, что это устройство совершенно необходимо для обслуживания и регулирования мертвецов. Не для протокола. Если бы я собирался организовать отряд антиправительственных убийц, я бы точно не отправился жить в дикие горы. Когда появился Олл Ред Лайн, государство из массива сопряженных земель превратилось в развернутую сеть, связанную телеграфным сообщением. В сверхгосударство, преодолевшее барьеры расстояний. С вашего позволения, в чудовище звездообразной формы. Мятежник, если он не дурак, должен всеми силами пытаться воспользоваться этой сетью, а не бежать от нее и запираться на крохотном клочке земли.

– До такого сверхгосударства еще очень далеко.

– В самом деле? – улыбнулся Красоткин, и от его улыбки повеяло такой же жутью, как от куклы с намалеванным лицом. Мне начало казаться, что этот юноша нарочно копирует повадки мертвеца. Я слышал, в России есть достаточно аскетов, которые полагают, что подобным образом приближаются к Богу. – Полагаю, нам остается только отправиться туда и все выяснить.

– Куда? – спросил я.

Красоткин, повернувшись ко мне, спокойно ответил:

– Ваханский коридор. Долина реки Кокча. Мы тоже, знаете ли, не сидели сложа руки.

Я обернулся за помощью к Пятнице, который равнодушно вел записи.

«Кокча – верховье бассейна Амударьи. Расположена к северу от Кабула, в сердце Гиндукуша. Известна как месторождение ляпис-лазури».

Я молча наблюдал за тем, как стальное перо летит по бумаге, выводя эти слова.

V

Граница Афганистана. Хайберский проход окружала странная тишина.

Впереди, за равниной, на которой расположились британские войска, вздымались голые скалы, гладкие, будто крепостная стена. Как если бы сама земля Афганистана служила ему защитным укреплением. И среди этой неприступной стены виднелся вертикальный пролом – это начинался Хайберский проход. Холодный ветер трепал знамена полевой армии долины Пешавар, и звук трепещущей ткани бился в ушах.

1 декабря 1878 года. Мы только даром потратили время, прокладывая маршрут от Пешавара к Ваханскому коридору, и в конце концов решили пройти под прикрытием британских войск. Первым признал поражение перед афганскими горами я, и, думаю, мало кто смог бы меня осудить. В конце концов, даже британское войско разделилось на три части потому, что с восточной стороны в Афганистан ведут только три коридора.

– Пожалуй, эти горы действительно нам не по зубам…

Красоткин, всем видом демонстрируя очевидность этого решения, согласился переменить маршрут и даже указал, что «существует обходной путь». Я осознал, что решительно не понимаю русских. У меня не было ни нечеловеческой силы Барнаби, ни морозостойкости Красоткина, ни «покорности трупа» Пятницы. Наш даже с виду чересчур русский приятель небрежно обернул голову тюрбаном, спрятал лицо за поднятым воротником, и мы снова слились с британскими войсками.

Мы заняли позицию в тылу у сформированного фронта за передовыми отрядами боевых франкенштейнов. Рассчитывали по возможности подгадать момент всеобщей сумятицы и проскочить Хайберский проход, но довольно быстро поняли, что на практике это мало осуществимо. Однако и возвращаться, не привлекая лишнего внимания, было уже поздновато.

Два лагеря бесшумно наблюдали, как облаченные в красные мундиры и с мартини-генри на изготовку мертвые солдаты молча занимают позиции. Солнце медленно опускалось к Хайберским скалам.

Горная тропа, стиснутая меж отвесных утесов, уходила вдаль узкой и крутой полоской. Со скалы на перевале вниз на нас смотрела афганская крепость Али-Масджид. С точки зрения европейцев – незначительное горное укрепление. Подобные крутые скалы были излюбленным сюжетом старомодных пикчуресков[23]. Вместо крепости – нищее нагромождение валунов и неотесанных бревен. Но расположение форта искупало всю его хлипкость.

Командующий армией генерал Браун ненавидел бессмысленные потери среди живых, потому для взятия прохода избрал надежнейшую из тактик: мертвый марш. Она подразумевает опору на грубую силу мертвецов. Скалы предоставляли афганцам естественное укрепление, а следовательно, оставалось только продвигаться вперед под градом пуль и артиллерийского огня. Мертвецов при этом сильно изувечит, да и интересного в этой тактике ничего нет, но, пожалуй, для быстрого наступления ничего лучше еще не придумали. Британское войско пока не может ни зайти к врагу с тыла, ни карабкаться по отвесным скалам. А при лобовом столкновении двух армий разговор простой.

Проход огласил зов горнов, который разбился, подхваченный ветром, на эхо. Не дожидаясь, пока скалы окончательно его поглотят, афганцы ответили тем же, и по британским мертвецам, подобно кругам на воде, прокатилась дрожь. То был жестовый язык системы гармонизации, и войско напомнило мне огромное дрожащее чудище.

В «Ином свете, или Государствах и Империях Луны» Сирано де Бержерака описан язык лунных обитателей, осуществляемый движениями членов, и вот два века спустя этот феномен спустился на Землю и ущелье наполнилось беззвучными криками.

Разомкнутое каре мертвых солдат, между каждым из которых вполне могла бы проехать повозка, сделало первый шаг. Более плотной формацией наступать было невозможно из-за вероятности орудийного обстрела. Мертвецы одновременно шагнули во второй раз. В скалах тоже зашевелились, с афганской стороны началась суета и один за другим возгласили новые горны.

На сумеречные горы спустилась странная тишина. Человеческие уши не воспринимали за звук то, что производило наступающее войско.

Как будто сквозь водную толщу, как будто воздух вдруг многократно уплотнился, как будто увязнув во сне, мертвецы шагали вперед походкой франкенов, выставив свои мартини-генри стройными рядами.

Синхронное и беззвучное мертвое войско давило даже на нас, оставшихся в тылу. Они наступали, и никто не спешил заполнить пустоту между нами и атакующими. Напротив: я даже отступил на шаг.

Многоголовое чудовище своей гигантской тушей поглощало проход между скал. В горло сотворенного природой пикчуреска впивался порожденный человеком гротеск.

Грудную клетку одного из мертвецов прошило насквозь, а затем запоздало донесся звук выстрела. Солдат пошатнулся от импульса кинетической энергии. Он оступился, затем без видимых усилий восстановил равновесие и продолжил путь. Хлопки выстрелов звучали, как стук капель. Здесь и там пули пролетали сквозь мертвую плоть. Почерневшая липкая кровь кляксами выплескивалась на мундиры. Те, кому попадали прямой наводкой в голову, шатались и покидали строй, натыкались на товарищей, которые попросту отпихивали их в сторону. Если же они спотыкались о камни и падали, остальные шагали по поверженным и продолжали наступление, все так же следуя приказу.

Афганцы дали по наступающим пулеметную очередь, но она будто ушла в молоко. Одностороннее нападение не переросло в двустороннюю схватку, мертвецы никак не отреагировали. Никто даже не вскрикнул. Все равно что залп дали по движущемуся лесу. Разве что некоторые пули, увязнув в телах, порвали кому-то мышцы. Мертвецы не нарушили строй и равнодушно продолжили атаку. Они даже не опускали глаза посмотреть, что с ними такое произошло. В град машинного огня начали вкрапляться артиллерийские выстрелы, которые вгрызались в каменные колонны горного прохода. Неудачное попадание ядра взорвало какого-то солдата, его конечности разлетелись в стороны и свалили с ног нескольких его товарищей, но дистанция в строю все равно сохранилась в относительном порядке.