Империя мертвецов - Ито Кэйкаку - Страница 13

– Так вот, по поводу царства…

– Все правда, – нетипично прямо и радостно для разведчика ответил Красоткин. – Алексей Карамазов прибыл в военный совет в качестве священнослужителя… похитил около сотни мертвых солдат, проходящих техническое обслуживание, и сбежал. На месте была организована группа перехвата, но в итоге они сами пали жертвами мятежников.

Царь с жалкой сотней мертвецов в подчинении затаился где-то в горах Гиндукуша в глуби Афганистана. Мне поручено разузнать, что за общество они там организовали, хотя кажется, в этих диких землях, куда не ступала нога человеческая, и найти-то их невозможно, если они как следует затаились.

– Как искать иголку в стоге сена.

– Острую и отравленную. На самом деле подходящих мест не так уж много. Найти его несложно. Ладно еще мертвецы, но Алеше нужны дрова и питье, так что выбор весьма ограничен.

Я сделал вид, что не заметил, как Красоткин назвал Карамазова уменьшительным именем. Куда интереснее, что если все так, как он говорит, то российской разведке нет нужды прибегать к чьей-то помощи. И юноша, будто заметив, что это меня заинтересовало, пояснил:

– Да его и перехватить-то всерьез не пытались. Так, напугали немножко – да и отозвали войска, я думаю. Если б не вы, не было бы и расследования. Мертвецов хватает ненадолго, а там проблема разрешилась бы сама собой. В таких условиях они бы не продержались и десятка лет. – Он вздохнул со скорбной миной, хотя не похоже, что его это не устраивало. Говорил он спокойно, только немного ворчливо. Если б не тень улыбки, приклеившаяся к его миловидному лицу, можно было подумать, что мы просто болтаем за чашечкой чая.

– Что плохого, если сто мертвецов тайно поселятся в безлюдных горах? Мы, право, хотели замять это дело.

– А как же совместная операция?..

– Там, наверху, никогда не понимали, как обстоят дела у презренной черни.

Кажется, вдали от родины молодой человек несколько раздухарился.

– Даже Его Императорское Величество не станут разбираться с каждым человеком по отдельности. Да это и в принципе невозможно. Людей слишком много. Есть пределы человеческим способностям, а полномочия империи заканчиваются и того раньше, – прищурился Красоткин.

Темный блеск в его глазах без лишних слов сообщил мне, что лезть в чужие проблемы не стоит. Поэтому я махнул рукой, давая понять, что ничего не слышал, и сказал:

– Ну, не для того же вы здесь объявились, чтобы сказать, что отказываетесь сотрудничать?

– Разумеется, нет. Мы поможем. Раз уж история всплыла на поверхность, нам необходимо достичь консенсуса. Полагаю, Карамазов тоже это понимает, – радостно ответил Красоткин.

Я задал еще один вопрос:

– Вы лично знаете Алексея Карамазова?

– Зачем вы спрашиваете? Разве это не очевидно из наших данных? Я тоже родом из Скотопригоньевска, да и по возрасту не так от него далек.

Судя по документам, Красоткин был на десять лет младше Карамазова. Предположение, что двадцатилетний Алексей мог быть знаком с подростком, не так уж и безумно, но все же это необычно. И то, что Российская империя специально послала за ним такого близкого ему человека, – тоже.

– Вы были коротко знакомы?

– Как знать, – склонил голову Красоткин, а улыбка на его лице стала почти жестокой. – Можно ли сказать, что мы были близки? Мы часто разговаривали. А еще он переживал за мою карьеру, помогал решить, куда отправиться учиться. Можно сказать, что я избрал математическую теологию по его совету. Дети любили Карамазова. Дети любят всяких остолопов.

Казалось, что он просто перечисляет факты, и в его голосе не сквозило ни капли теплоты. Мускулы на лице юноши подрагивали от чего-то вроде ненависти.

– В Великобритании это считается достаточно близкими отношениями.

– В таком случае – да. Если вы так ставите вопрос.

Красоткин казался очень сдержанным, но не злым человеком. Его портрет я тоже составить затруднялся, но решил, что такой типаж нередко встречается в ученой среде.

– А что насчет Дмитрия Карамазова? – спросил я, вглядываясь, как изменится лицо юноши.

И тот мгновенно откликнулся:

– Очень сложный был человек. Вроде буян, но с удивительно чувствительным сердцем. Словом, русская душа. Мы с ним разговаривали, может, пару раз.

Он отвечал все так же бесстрастно, и я несколько разочаровался, когда не заметил на его лице следов того волнения, которого ожидал. Впрочем, он в то время был еще совсем мал, возможно, я несправедливо возложил надежды на их знакомство.

– Дмитрия не послали вместе с военным советом в Кабул?

Красоткин склонил голову набок, как птица, явно не улавливая связи. Я пояснил:

– Алексея отправили служить в Сибирь. Там, в колонии, он встретил Дмитрия, осужденного за убийство, и, вероятно, стал свидетелем его смерти. Дмитрия сделали мертвецом, а затем забросили в Афганистан. Узнав об этом, Алексей сбежал со своим умерщвленным братом…

Я изложил гипотезу, которую разработал за последние несколько дней, но Красоткина она, похоже, не впечатлила. Он нахмурился, между бровями появилась морщинка.

– Полагаю, вы намерены и впредь в данном деле придерживаться этой версии?

– Такова моя теория.

– Ясно, – тихо пробормотал Красоткин. – Идея хороша, но всякой теории нужны доказательства, а у этой имеется контраргумент. Дмитрий не умер.

– Тогда зачем? – недоуменно спросил я.

– Зачем – что? – загадочно, очень загадочно переспросил юноша. Мир полон людей, которые никогда не представляются первыми и отвечают вопросом на вопрос.

– Зачем Алексей дезертировал с мертвецами? Неужели нет причины?

– А неужели причины не может не быть? – невинно поинтересовался Красоткин, но по спине у меня пробежали мурашки.

Этот молодой человек сам смахивал на мертвеца. Если бы те умели говорить, то наверняка отвечали бы ровно так. Реакция вроде есть, но в ответах нет последовательной логики. Мыслительный процесс движется по автоматическим алгоритмам, и, как только последовательность заканчивается, память стирается. Я осознал, что этот человек сам за собой не замечает, когда лжет. Он бессознательно демонстрирует вполне искренние реакции, но они не затрагивают его разум. Ему незачем лгать мне. Просто все, что он говорит, – ложь, такой уж он человек. Наверное, ценное качество для разведчика, но мне стало интересно, от природы ли он таков или это результат строгой выучки.

– Насколько я понимаю, господа, ваша миссия заключается в том, чтобы разведать обстановку в царстве, а не вызнавать причины его образования? Докапываться до истины необязательно. Просто состряпайте какую-нибудь правдоподобную байку. Придумайте любую причину, которая вас устроит, и довольствуйтесь ею.

– Мне это нужно хотя бы для внутреннего удовлетворения.

– Это неестественно! – Красоткин покачал головой, к моему полному замешательству. – Доктор Ватсон, предположим, за время расследования вам что-то стало ясно. Замечательно, вы поняли и приняли мотивы действующих лиц вашей повести. И что дальше? К моей истории это не будет иметь никакого отношения, и, кстати, к истинным обстоятельствам Алексея – тоже. Даже если он сам в это поверит.

Мы неприязненно уставились друг на друга. Точнее, я на него, потому что сам Красоткин просто холодно улыбался. Алексей оставил мир и предпочел ему жизнь в окружении мертвецов. Мой собеседник пытается сказать, что мотивы такого эксцентричного решения все равно не понять. И даже если сам Алексей считает, что его действиями руководит определенная логика, она не имеет никакого отношения к объективной реальности.

Рассуждения мертвеца. Каждый из нас следует своей линии и действует согласно тому, что считает своей волей. Нам даже необязательно осознавать ее таковой, и наука в самом деле не задает вопроса «Зачем?», но именно тем мы и отличаемся от мертвецов. Мы – часть материального мира, но одновременно с тем уверены, что в нашем существовании имеется нематериальный смысл. За эту функцию отвечает душа весом всего-то двадцать один грамм. Если лишить нас воли, то, полагаю, мы ничем не будем отличаться от мертвых чудовищ.