Дело о мирных переговорах (СИ) - Куницына Лариса - Страница 24

— Ладно, — Марк достал из стола ещё один кошелёк и отсчитал двадцать серебряных монет. — И бесплатный совет, — добавил он, — никогда не три свои перстни о камзол, это выдаёт тебя с головой! Благородные люди так не делают.

— Спасибо и за деньги, и за совет! — улыбнулся юноша, забирая со стола серебро. — Пико всегда к вашим услугам, ваше сиятельство. Если ещё что-то интересное узнаю, немедля сообщу вам!

Он поднялся и, насвистывая от счастья, направился к двери.

— Не свисти! — крикнул ему вслед Марк. — Ведёшь себя как мужлан!

Пико тут же замолчал и, обернувшись на пороге, отвесил ему изысканный поклон, после чего удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Зачем вы ему подсказываете, как нужно себя вести? — недовольно проворчал Шарль. — Ещё научите его манерам! Он же мошенник!

— Он всё равно продвинется по этой стезе, — пожал плечами Марк. — У него есть внешность и необходимые задатки, и к тому же он уже выбрал себе роль в этом спектакле. В любом случае, его лучше держать на крючке, используя его таланты для благого дела, чем потом рыскать по городу в поисках аристократа, обокравшего очередную провинциальную глупышку.

— Мы идём арестовывать старуху и её сообщников? — деловито уточнил Эдам, поднимаясь.

— Сядь, — велел ему Марк. — Этим займётся Тома, и он же проведёт допросы. Много чести для этой мелюзги, чтоб я занимался ею сам!

И Марк решительно пододвинул к себе пачку писем, требующих его внимания, которую подобрал для него Монсо. Он не собирался бегать по городу, выполняя работу, которую могли сделать его подчинённые. Его теперь немного пугала внезапно накатывавшая волна усталости, которую можно было снять лишь несколькими глотками жгучей жидкости из фляги. Ему казалось, что скоро он вообще не сможет жить без этого огненного пойла, а Ли Джин Хо специально даёт ему понемногу, чтоб он привык к нему. Смутные подозрения шевелились в душе, как выглядывавшие из всех щелей чёрные тени, и он решил всё-таки поберечь силы. Весь день он занимался другими делами и даже написал ответы на письма всё ещё сидевшего в своём имении Фонтейна и скучавшей в Лианкуре Орианны.

Поздно вечером, когда вслед за наступившими в полдень сумерками на город уже опустилась синяя ночная мгла, на пороге его кабинета появился Тома. Вид у него был усталый, он поправлял куртку, от которой пахло чем-то горелым и затхлым, что говорило о том, что он весь день провёл в камере для допросов. Оторвавшись от своих бумаг, Марк указал ему на стул, и тот с удовольствием опустился на него и вытянул ноги.

— Я допросил всех пятерых, — сообщил он. — Проблем не было только с кружевницей. Она перепугалась и сразу выложила, от кого получила плату за распространение порочащих маркиза Делвин-Элидира и контаррена сведений, а также имена тех, кому она передала их, чтоб они катились дальше. В основном это дамы, в том числе из дворца, а так же пара кавалеров, которые заходят к ней поболтать. Прикажете арестовать и их?

— Список имён передай фон Веберу, чтоб ноги их не было во дворце, а имена тех дам, что служат здесь, — герцогине Евлалии. Пусть сама разбирается в своём зверинце. Что дальше?

— Разносчик пирогов Карл сильно перепугался и сначала ни в чём не желал сознаваться, но когда я припугнул его дыбой, подтвердил, что рассказывать эти сплетни ему велела старуха Трюдо, дала десять медяков. Он рассказывал об этом всем встречным и поперечным, а также лавочникам на рынке. Эта квашня Лепёшка, имя которой на самом деле Анна Бош, громко возмущалась и угрожала всем подряд, но десяток ударов кнутом её образумил. Она созналась, что взяла у старухи три марки серебром, а потом пересказывала сплетни своим покупателям. И, наконец, с трактирщиком пришлось повозиться. Он скользкий, как угорь, всё ныл и увиливал, понимая, что признание позволит нам обвинить его, по меньшей мере, в клевете, а, по большей, — в государственной измене. Лишь поняв, что я не собираюсь церемониться с ним, и он рискует умереть на дыбе, он, наконец, признал, что тоже брал деньги у старухи, а потом развлекал этими россказнями своих гостей. Кстати, два рыцаря его поколотили за это, и он интересовался, может ли он подать на них жалобу.

— Пусть крысам в подвале жалуется… — проворчал Марк. — О заказчике они, конечно, ничего не знают?

— Нет, что неудивительно. Однако мы собрали достаточно свидетельств, чтоб припереть старуху к стенке. Вот тут нам было нелегко. Она оказалась крепким орешком! Упиралась до последнего, а пытать её нужно было осторожно, чтоб она не отдала концы до того, как всё расскажет. Мне пришлось вызвать ради такого дела папашу Ришара.

— И?

— Он сумел развязать ей язык, — кивнул Тома. — Она призналась в том, что взяла заказ на распространение этих слухов, за что получила тридцать марок золотом.

— Кто заказчик?

— Имени она не знает, чему я верю. Но это была дама.

— Низкого роста, коренастая, с широким лицом и острым носом?

— Точно, опять эта девица, что выдавала себя за Эрику Меридор.

— Что ещё ты выяснил?

— Ничего. Мы и дом старухи обыскали, но не нашли никаких бумаг, только расписки, деньги и вещи, от довольно дорогих до всякого старья. Наверно, брала вещи в залог, а, может, занималась скупкой краденого.

— Сообщи о ней в полицию магистрата, может, у них есть к ней интерес.

— Обязательно есть, не может не быть. А что с остальными?

— Пусть сидят. Что с ними делать, решит королевский суд.

Отпустив главного сыщика, Марк поднялся. Не смотря на то, что он весь день просидел за столом, в голове плавал какой-то зыбкий туман, и ему снова хотелось спать. Понимая, что пока он больше всё равно ничего не может сделать, он отправился домой.

Проснувшись утром, Марк довольно долго лежал в постели, задумчиво глядя на одинокую свечу, стоявшую на столике у камина. Мадлен уже встала и убежала по своим делам, значит, наступило утро. Тяжёлые тёмные гардины, закрывавшие окна, отгораживали спальню от ночной мглы тёмного дня. Ему не хотелось вставать и идти на службу, и не потому, что уже с утра он чувствовал неприятную усталость, а оттого, что дело с убийствами Меридор и Барлода зашло в тупик, преступники были известны, но найти их не удавалось. Он знал, что всё это время его сыщики и их осведомители обшаривают город, выспрашивая у кого только можно хоть что-то об этих людях. Без дополнительных сведений он и сам не смог бы сделать больше. Но этих самых сведений ждать пока было неоткуда. Не только он, но и многие горожане пребывали сейчас в полусонном состоянии, отложив дела на светлую часть суток, и уж тем более не приходилось ждать вестей из-за стен, где мало кто решился бы проехать по тёмной дороге, рискуя сбиться с пути или попасть на ножи разбойникам.

Явившись ближе к полудню на службу, он узнал, что за это время уже несколько человек приходили в Серую башню, чтоб донести на Аркура, Реми или некую даму, которая отравила алкорца. Тома добросовестно и методично проверял их сообщения, но все они оказывались пустышками. Либо те люди, на кого указывали доносчики, не имели отношения к преступлениям, либо доносы и вовсе не соответствовали действительности, а были чистым вымыслом, сочинённым с целью получить награду.

Одобрив действия сыщиков, Марк снова занялся своими бумагами, а потом ещё раз просмотрел собранные по делу доказательства. Ничего нового ему в голову не пришло, и он отправился домой обедать. Там его ожидал маркиз де Лианкур с новой порцией придворных сплетен и с ещё большим количеством вопросов, касающихся переговоров, расследования и того, что сам Марк об этом думает. Деду хотелось обсудить эту животрепещущую тему, но он пока вёл себя при дворе осторожно, только присматривая возможных союзников и выясняя, с кем нужно держать ухо востро, и только с Марком он мог говорить без обиняков обо всём, что думает.

Марк слушал его внимательно, прекрасно понимая, что у старого коннетабля большой опыт как в политике, так и на ниве дипломатии, потому его оценки могли помочь ему разобраться в этом деле.