Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 55

Инна Кирилловна взяла трубку сразу же:

- Я слушаю!

- Инна Кирилловна, это Саша Ордынцева, - по привычке ляпнула я.

- О, Сашенька! Рада вас слышать! Хотя постойте, тут на днях ваш муж вас разыскивал, что называется, с собаками. Где вы, Саша?

- Инна Кирилловна, дорогая, я должна сказать вам одну ужасную вещь... Голос у меня дрогнул.

- Что такое? Наверное, что-то с Марусей?

- Да. Самое плохое...

- Рак?

- Нет... Бабушки нет больше... Она умерла сегодня ночью...

- Маруся умерла? - сразу севшим голосом переспросила Инна Кирилловна.

- Да, мне позвонила ее соседка.

- Саша, вы можете ко мне приехать?

- Сейчас?

- Нет, сейчас не стоит... Как-нибудь на днях. Я отдам вам кое-какие Марусины фотографии, если, конечно, хотите...

- Да, я очень хочу.

- До свиданья, Саша, я вдруг что-то очень устала.

Извините.

Я уже раскаивалась в том, что позвонила. Может, не надо было, она ведь тоже очень старая. Мне было так муторно, я не знала, чем себя занять, о работе сейчас и думать невозможно. Я ни на чем не могла сосредоточиться. И вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и схватила трубку в безумной надежде, что это Наташа, звонит сообщить, что произошла ошибка и бабушка жива... Но это звонил Александр Андреевич.

- Саша, как вы там?

- Жива.

- Почему у вас такой голос? Что-то случилось?

Мне не хотелось говорить ему правду, выслушивать дежурные соболезнования и уговоры не унывать. И я отговорилась мигренью из-за жуткой духоты.

- Сашенька, я скучаю, даже сам не ожидал. Вы мне снитесь.

Я молчала.

- Саша, вы хоть вспоминаете обо мне?

И все в таком роде. Банально, более чем банально.

Это ощущение просто преследует меня.

***

В квартире духота была совершенно непереносим мой. Я приняла душ и, мокрая, легла в постель. Думать о бабушке было больно. О деньгах думать просто не хотелось, я как-то еще не ощущаю их своими, и я стала думать о романе Эммы Длинноногая блондинка с Тверского бульвара была киллершей, несчастной, одинокой киллершей по прозвищу Оптический Прицел. Такое "погоняло" совершенно не подходит женщине, и потом, оно слишком прямолинейно, топорно... Надо придумать что-то поизящнее.

И тут же в голову пришло: Мушка! Надо ее звать Мушкой! Говорят же: взять на мушку! Мысль показалась мне такой удачной, что я вскочила и подбежала к машинке. Придумка, может, и не ахти какая, но все-таки много лучше "оптического прицела".

" - Позвать ко мне Оптического Прицела! - приказал шеф с осатанелой усмешкой".

Что такое "осатанелая усмешка"? Наверное, она хотела сказать - с сатанинской усмешкой, но я все эти сатанизмы-дьяволизмы терпеть не могу.

" - Позвать ко мне Мушку! - злобно усмехнувшись, распорядился шеф". Или "ухмыльнувшись".

Скромненько и со вкусом. Наверное, это извращение, но я получала удовольствие, сравнимое с удовольствием от убранной после гостей комнаты или пахнущего морозом чистого белья. Никому, ни одной душе в этом не признаюсь. Впрочем, удивляться нечему, я всегда старалась найти удовольствие во всем, чем бы ни занималась, исключение составляли лишь попытки заниматься бухгалтерией. Я так увлеклась, что забыла про духоту. Как только Оптический Прицел превратился в Мушку, несчастная героиня стала даже вызывать у меня некоторую нежность, ведь она занялась киллерством от полного отчаяния. Вот Мушка, получив гонорар за отстрел какого-то жуткого типа, идет в магазин купить себе духи и вдруг понимает, что ей нельзя пользоваться духами, когда предстоит дело, вдруг кто-то учует запах... И тут я подумала, что надо бы и мне купить духи. Те, что подарила Тамара Игоревна при прощании, я забыла взять из дому, да они мне и не очень Нравились. Вот завтра пойду и выберу духи по своему вкусу, сколько бы они ни стоили. Теперь я могу себе это позволить. А еще надо накупить шмоток, скоро вернется Александр Андреевич, а мне практически нечего надеть. Он говорит, что скучает по мне. И похоже, не врет. Я вспомнила свое волнение той ночью, когда мы пешком шли от Тараса, и, закрыв глаза, попыталась вообразить себя в его объятиях. И у меня это получилось. А почему бы и нет? Кому я должна хранить верность? И для кого беречь себя?

Но все равно, рассчитывать впредь я ни на кого не буду. И ни на что, даже на бабушкины деньги. Я буду работать и зарабатывать. Эмма говорила, что поселит меня где-то. Что ж, отлично, буду жить, работать. А потом куплю себе квартиру и, может быть, машину.

У меня есть права, хоть я никогда и не водила сама.

Глеб терпеть не мог пускать меня за руль. Смешно, но теперь я с легкостью могла бы купить ему вожделенный джип. Тьфу, идиотка, нашла о чем думать, хватит и того, что всадила кучу денег в квартиру. Да и вообще, хватит жертв, буду жить для себя.

***

- Ну, Александра, ты даешь! - закричала Эмма, прочитав первые три страницы. - Слушай, это ж просто здорово! Ну молодчина! Надо же, даже завидно. Погоди, а кто это - Мушка? - нахмурилась она вдруг.

- Эмма, ну что за кличка - Оптический Прицел?

"Пришла Оптический Прицел" - это же плохо, Мушка куда лучше.

- Это в смысле "взять на мушку", да?

- Ну конечно.

- Ох, блин, мне бы такое и в башку не залетело.

Слушай, ведь и вправду лучше.

- И она сразу становится как-то симпатичнее, что ли...

Эмма оторопело на меня уставилась.

- Слушай, ну и башка у тебя! И ты согласна со мной работать?

- Согласна. Мне это даже очень интересно.

- Не брешешь?

- Честное слово.

- И ты потом не будешь говорить, что это твоя книга, что я должна тебя тоже на обложку впендюрить?

- Нет. Мне нужны только деньги. Я не обещаю, что буду работать на тебя всю жизнь, но...

- Хорошо, на год подписываешься?

- Да, если мне будет где жить. Я хочу уехать из Москвы.

- Нет вопросов! Будешь жить у моря, в хорошем месте, на всем готовом и работать, платить я тебе буду штуку баксов в месяц, и еще... За книгу полагается гонорар - небольшой, конечно, эти издатели те еще жмоты, но я из них выколочу побольше, гонорар тоже твой. А там поглядим, но за год три книжки мы уж точно склепаем! Только, я гляжу, у тебя страниц-то всего ничего.

- Сколько у тебя в романе страниц?