Трудовые будни барышни-попаданки 3 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 44

Вот сволочь! Да, правильно мне говорили: в захолустье нет тайн, а есть умолчания.

— Затем юная вдова принялась утешать себя, пусть и несколько экстравагантным способом: натуралистичными опытами в области физики и химии, пытаясь изобрести небывалые материалы и невиданные светильники. Она закупала нефть, а также различные препараты, над ее поместьем постоянно висело облако черного дыма, а крестьяне жаловались на принуждение к опытам, суеверно считая их контактом с нечистой силой.

«Ложь! Я производила новую, коммерчески востребованную продукцию, это подтверждают доходы от ее продаж и патенты!»

Я мгновенно прокрутила в голове этот монолог. Взглянула на главного зрителя — генерал-губернатора. И поняла: он неуместен. Его сиятельство далек от «рогожерожи» и чая в пакетиках. А вот сумасбродство юной барыни, поданное с таким актерским талантом, для него аргумент.

Я поудобней устроилась в кресле. И после каждого особого витийства начала беззвучно ударять ладонью о ладонь, будто поощряя актера. Тормасов взглянул с недоумением, потом понял и улыбнулся. Вся столичная знать немного театралы.

Выступила я лишь однажды, когда дошло до кумыса и персов.

— Неудовлетворенная науками душа часто предается мистическим опытам. Не случайно в поместье появился калмык-буддист, а паломничество в Макарьевский монастырь обернулось долгим общением с иранцами-магометанами…

— Ваше сиятельство, — сказала я так резко, что дядя-котик замолк, — я могу предоставить все необходимые доказательства, что являюсь христианкой православного вероисповедания. Мне нетрудно прочесть Никео-Цареградский Символ веры. «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя…»

И умолкла, взглянув на генерал-губернатора. Раз уж осталась в этой эпохе, надо принять правила игры: и Символ веры знать наизусть, и Бога всегда писать с большой буквы.

— Излишне, сударыня, — с улыбкой ответил Александр Петрович, — я за свою бытность с магометанами по-всяческому общался, даже и с трофейным гаремом приходилось, но вот вам крест: не отуречился.

Миша улыбнулся и вежливо хмыкнул, я деликатно рассмеялась. Один дядя-котик разве что не зашипел: переход на юмор в его планы не входил.

— Да, сударь, — произнес генерал-губернатор, — коли вы считаете Эмму Марковну столь экстравагантной дамой, то почему вы предпочли именно ее?

Если дядя-котик и был застигнут врасплох, то нашелся сразу.

— Все перечисленные мною странности и чудачества этой дамы привели к закономерному интересу духовных властей. Возникла вероятность взятия ее под опеку вплоть до содержания в монастыре. Встревоженная вдова поспешила в Москву, но не нашла покровительства и, случайно встретив меня, попросила о защите, а также призналась в чувствах, следствием чего стало венчание.

Я произвела еще несколько беззвучных аплодисментов.

— Сударь, — заметил генерал-губернатор после некоторого молчания, — услышанное вынуждает меня с особым нетерпением выслушать саму Эмму Марковну, после чего нам следует перейти к оценке сказанного вами, — взгляд на Мишу, — во время недавнего инцидента на Малой Никитской.

Миша взглянул на меня. Я поняла его взгляд и сказала:

— Ваше сиятельство, я думаю, что рассказ полицейского служащего позволит вам составить окончательное мнение о данной коллизии. Позвольте мне предоставить слово Михаилу Федоровичу, а я выскажусь позже, если это будет нужно.

Генерал-губернатор кивнул: внимаю.

Глава 49

— Начну я с того, что в благословенное царствование матушки Екатерины в орловском имении графа Леонтия Шувалова в крестьянской избе на свет появился младенец, в судьбе которого Леонтий Александрович проявил достохвальное участие. Крестинам предшествовала свадьба матери ребенка с однодворцем Федором Соколовым, что серьезно облегчило жизненный путь героя моего рассказа.

— Ваше сиятельство, почему этот полицейский служака отнимает ваше время повествованием, не имеющим никакого отношения к нынешнему происшествию? — буквально взвился дядя-котик.

— Ваше сиятельство, не пройдет и трех минут, как прямое отношение будет доказано, — сказал Миша и вопросительно взглянул на генерал-губернатора. Тот кивнул — можно продолжать.

— Наш герой с юных лет жил в статусе барина, имея собственных слуг — мальчиков-погодков. Он обходился с ними по высшим просвещенным меркам: обучил грамоте и даже иностранным языкам. Кроме того, он преподал юным слугам несколько очень интересных умений — верховой езды, стрельбы из пистолетов и даже пользования таким предметом, как испанская гаррота, по-русски — удавка.

— Какие удивительные познания у капитана-исправника из Нижегородской губернии! — воскликнул дядя-котик, но мне показалось, что он хочет заглушить внезапную эмоцию.

— Ваше сиятельство, я вряд ли бы выяснил эти подробности. Но был принужден к этому служебным долгом. Дело в том, что в конце октября прошлого года во владениях Эммы Марковны Шторм на березе было обнаружено тело надворного советника Анатолия Павловича Бородкина. Я предъявил эти наглядные картинки на почтовых станциях и в трактирах и получил уверения, что именно эти лица находились в уезде в тот же роковой день, что и несчастный столичный чиновник.

Миша достал из кожаного портфеля лист бумаги. Лица, изображенные на нем, показались мне знакомыми, и я поняла, что это слуги дяди-котика. Тот дернулся, но все же скрыл эмоции.

— Итак, ваше сиятельство, вы согласны с тем, что мой интерес имел все признаки обоснованности?

Тормасов кивнул.

— Что же касается мертвого тела, то я сразу же понял, что дело не в лишении себя жизни, а в убийстве. Но вернусь к событиям более давних времен, чтобы обстоятельства происшествий, близких по времени, стали очевидны.

— Да, продолжайте, а вы помолчите. — Генерал-губернатор резким жестом не позволил дяде-котику встрять.

— В дни, предшествовавшие воцарению Павла Петровича, наследник Шувалова не пользовался благоволением отца, и возник весьма вероятный шанс, что таковым станет Михаил Соколов, уже неофициально управлявший имением, несмотря на младые лета. Но наступило новое царствование, старый граф изменил завещание. Едва наследник вступил в права, выяснилось, что доходное имение погрязло в долгах, а управляющий ничего пояснить не мог, так как за день до прибытия нового владельца утонул в реке…

Дядя-котик печально вздохнул — зачем надоедать людям такими глупостями.

— Однако, согласно заверенным под присягой показаниям лесничего, осмотревшего тело, — продолжил Миша и достал бумагу из портфеля, — на шее несчастного был след тонкой струны, а значит, управляющий был сперва удавлен и лишь после этого сброшен в реку.

— Не понимаю, зачем нам обсуждать странные истории прошлого века, — все же встрял дядя-котик. Тормасов опять сделал жест — помолчите.

— Наш герой со слугами и, полагаю, с некоторым капиталом переехал в Сибирь и служил на Кяхтинской таможне. Моя переписка с тамошними отставными служилыми чинами почти не принесла сведений… кроме истории с Дмитрием Голубецким…

Услышав это имя, дядя-котик снова дернулся.

— Молодой чиновник не захотел участвовать в афере и был убит, якобы бродягами-каторжанами, но я нашел свидетельство о странных следах на его шее. Вот письмо с сохранившимся протоколом первого осмотра.

Я с восхищением глядела на мужа. Он говорил спокойно, весомо, с усилением в нужных местах, так что не перебить.

— Потом наш герой возвращается в европейскую Россию, прерывает службу и становится домашним секретарем сенатора Безсонова. Живет с ним в Петербурге, потом переезжает в Москву, где старый граф готов окончить свои дни. Молодой вежливый секретарь ведет себя как заботливый внук, и бездетный вдовец почти готов сделать его основным наследником при условии, что секретарь возьмет в жены внучку его давнего сослуживца. Увы, уже на смертном одре граф узнает, что вежливый юноша крайне пренебрежительно отзывается о своей невесте, и переписывает завещание на дальнего родственника, тоже Михаила, гвардейского офицера, только что женившегося.