Невольница драконов. Семь дней на любовь (СИ) - Полынь Кира Евгеневна - Страница 30

Невыносимо…

Столько неприкрытой страсти, желания, похоти, что в голове застучали сотни молоточков, гремя и дезориентируя стальным вкусом во рту.

Но Киррас не слышал этого шума. Скатившись с подушки, он прижался лицом к моей груди, собирая ее руками и поочередно, с жадным стоном пробуя закаменевшие соски губами и языком.

От прокатившей к паху сладкой тянущей боли я невольно качнула бедрами, подавшись Тайросу навстречу, расплющивая ягодицы о крепость чужого тела.

— Хочешь большего, Ханнари? — прошептал Киррас. Он подтянулся выше и, дразнясь, кусая меня губами, не позволял продлить поцелуй. — Выдержишь, пекло ты мое дикое?

Будто у меня был выбор?

Я чувствовала, как закипающая в венах кровь угрожала сварить меня изнутри, если я немедленно не достигну разрядки. Но Тайроса, не спешившего из-за заботы и бережливости, было чертовски мало, недостаточно, чтобы разжечь огонь так, чтобы стены обуглились от моего жара.

Лихорадочно закивав, я со свистом втянула воздух, вытягиваясь, словно тетива, и чувствуя прижавшуюся плоть, упрямо толкающуюся в сжимающуюся тесноту.

Великий Огонь!..

Сдавленная между двух драконов, наполненная ими до предела, задушенная любовью и страстью, я громко застонала, чувствуя, как высохли губы, утомленные жаром поцелуев.

Только так, в едином ритме, не сбиваясь с такта… Толчок, толчок, толчок…

Драконы, словно читавшие мысли друг друга, не прекращали взвинчивать меня синхронностью, пока горящая волна не обожгла ноги, лавой поднимаясь все выше и сворачиваясь в животе огненным комком. Он пульсировал, дрожал, и наконец, чуткий к чужим движениям, взорвался, заставляя меня криком выпустить его из горла и затрястись так, что только тела драконов могли удержать меня на месте.

Сильно вдавленные пальцы, утробный рык, стон, и этого оказалось достаточно, чтобы драконы последовали за мной, засмотревшись на то, как я проваливаюсь в удовольствие, не в силах сдержаться и скрыть его. Плоть внутри завибрировала, словно становясь еще крепче. С трудом приоткрыв глаза, я увидела, как Киррас, запрокинув голову, дрожал от оглушающего удара собственного сердца.

Переливаясь огненными линиями, словно живой, огонь вновь наполнил их тела, прокатываясь по венам кипящей силой.

Двигаться не было сил, и я продолжала неподвижно лежать, позволяя драконам не покидать свое тело, наслаждаясь секундами принадлежности, когда все такое сложное и запутанное становится ясным и понятным.

Я — их. Они — мои.

Драконы и пламя, созданные друг для друга.

— Как ты? — целуя затылок, прошептал Тайрос, зарываясь носом в запутавшиеся кудряшки. — Сердце мое.

— Словно воскресла после маленькой смерти.

— Тогда подыши немного, и мы продолжим, — кровожадно, но так нежно добавил он, что мурашки предвкушения расползлись по покрытой испариной коже. — Нам этого мало. Мы не насытились, Ханнари.

— Я тоже, — призналась, и не сдержала облегченный стон.

Это еще не все. Спасибо, Великий Огонь!

Глава 41

— Кусай, — смеясь, протянул Киррас, держа у моих губ крупную красную ягоду. — Только за пальцы меня не хватай, вредина.

— М-м-м, — лениво проурчала я, обхватывая губами плод и отрывая его от хвостика. — Какая она сладкая!

— Мы старались. Точнее, торговец, которого мы замучили, — подсказал Тайрос, поймав мою лодыжку и прижимаясь к ней губами. — Все самое сладкое для нашего огонечка. Только бы ты улыбалась.

— Подлиза, — усмехнулась я, вызвав на губах дракона ответную улыбку. — Боги, уже вечер. Как быстро пролетело время…

Я не лукавила. День действительно промчался, словно его и не было. Только урчащий голод, терзавший желудок, и измученно раскиданная постель намекала на то, что мы так и не покинули ее до самого заката, смяв простыни и разбросав все подушки.

Тело гудело от усталости, но дрожащая в груди удовлетворенность полностью игнорировала этот факт, позволяя хоть и лениво, но двигаться.

Весь день…

Мы провели в кровати весь день, раз за разом удовлетворяя новый и новый голод, так и не сумев до конца насытиться и сдавшись лишь под дружное урчание желудков, напомнивших, что силы нужно пополнять не только голым энтузиазмом.

Я с тоской взглянула на свою ступню, зажатую в крепких пальцах Тайроса, который, не стесняясь своей великолепной наготы, впервые растерял всю суровость, не пытаясь пригладить растрепанные волосы и стереть с лица бездумно удовлетворенную улыбку.

Такой счастливый.

А Киррас?

Лунный облизывал подушечки пальцев, так же напав на ягоду, которой меня кормил, и блаженно закрывал глаза, позволяя украдкой сползти взглядом по крепкой груди ниже, к крепкому животу и возмутительно впечатляющему паху.

Словно помутнение.

Вся наша близость смешала в себе признание, грядущее прощание, трепет, зародившиеся чувства и отказ верить в их обреченность. Мы словно знакомились, переступая принципы отношений, сразу же перетекших в откровенный диалог, где вместо слов были действия.

Я была изучена этими голодными до внимания драконами с головы до ног. Зацелована, искусана, испещрена влажными полосами языков, неумолимо пробующих покрасневшую кожу, вспыхивающую под их взглядами.

Они любили так — дико и необузданно, временами слишком откровенно, разрешая мне не прятать себя под маской чопорности и показывать себя настоящую, ту, что отвечала им такой же жадной взаимностью.

А я оказалась той еще бесстыдницей, не чувствовавшей меры и скромности.

Даже усмехнулась от собственного признания.

Все! Ну, практически все, о чем я писала, успела сегодня попробовать, прочувствовав наконец разницу и на деле убедившись, что приуменьшала ощущения, которые описывала.

Теперь уже не представляется возможным рассказывать о близости, как раньше. В голове всегда будет несоответствие с реальностью и рьяное желание исправить неправдоподобность.

— О чем думаешь, Ханнари? — заметив мой задумчивый взгляд, Тайрос провел пальцами от ступни до самого колена и небрежно натянутого покрывала, которым я обернулась, как нелепым нарядом. — Взгляд такой недобрый.

— О практике. Я не все попробовала, — коварно сощурившись, кровожадно улыбнулась. — Чувствую некоторую неудовлетворенность неоконченными занятиями.

— Великий Огонь, что ты задумала? — с наигранным испугом спросил дракон, и я поманила его к себе пальцем, намекая подняться на ноги.

— Мне же можно все? Так ведь?

— Что угодно, — все еще недоумевая, Тайрос встал и медленно приблизился, глядя на меня сверху вниз и забавно хмуря темные брови.

— Похоже, я понял, — обрадовавшись своей догадке, Киррас растянул губы в улыбке. — Читал я одну такую незаконченную зарисовку у нашего огонечка. Занятная, но, увы, короткая. Я пойду, приготовлю все для купания, а вы пока развлекайтесь. Но добавки я все же потребую! — пообещал он.

Лунный, словно и вправду торопился, вышел, оставляя нас наедине и в удивленном молчании. Конечно, удивлен был только Тайрос, не понявший такого маневра, а я лишь мысленно поблагодарила Кирраса за то, что не стал смущать меня моей же авантюрой.

— Я, честно признаться, прочел не все твои рассказы, — сознался он, понизив голос до бархатного рычания. — Даже не знаю, чего ждать.

— Ты догадливый, Тайрос. Проницательный. Должен понять.

На секунду в серых глазах промелькнуло осознание, тут же сменившееся удивлением, а мои скользнувшие по бедру пальцы перехватили, осторожно сжав.

— Ханнари, ты не должна. Это необязательно.

— Во-первых, я хочу. Во-вторых, отплатить вам той же монетой было бы честно с моей стороны. И, в-третьих, Тайрос, не ври огню, я знаю, что ты хочешь.

В подтверждение моих слов внушительная плоть возбужденно дернулась, за секунды наполнившись кровью и ощутимо покрупнев. Крепкий, немного пугающий своими размерами ствол противоестественно вызывал обилие слюны во рту, которую я старалась незаметно проглотить, сгорая под чужим внимательным взглядом.