Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж" - Страница 11

— Младшая сестра?

— Старшая.

— Вам повезло.

Виола удивилась его тону. Граф как-то странно это сказал, не с обычным вежливым интересом, как о глубоко личном.

— Почему?

— Ну, вы же ее, вроде, любите. Хороший старший… родственник, намного более удачное приобретение, чем младший. Уж поверьте, — он усмехнулся своим мыслям.

— Вы — младший в семье? — правильно поняла намек Виола. Гиацинт смотрел в сторону, сидя вполоборота к ней, но знал, куда она сейчас смотрит. На мочке уха у него ещё заметен заросший след от сережки. Обычно ее носят младшие сыновья или единственные наследники рода. По старинной традиции их старались беречь в бою. О морском обычае она не знает.

— У моих родителей я единственный ребенок. А у вас — только сестра и мама?

— Да.

— А родители родителей?

— Я их не знаю. — Виола слабо улыбнулась: — У нас не самая традиционная итальянская семья, когда на праздники собираются по две деревни в полном составе!

— Сестра ещё не замужем?

— Нет… но уже выбрала свой путь.

Гиацинт заинтересованно двинул бровями:

— Так говорите, будто она ушла в монастырь! Или только собирается…

Виола вздрогнула, не ожидая, что он так близко угадает. И так легко! Этой зимой ее сестра Фиалка стала послушницей в ордене Пассифлоры. Это звучит невероятно, скорее, из-за известности самой Великой Мадемуазель Пассифлоры Страстоцвет, чем из-за знатности будущей монахини. В любом случае, Виолетта не собиралась обсуждать выбор сестры и хвастаться знакомством с мировой знаменитостью. А граф не отставал.

— Ваша сестра живет в Неаполе?

— Уже нет. Она путешествует с… по работе, со своей начальницей.

— Понятно, — кивнул он так, словно и правда понял, хотя всего лишь успокоил собеседницу, что больше ни о чем не спросит. — Если письма должны идти через море, они могут надолго задержаться. Только станции пневматической почты и близкие курьеры практически не зависят от погоды. Если опоздание меньше двух недель, для моря это ерунда. Не нужно беспокоиться заранее.

Виола благодарно кивнула, видимо, письма шли издалека. Граф понял, что лучшего момента для него не будет. Сейчас или черт-знает-когда!

— Все говорят, девичью грусть легко прогнать чем-нибудь вкусненьким, — самым легкомысленным светским тоном заметил он. — Желательно, сладким. Хотите, проверим?

— А мужскую? — тихонько хмыкнула скромница.

— Тоже. Но обычно вместо сладкого советуют крепкое, — усмехнулся он, далеко не считая, что этот метод действует на всех одинаково.

Виола молчала как-то заинтересованно, будто ход мыслей собеседника ее развлекает. Она тогда чуть склоняет голову к плечу с выражением: "Неужели? И что дальше?" — знак, что не против послушать ещё.

— Очень близко, на углу Риволи и Королевской улицы, в кафе "Рояль" продают отличное итальянское мороженое. Я могу вас пригласить?

Движение ресниц подсказало, что Виола отчаянно стрельнула глазами по углам, в поисках удачного ответа, чтобы не обидеть. Ворчливо, подражая учителям, которые, когда ругают, всё равно обращается на "вы", граф заметил:

— Если не любите мороженое, так и скажите. Если не хотите идти со мной или заняты, просто скажите "нет", не мучайтесь.

— Я люблю мороженое, — после секундной паузы с достоинством изрекла Одората-младшая.

Гиацинт чуть улыбнулся в сторону, чтобы не спугнуть "мышку" чересчур ярким сиянием.

— Принести сюда, или всё-таки посидим в кафе? — Он решил заранее указывать скромнице безопасный путь к отступлению, надеясь, что из упрямства, она его не выберет. Виола трезво оценила, что в кафе свидетелей и вопросов будет меньше, чем в школе.

— Лучше в кафе.

— Если вы можете себе позволить пропустить фруктовый полдник, то это лучший шанс скрыться ото всех любопытных глаз.

Виолетта кивнула. Но от всех любопытных не скроешься. Тем более в стенах дворцовой Оранжереи посреди Парижа.

Освободившись, они могли разойтись и встретиться у ворот сада, но шли после занятий вместе. Шли в центре коридора, никак не задевая стены. Но возле ниши с узким витражным окошком о чем-то болтали два старшеклассника. Бросив ехидный взгляд на парочку, коротко стриженый темноволосый, с виду покрепче, как бы случайно обошел собеседника, встав с другой стороны ниши. Этот маневр позволил ему сильно толкнуть Гиацинта в плечо.

Второй, высокий, с прямыми золотыми волосами и нимбом первого красавца школы, насмешливо предупредил:

— Осторожней, Гасконец! Не споткнись! Иначе бал открыть не сможешь! Многоножку удар хватит! А он свою пару ног тебе не одолжит! Да и я тоже!

Второй задира грубо заржал. Похоже, караулили специально. Изящный, как молодой тополь, красавчик, естественно, считал себя королем бала. И у него были на то основания. Прошлогодние весенние балы открывал он. Сейчас — демонстративно отказался присоединиться к репетициям, рассчитывая эффектно выйти на паркет в последнюю неделю. От таких славных танцоров не отказываются, а уж шороху наведет… А можно и вовремя подвернуться на замену в первой паре, если вдруг что случится… Не удостоив их ответом, Гиацинт пошел мимо, но два приятеля сделали всё, чтобы граф обернулся:

— Я вот всё думаю, Пельтигер[10], — звучно, с выражением, обратился к своему верному адъютанту золотоволосый, — почём же у нас место в первой паре? Наверное, очень дорого?

— Не думал, что Жестколист берет взятки, — сокрушенно поддакнул темноволосый Пельтигер. — Но видно предложили немало, если старик пошел против совести!

— А ведь оно того стоит, друг! — высокопарно оценил заводила, добавив фальшивого восхищения в голос: — Чтобы пройтись с такой цыпочкой я сам бы отдал последние гроши!

— Последние? — недоверчиво фыркнул подпевала, прозванный Собачий Лишай. Его герб давал к тому основания, неизвестно, кто и за какие заслуги наградил славных предков Пельтигера такой честью.

— Нет, со мной бы она пошла и так, но будь я нищим гасконцем…

— А, Толик… — беззаботно оглянулся Гиацинт. — Я тебя сразу не заметил! Здесь так темно, что если я случайно засвечу кому-то в глаз, никто и не увидит! Так что, фонарик подарить?

— Пельтигер, у меня странное чувство, что рядом кто-то есть, — преувеличенно задумчиво погладил подбородок красавчик по имени Акантолимон де Бейль[11], заодно закрываясь от возможного удара. Несмотря на изящество фигуры и расхлябанные движения настоящего придворного, два года назад де Бейль первым захватил открывшуюся вакансию золотой шпаги — победителя в фехтовальном городском турнире, к которому полагался золотой значок. Шпага размером с крупную иголку и сейчас поблескивала на лацкане его камзола. Но чемпион умел драться и кулаками. Акантолимон серьезно занимался спортом, кроме фехтования, упирая на бокс. — Как думаешь, привидение или мышь?

— Думаю, привидение! — бодро заявил Собачий Лишай.

Гиацинт усмехнулся:

— Насчет взятки директору… Я понимаю, Толик, ты в обиде, неблагодарные принцессы не оценили твоих стараний в прошлом году, и ты, конечно, ни за что их не простишь… Но, всё-таки, сколько тебе заплатить, чтобы ты занял моё место в первой паре? Назови свою цену и завтра же поменяемся!

На этот вызов не ответить трудно. Правильное лицо Акантолимона затвердело, напоминая бледностью античную статую.

— Я не продаюсь, — процедил он.

— Что ж, мое дело предложить! Скажу принцессам, ты не согласился. Мы вместе поплачем… — весело махнув на прощанье, Гиацинт пошел прочь.

— Граф Ориенталь! — послышалось сдавленное рычание за спиной.

— Мадемуазель, вы слышали? Вроде бы кто-то звал какого-то графа? Вы его видели? Я тоже нет. Но если встречу его сиятельство, всё передам…

Они с Виолой, не сбавляя шага, снова шли рядом, но через пару секунд крепкая рука дернула Гиацинта за плечо, разворачивая, чтобы ударить в челюсть. Прямой удар в солнечное сплетение оказался быстрее и короче. Акантолимон согнулся, безуспешно хватая ртом воздух, и вцепился в приятеля как в опору, не давая лезть в драку одному.