Шесть голов Айдахара - Есенберлин Ильяс - Страница 29

По обычаю, первым встретил его у юрты старик аксакал, чтобы сообщить печальную весть.

– Горе нам! – сказал аксакал. – Сегодня ночью кто-то убил стрелой твоего младшего брата Хизырбека близ юрты твоей токал Жанбике!..

Кровь отлила от лица Джанибека. Он вскинул голову и сквозь зубы спросил:

– Что делал среди ночи мой брат у юрты Жанбике-хатун?

Аксакал прикрыл глаза тяжелыми морщинистыми веками. Он понял намек, который прозвучал в словах мирзы: действительно, что делать человеку ночью возле юрты жены брата?

Старик вздохнул.

– Хизырбек, говорят, ехал из табуна… Может быть, его мучила жажда, и к кому как не к жене брата заехать, чтобы выпить чашу кумыса, если юрта ее на пути твоего коня?

Джанибек понял, что аксакал обо всем догадывается, но стоит согласиться с ним, и тогда убийство Хизырбека будет выглядеть не как месть, а как заранее задуманное преступление.

– Виновного поймали?

– Нет.

Выцветшие, как осеннее небо, глаза старика с немым укором смотрели в лицо Джанибека. Даже старейшинам не дозволено вмешиваться в дела чингизидов. Неужели мирза не понимает, что люди сразу же опознали его стрелу, и близкие Хизырбека уже отправили к хану Таныбеку гонца и велели ему назвать имя убийцы?

– Когда будут хоронить Хизырбека?

– Завтра утром.

Движением руки Джанибек отпустил аксакала и под пристальным взглядом десятков людей, прямой, с окаменевшим лицом, пошел он в свою юрту. И только здесь, оставшись один, мирза дал волю чувствам. Джанибек любил младшего брата. И, быть может, никогда бы не поднял на него руку.

Утром следующего дня, в окружении верных нукеров, мирза отправился на похороны в аул брата. Никто из встреченных не посмел посмотреть ему в лицо, никто не уронил упрека.

И, пока завершался обряд погребения, лицо мирзы оставалось спокойным и хмурым, а глаза ни разу не увлажнили слезы.

Вернувшись в свою Орду, так и ни разу не встретившись с Жанбике, он повелел с большим почетом отправить свою младшую жену к родителям.

Потянулись тревожные дни. Джанибек знал, что старший брат не простит ему убийства Хизырбека. Он обязательно воспользуется случаем, чтобы свести счеты, но как это сделает – оставалось только гадать. Быть может, хан подошлет убийцу, а быть может, отправит отряд, чтобы стереть с лица земли аул мирзы, а самому ему переломить позвоночник.

После семидневного поминания Хизырбека все прояснилось. Верный человек, прискакавший из ханской ставки, сказал:

– Таныбек страшно гневается. Он поклялся кровью смыть кровь. Хан разослал гонцов по кочевьям и велел собрать войско. Готовься к битве, мирза.

Джанибек понял: путь к отступлению отрезан. Оставалось или до конца идти вперед, или умереть. Не за брата мстил Таныбек, а просто представилась возможность оправдать в глазах народа желание избавиться от возможного соперника. Кто заступится за убийцу? Зато на стороне мстителя все.

И тогда Джанибек послал своего гонца к Тюре-бию со словами:

– Ты обещал мне своих отважных воинов. Они понадобились мне…

Узункулак уже разнес по Дешт-и-Кипчак весть о ссоре братьев, и Тюре-бий знал, зачем понадобились воины Джанибеку.

Не успела еще родиться новая луна, а в междуречье Итиля и Яика на пологих холмах сошлись в яростной битве воины Таныбек-хана и Джанибека-мирзы.

Аллах покровительствовал Джанибеку, и, прежде чем умер день, он одержал победу. Раненый, истекающий кровью Таныбек попал в руки воинов мирзы. Он просил пощады, но серая змея зависти уже подняла голову в душе Джанибека, плюнула в глаза ядом, и он приказал нукерам прикончить брата.

Так в год лошади (1342) на трон Золотой Орды сел новый хан, и никого не удивило в Дешт-и-Кипчак, что занял он его, пролив кровь братьев. Людская молва потом нарекла нового хана азь-Джанибеком – Мудрым Джанибеком.

Глава четвертая

Став ханом Золотой Орды, Джанибек не смог сделаться полновластным хозяином трона и не добавил к его славе новых деяний.

Если раньше всеми делами в Орде вершили потомки великого Чингиз-хана да знать из кочевников, то в последнее десятилетие все большее влияние на все дела стали оказывать города. Подобно степным племенам, каждый город теперь имел свое войско. Горожане не только снабжали степняков всем необходимым, но все чаще подсказывали им, как поступить в том или ином случае. Решения, принятые по подсказке городской знати, как правило, приносили Орде пользы больше, чем прежние походы, рассчитанные только на захват военной добычи. Выгоды от торговли сделались большими, чем от войн.

При Джанибеке словно заново расцвела столица Золотой орды город Сарай-Берке – Сарай-ад Джадид. Он повелел построить здесь множество мастерских, мечетей, медресе, дворцов. В народе говорили: «Наш азь-Джанибек из камня город высек». Повсюду на землях Золотой Орды победил ислам. Отныне его исповедовали мангиты и кипчаки, булгаро-татары и мордва с берегов Итиля, башкиры с верховьев Яика и кавказские племена черкесов, аваров, лезгин, осетинов, чеченцев, аланов, а также гузы из Хорезма. Мусульманами стали роды конырат и канглы, кочующие в низовьях Сейхун-дарьи, роды аргынов, кереев и найманов с берегов Ишима, Тобола, уйсуны, дулаты, жалаиры из северного Семиречья.

В городах были низвергнуты идолы – тобыты, молельни – гибратхананы, церкви и монастыри. Отныне народы Золотой Орды шли по пути, указанному пророком Мухаммедом, и на развалинах храмов иных религий возводили мечети. А из стран Востока, от арабов и персов вместе с учением пророка приходили в кипчакскую степь прекрасные легенды, сказания и сказки. Недавние кочевники, превратившиеся в горожан, учились в медресе не только грамоте и читали не только священные книги, но и труды ученых по астрономии, медицине и географии.

Нередко во времена Джанибек-хана на караванных тропах Дешт-и-Кипчак можно было встретить ходжу, муллу или ученого из далеких стран и городов Египта, Шама, Жезиры, Диярбакри, Рума, Персии и Багдада.

Белое знамя Золотой Орды с золотым полумесяцем стояло прямо и высоко. Никто не смел даже в мыслях дерзнуть причинить ей какой-либо вред. Знать склоняла головы перед Джанибеком, говоря: «Ты мудр! Нет хана сильнее тебя!» А когда так говорят все, трудно поверить в то, что они лгут. Хан любил купаться в лучах славы, и слова, возвышающие и восхваляющие его, были ему приятны.

Но так уж устроен мир, что, если начнет важничать простой человек, пострадает лишь он один; если же то же самое станет делать хан, беда грозит всему народу. Нося голову гордо и высоко, Джанибек не заметил, что для него уже вырыта яма и есть недруги, которые только и ждут момента, когда он оступится и упадет в нее на торчащие острые копья.

Тюре-бий, помогший в свое время Джанибеку стать ханом, приготовил для него коварную западню. На многое рассчитывал он, давая тогда тому воинов, но не многое осуществилось из того, о чем думалось.

И после победы над Таныбеком главным судьей Орды остался Мангили, назначенный на должность тюбе-бия еще Узбек-ханом. Оставил при себе Джанибек и главного визиря отца Махмуда. Тюре как будто бы вновь приобрел влияние при новом хане, тот всегда охотно прислушивался к его словам и вроде бы ценил больше других, но это не устраивало бия. Не за тем он в свое время рискнул головой, чтобы по-прежнему оставаться только третьим в благословенной аллахом Золотой Орде.

Что только ни делал Тюре, чтобы показать Джанибеку, что он один достоин занимать должность тюбе-бия, но хан как будто не замечал его стараний. Подобно щенку, выросшему у ног хозяина, крутил он хвостом, стлался под ноги хана обрывком серой кошмы, но все оказывалось напрасным. И тогда обида на хана смешалась в душе со злобой. Он по-прежнему был угодлив. Никто не догадывался, что черные мысли завладели Тюре. Незаметно, исподволь он претянул на свою сторону влиятельных биев Жагалтая и Тайши. По подсказке Тюре хан назначил начальником тысячи одного из кипчакских батыров, преданного бию.