Сага о Северных островах (СИ) - Бутырская Наталья - Страница 48

В тингхусе парни затянули залихватскую песню про пиво. Кто-то стучал в бодран, кто-то молотил кулаком по столу. В проходе мелькнула чья-то фигура. Послышался женский смех. Наверное, у Трудюра снова зачесалось в штанах.

— И что теперь? Делим серебро и расходимся? — угрюмо спросил я.

— Хёвдингом ульверов станешь ты.

— Нет, — не думая, выпалил я. — Не хочу.

— Почему? — удивился Альрик.

— В бою еще ладно. Но всё прочее… считать доли, торговаться за плату, пить со всякими ярлами, говорить речи во время суда… Это не по мне. Я так, как ты, не умею. Да и не по душе мне это.

Беззащитный расхохотался.

— Не по душе, говоришь? Сколько ты видел ярлов? Много. А хёвдингов? Тоже немало. И что, все они были одинаковы?

— Нет, но…

— Хёвдинг — это не тот человек, который торгуется и говорит речи. Хёвдинг — тот, кто решает за весь хирд! Тот, кто знает своих хирдманов, их умения и использует во благо хирда. Вот я кормчий хуже, чем Арне, стряпаю хуже, чем Вепрь, а уж висы и подавно складывать не могу. Так что, значит, и мне нельзя быть хёвдингом?

— Э-э-э…

— Не хочешь торговаться за плату, поручи тому, кто умеет и любит это делать.

— Тебе, что ли?

— Да, мне.

— А я тогда что делать буду?

— То, что умеешь и любишь. Ищи новых хирдманов! У тебя это отлично выходит. Веди нас в бой! Я ведь почему тебе говорю стать хёвдингом, а не Вепрю или Эноку! Потому что ты уже хёвдинг. Именно ты ведешь стаю в бой. Дурень из тебя еще тот, знамо дело. Не замечаешь, что все, кто был под твоим даром, даже после боя невольно к тебе прислушиваются, постоянно краем глаза смотрят на тебя, ловят твои слова. Потому что помнят, кто вожак стаи. Кто главный волк! Смекаешь?

— Ладно. Но пусть знают только те, кто уже в стае. Для прочих пока ты будешь хёвдингом. За хельтом охотнее пойдут, чем за хускарлом, хоть и девятирунным. К тому ж возраст и вид у меня… Слишком много ненужных драк.

Альрик кивнул:

— Как скажешь, хёвдинг.

Вот же… странно слышать такое, но лестно. Еще как лестно. В мои-то годы стать хёвдингом! И немного коробила мысль, что в том не столько моя заслуга, сколько Фомрира, что отмерил такой дар. Хотя бог-воин не просто так выбрал меня! Значит, я и впрямь достоин.

Мы вернулись к ульверам и постарались крепко напиться.

А на следующий день отплыли в Мессенбю. И вроде все как обычно: Альрик у прави́ла, я на носу возле самых тяжелых весел, красно-белый парус развернулся во всю ширь, почти как тоургово крыло, и нес «Сокола» по темным водам. Эгиль учил Живодера словам похабной песни, а Бритт прислушивался. Энок натянул тетиву на лук и примеривался, сможет ли подстрелить птицу высоко над нами. Как и многие ульверы, он хотел проверить свои силы после новой руны. Я и сам еще не знал, насколько стал сильнее.

Всё как обычно. Только вместо того, чтоб смеяться над шутками Эгиля или бороться со Свартом на кулаках, я сидел и думал, что дальше делать хирду.

С одной стороны, я хотел набрать еще людей, чтоб заполнить три корабля. На всех Северных островах был лишь один хирд с тремя кораблями — у Флиппи Дельфина, но он вроде бы ушел в иные моря после нашей хуорки. А значит, ульверы станут огромной силой. Понятно, что есть ярлы, у которых и судов больше, и дружина, но то ярлы. А мы вольные хирдманы. С другой стороны, торопиться с поиском людей не стоит. Не каждый достоин стать снежным волком, да и не каждый им станет. Сейчас нас три десятка, если считать с Росомахой и его дружками, а в стае всего лишь половина. «Сокол» может вместить и полсотни хирдманов, но ульверам это на пользу не пойдет. Вместо крепкой дружной семьи я получу свору обозленных и дерущихся между собой псин. Нет, так не пойдет.

Еще я думал, стоит ли оставаться в Мессенбю? Так новые хирдманы к нам никогда и не вольются. К тому же, где как не посередине моря проверять их нрав? На берегу все веселы и добродушны, рядом женщины, выпивка, у многих в городе родичи. А когда вокруг лишь бесконечная гладь моря, тонкие борта корабля и несколько десятков рож, причем одних и тех же день за днем, вот тут и проявляется нутро человека.

Но браться за работу, когда половина хирда — новички, опасно. Ладно, если просто помрут, а если вдруг не справимся? Какие тогда слухи о нас пойдут? Один из сильнейших хирдов обосрался при виде десятирунной твари?

И тут я вспомнил про знак с вороном, который нам дали за убийство измененного. Почему бы не навестить конунга нашего Рагнвальда? Получить награду, напомнить о себе, помозолить глаза врагам и завистникам, глянуть, как там Магнус. Вроде бы кто-то упоминал, что беда какая-то с сыном конунга. Может, твариная кровь отозвалась? Может, он, как и Альрик, в тварь обращается? Хоть Магнус и не захотел быть моим другом, отдарившись серебряным браслетом, но парень он неплохой. Да в его бедах есть и моя вина.

А еще пора уже менять оружие. Мой верный топорик нынче стал слишком легок. Конечно, я мог бы выбрать что-то из добычи после Скирре, почти все ульверы нашли себе замену именно там. Но то чужое, а я хотел что-то особое, под свою руку. И если старик Кормунд еще не помер, закажу у него новый топор. Серебра и золота-то предостаточно.

Решено, после Мессенбю идем в Хандельсби.

Но не успел я порадоваться, как тут же приуныл. А сколько у нас нынче припасов? Нужно ли докупать? А если мы не найдем никакого дела, на сколько хватит серебра? Как сказать ульверам о смене хёвдинга? Отводить каждого в сторонку и пересказывать? Или собрать и бахнуть перед всеми?

Я с силой потер лицо и жалобно взглянул на Альрика, что стоял на корме и широко улыбался, вслушиваясь в поскрипывания досок, плеск волн, крики чаек и гомон ульверов. Вот же хитрый лис! Взял и скинул всю тяжесть бытия хёвдингом на меня! Так ведь поседею от дум, прежде чем борода отрастет.

Тогда я вдохнул побольше воздуха и заревел так, чтоб на полморя слышно было:

— Филлеман шел к реке.

Несколько голосов подхватили следующую строку:

— К самой красивой липе.

Снова только мой голос:

— Там он хотел поиграть на золотой арфе.

Теперь уже и остальные подхватили песню:

— Потому что руны обещали ему удачу[2].

Когда мы подходили к Мессенбю, я подошел к Альрику и сказал решение о Хандельсби. Он кивнул.

— И уйдем сегодня же до заката.

А вот с этим Беззащитный не согласился

— Лучше на день-два задержаться, — увидев мои нахмуренные брови, пояснил: — Нужно же придумку Херлифа рассказать людям. Пусть парни погуляют, выпьют и расскажут, как дело было. Да и не соберем мы за день новых хирдманов.

Он прав. Но меня все равно резануло его возражение. Наверное, я мог бы настоять на своем, но он прав, а я нет. Но я хёвдинг, а он больше нет.

— Ладно, — с некоторым трудом выдавил я. — Значит, на второе утро.

Уже на пристани Альрик объявил, что все могут отдыхать пару дней, но чтоб на второе утро были на «Соколе». Я хотел подождать, чтоб Слепой и Коршун ушли, и потом поведать остальным парням новость, но эти двое не торопились. Слепой так вообще не дернулся уйти с палубы, так что в этот раз не вышло.

Мне в Мессенбю делать было нечего. Я рвался в Хандельсби, хотел поскорее заказать новое оружие. Интересно, что Кормунд выкует теперь, когда я почти хельт? Наверное, это будет огромный боевой топор с шириной кромки в ладонь. Или полторы? С железной рукоятью! С вытравленными рунами!

— Прибыли наконец! — раздался знакомый голос. — Дождались! Крюк уж думал, бросили нас, забыли! Ого, как все выросли, окрепли…

Росомаха, раскинув широко медвежьи руки, шел прямиком к нам. Он по-хозяйски хлопал по плечам и спинам идущих навстречу ульверов. Точно скотинку подбадривает. Зарится на моих волков, сволочь!

— Эх, жалею, что не настоял тогда! Неужто бы и мы так осильнели?

Не настоял? Да тебя чуть не палкой с корабля прогоняли!

Он подошел к Альрику, приобнял за плечи.