Крылья распахнуть! - Голотвина Ольга - Страница 65

– Вот! – победно глянул бургомистр на капитана.

– Мне плевать, что вы сделаете с вашими лоботрясами-стражниками, – огрызнулся Бенц, – уволите или медаль дадите. Я хочу знать, что произошло с сеоретой диль Фьорро.

– Следствие ведется, – поспешно сказал секретарь.

– Вот, – с облегчением повторил бургомистр. – Следствие ведется!

– Следствие ведется, – мрачно сообщил Бенц своей взволнованной команде.

Шхуна стояла у причала, с борта была сброшена широкая сходня. В бухте, огражденной волноломами от капризов зимнего моря, было тихо и спокойно. «Миранда» не толкалась в причал бортом, на котором на всякий случай подвешены были мешки с песком, чтобы смягчить удары.

Мара сидела на сходнях. Лицо пастушки было бледным и злым. Ее мучило желание искать подругу. Но вахтенному нельзя отлучаться с корабля.

Остальные члены экипажа тут же, у сходней, сгрудились вокруг капитана, слушая рассказ о его визите к бургомистру.

– Следствие ведется, – угрюмо подтвердил Отец, – и ведем его мы с боцманом. Подкараулили этих уволенных стражников, когда их из допросной выпустили. Тоже задали парочку вопросов – Хаансу попробуй не ответь! Стражники описали щедрого незнакомца – ну, который в «Копченой селедке» им пиво ставил. У того типа оказались две приметы: иллийский выговор и вмятина на лбу, словно от давнего удара конским копытом… А позапрошлым летом, когда «Облачный конь» стоял в Порт-о-Бонито, Лита мне жаловалась, что на рынке за нею шел один из слуг Зиберто диль Каракелли, она тогда еле убежала. Девочка запомнила его по вмятине на лбу.

– Каракелли! – выдохнул Дик с яростью. Он ни разу не встречался с сеором Зиберто, но уже ненавидел его всем сердцем.

– Ну, иди же! Иди, кому говорю! Не то по шее дам!

Все обернулись на голос юнги, звучавший с непривычной решительностью.

Отсутствие парнишки прошло незамеченным: не до него было. И теперь команда с удивлением глядела, как Олух тащит к сходням мальчишку примерно своего возраста. Еще и грозится отлупить… да, изменился юнга, определенно изменился!

– Вот! – воскликнул Рейни, толкая подростка к капитану. – Это Курт! Он знает!

– Что знает? – встрепенулся капитан.

– Про Литу знает!

И юнга взволнованно высыпал на товарищей по команде ворох бессвязных фраз. Леташи поняли главное: Курт – мальчик на побегушках из припортовой лавки. Олух с ним сдружился за время стоянки. Сегодня утром Курт похвастался перед приятелем новеньким блестящим делером и заявил, что монету ему подарила старшая сестра. Такая, мол, добычливая да ловкая: помогла каким-то иллийцам заманить одну девчонку туда, куда этим иллийцам было надобно.

Курт, крепыш с короткими волосами цвета соломы, уставился на кончики своих башмаков и не отвечал на вопросы взволнованных леташей.

Боцман предложил тряхнуть упрямого щенка, чтобы все секреты из него высыпались, как труха. Но Отец велел боцману заткнуться и посулил мальчику делер, если тот расскажет что-нибудь о судьбе девушки, попавшей в лапы иллийцев.

– Угу, делер, – хмуро просипел Курт. – А сеструху мою – в допросную, да?.. Ничего я вашему юнге не говорил, врет он все.

– Да не нужна мне твоя сеструха! – горячо воскликнул Бенц. – Нам нужно отыскать Литу! Мы не будем жаловаться властям, сами с иллийцами разберемся!

Курт поднял глаза, уставился на трехцветный шнур, обвивающий талию Бенца:

– Капитан?

– Капитан.

– Вот и дайте ваша милость, твердое капитанское слово. И скажите: «Пускай подохнут мои лескаты, если я причиню какой вред Паулине Шмид».

Бенц дал твердое капитанское слово и поклялся жизнью своих лескатов, что не станет доносить на сестру Курта.

Успокоившись, мальчишка рассказал про иллийцев, которым его отец на несколько дней сдал комнату. Сегодня они покинули город. С ними была девушка – та, которую Паулина на рассвете заманила в дом. Девушке дали какое-то снадобье, она была как во сне: ходила, глядела перед собою открытыми глазами, но ни с кем не разговаривала, а взгляд был такой пустой, что даже страшно. Один из подручных сказал главарю иллийцев: мол, зелья мало осталось. А тот ответил: главное, за ворота выехать, а там они и без зелья с барышней управятся.

– Они не говорили, куда собираются идти? – вмешался Отец.

– Делер, – твердо сказал осмелевший Курт.

Монета тут же была вручена юному вымогателю. И мальчишка сообщил, что подслушал разговор постояльцев. Те собирались в Шварцвельд, к герцогу Конраду, – «на весь срок помолвки», как они говорили.

Больше мальчишка ничего припомнить не смог и был отпущен с миром.

– Со сроком помолвки все ясно, – задумчиво сказал Отец. Заметив недоуменное лицо Райсула, пояснил: – Знатные господа не могут этак просто пожениться в первом же храме. Сначала заключают помолвку. Для этого не нужен даже жених, достаточно его представителя. Обычно это кто-то из родни.

– Сеор Зиберто, – кивнул Бенц.

– Ну да. Свадьба должна произойти не раньше чем через полгода. Куда им на это время барышню спрятать? К себе в поместье? Или в Белле-Флори, к дядюшке? Там мы в первую очередь будем искать. А Шварцвельд – глухомань.

– Это Джермия? – наморщил лоб Райсул.

– Нет. Это вольное княжество в Хэдданских горах. Думаю, Каракелли подкупили князя, чтобы тот позволил спрятать пленницу на своих землях.

– Немедленно отправляемся в погоню! – в запале решил капитан.

– А куда? – хмыкнул Отец. – А если они повезут Литу не в княжеский замок, а в какую-нибудь лесную деревушку?

– В лесу? – звонко чирикнул илв. – Я найду!

Все оглянулись на Филина.

– Я не умею искать в городе. Дома каменные, мертвые, молчат… улицы покрыты битым камнем, землю ни о чем не спросишь. А в лесу каждая травинка даст ответ. А до леса я пойду по запаху, если узнаю, через какие ворота увезли Литу.

– Это так, – солидно подтвердил боцман Хаанс. – У нашего илва такое чутье, что собака от зависти сбесится.

– А если мы их быстро не настигнем? – спросил капитан. – Если придется гнать гадов до Хэддана? Как же ты – без и-ллиу?

Бенц уже знал тайну илва.

– Вы – моя стая, а стая – это часть и-ллиу, – ответил Филин.

Боцман хохотнул, услышав про стаю, но ничего не сказал.

– Дорога может оказаться дальней, – прикинул капитан. – Надо быстро закупить припасы и покинуть город до того, как закроют ворота. Так, кто со мною пойдет?

Вопрос был чисто риторическим, заданным самому себе. Но тут же капитан понял, что сделал ошибку, высказав его вслух.

Идти хотели все. Поднялся такой галдеж, что проходящий по пристани стражник покосился на шумных леташей.

– А ну, уймитесь! – перекричал капитан свою команду. – Цыц, я сказал! Никакой дисциплины, хоть разгоняй эту гусиную стаю!.. Райсул, там же придется – на лыжах! Тебе лыжи хоть видеть доводилось?

– Мара тоже не умеет на лыжах, – наябедничал Отец. – А вот я на лыжах вас, молодых, обставлю!

Капитан кивнул:

– Хорошо, втроем и пойдем: ты, я и Филин…

– Втроем?! – ахнул боцман. – А я? Да я на лыжах… Да я этих Каракелли…

– А ты откуда с каторги бежал? – напомнил Отец. – Надо тебе в Хэддан возвращаться?

– Да я не из тех краев сорвался, клянусь Эном Изначальным, я из Угольного Крыла! Да ежели драка начнется, разве ж мои кулаки лишними будут?..

Капитан покосился на поросшие волосом кулачищи боцмана.

– Лишними точно не будут… Ладно, рискнем.

– А я? – пискнул юнга.

– А ты останешься охранять «Миранду». Вас будет всего трое, Райсул – за старшего… И помните про эдона Манвела!

5

В непроглядной вечерней воде не видно было плоских туш лескатов. Но Мара знала, что они у мостков, рядом со сваями. Зависли над самым дном, наслаждаются сытостью и спокойствием. Мара, встав на колени на мостках, впитывала их сонное блаженство. На ее душу, измученную тревогой, впервые за день снизошел покой.