Акулы шоу-бизнеса - Ермаков Сергей Александрович - Страница 36

— Ну что ты? — усмехнулся Веня. — Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет. Тем более я пока его беру на испытательный срок, а там видно будет.

Краб и Лепкин вышли из кабинета Вени вместе, дошли до туалета, куда Краб открыл двери, и легонько подтолкнул Яшу внутрь, чтобы сделать ему внушение. Он еще не знал, чем будет объяснять свое появление в «пиратской» среде, но Лепкин его опередил и сам начал спрашивать, когда они оказались один на один:

— Значит, тогда, когда вы меня захватили, это была проверка? — жалобно пропищал Яша. — Вы меня проверяли, смогу ли я сохранить тайну о том, кто заправляет нашим бизнесом? И выходит, что я не прошел эту проверку, я все выдал. Но почему же тогда Веня двигает меня наверх?

— Потому что я ничего Вене не сказал о том, что ты мне все выложил, как на духу, — многозначительно ответил Краб, — не стал я ему ничего говорить. Я увидел, что ты парень толковый, а временные слабости у всех бывают. Но считай, что это тебе от меня аванс, и никому не рассказывай, что я тебя проверял. Забудь этот случай, как дурацкий сон, и тогда я тебя не выдам.

— Хорошо, хорошо, — с готовностью закивал Лепкин, — я буду стараться!

Краб вышел из офиса, сел в «БМВ», который остался у него в пользовании, и пощупал в кармане плотную пачку стодолларовых купюр — пять тысяч баксов премии, которые ему выдал Веня за разоблачение «крысы» Гоши Граммофона в их рядах.

В Москве деньги так и липли к рукам Краба, да только не особо нужны они были ему, потому что понимал он — эти пять тысяч как раз из числа тех, что не получила его дочь Татьяна с продажи альбома, который она записала. Поэтому он и решил эти деньги дочери отдать. Позвонил ей на мобильный, но она не отвечала — то ли не слышала, то ли обиделась. Краб знал: его дочь обязательно постарается сама влезть в какую-нибудь передрягу, поэтому хотел с ней встретиться и поговорить. Но Татьяна трубку не брала.

И тогда Краб решил позвонить в Североморск в свою бригаду. Он набрал номер дежурного своей части, хотел узнать, как дела в бригаде, может, случилось чего, пока он отсутствовал. Трубку поднял тот самый капитан третьего ранга Сухоруков, который дежурил и в тот раз, когда Крабу звонила дочь. Он сразу узнал, кто звонит, и сообщил, что у него для Краба есть кое-что сообщить.

— Слушай, блин, тут с утра пораньше приходит такой амбал, явно не местный, — начал свой рассказ Сухоруков, — и спрашивает мичмана Карабузова. Я ему, так, мол, и так, говорю, в отпуске Петр Петрович, что передать, когда приедет, кто спрашивал, блин? А он мне вместо ответа твое фото подсовывает и спрашивает — это мичман Карабузов? Я глянул — вижу, фото сделано, похоже, с камеры наружного наблюдения. Чую, тут что-то нечисто, и говорю, мол, да, это он. Я ведь помню, что у твоей дочери были неприятности в Москве, а этот амбал явно москвич — квакает, блин, как лягушка. Ну, думаю, скажу, что ты — Карабузов, пока он у себя в глухой деревне под Вологдой рыбачит… Слушай, Краб, а жена его опять пошла по рукам, Петровичу рога наставляет. Муж за порог, она ему на голову рог! Слушай, а может, зря я этому амбалу так сказал, а?

— Нормально сказал, — ответил Краб, — опиши мне, как этот амбал выглядел?

Капитан третьего ранга Сухоруков обладал хорошей зрительной памятью, поэтому с его слов Краб почти сразу узнал того самого Вениного кабана, любителя безалкогольного пива, которого он отделал в приемной у Львовича. Стало быть, Веня решил проверить, на самом ли деле он тот, за кого себя выдает, — заслал в Североморск разведчика. То-то не было видно кабана два последних дня в офисе! Хорошо еще, что ему попался в батальоне сообразительный капитан Сухоруков, а если бы кто другой был в это время дежурным, то и «спалился» бы Краб, расколол бы Веня его инкогнито. Возможно, тогда вместо премии выписал бы ему сегодня всемогущий Веня «припарки» по почкам и «укол» ножом в брюхо. Но вышло все успешно, сообразительный Сухоруков подыграл ему, и, похоже, удача была пока на стороне Краба.

Глава 14

На третий раз после настойчивых звонков отца Татьяна решила взять трубку. Она на него сердилась, потому и не хотела отвечать. Думала — пусть поволнуется, тогда, быть может, сообразит, что ей нужна его помощь. Краб с ходу предложил встретиться, сказал, что дело есть. Татьяна торжествовала. Наконец-то папочка решил проявить к ней интерес и вспомнить, что, собственно говоря, ради нее он в Москву и приехал. Решили встретиться недалеко от станции метро «Савеловская». Там рынок, толкучка, легче затеряться.

У Краба была мысль, что Веня наверняка не ограничится только проверкой места его службы в Североморске, он приставит к нему «хвост». Поскольку Краб уже вылез в их «вертикали» из рядовых исполнителей в число приближенных к начальству, о нем должны были знать все. Вот это Краба и беспокоило. Рано или поздно его «раскусят», и пока это произойдет, он должен добраться до Магнита и до Гомункула.

Поэтому Краб не поехал сразу же после разговора с Татьяной на «Савеловскую». Он сначала доехал до кинотеатра «Космос», что недалеко от ВДНХ, припарковал машину на площадке перед зданием и пошел наверх по ступенькам к сверкающему зданию с космическим кораблем на крыше. Почти сразу на эту же площадку заехала еще одна машина — «Опель» с темными стеклами, в котором сидел за рулем второй знакомый кабан — приятель того, что любил безалкогольное пиво. Не изменяя своей привычке, он, остановившись, стал ковыряться в носу. Еще в машине сидел худой и подвижный парень лет двадцати пяти с тревожно бегающими глазками. Он приник к лобовому стеклу носом и спросил больше у себя, чем у напарника:

— Куда это он пошел? В кино, что ли? Чего ему в кино делать?

— Фильм смотреть, что еще в кино делают? — ответил ему кабан. — Ты давай не сиди, а иди — посмотри. У тебя рожа не засвечена, он тебя не знает. А то, если уйдет, Веня с нас голову снимет.

Худой выскочил из машины, забежал в кинотеатр и увидел, что Петруччо, за которым им приказали следить, действительно стоит у кассы в очереди за мамой с тремя детьми. Чтобы не привлечь к себе внимания, худой спросил у привратника, что за фильм сейчас будет и когда сеанс. Тот ответил, что детский сеанс, и ткнул в афишу с названием фильма пальцем. Худой стал разглядывать афишу с нарисованным на ней зеленым мордатым уродцем с добрыми глазами и увидел, что тот, за кем им приказано было следить, взял билет и пошел в кинозал. Худой сразу же выскочил из кинотеатра, побежал к машине, прыгая через три ступеньки, уселся на переднее сиденье и сообщил, тяжело дыша:

— Слышь, он правда в кино пошел, — сообщил он кабану, — через пять минут уже начало. Слышь, а чего это он пошел в кино на детский сеанс?

— Хрен его знает, может быть, он извращенец, — ответил кабан и прикрикнул на худого: — Ну, а ты чего приперся сюда? Иди быстро бери билет и следи за ним в зале.

— Да не хочу я в кино, сам ты иди, — возмутился худой, — это же мультик для детей, мне будет неинтересно.

— Ты, придурок, тебе не мультик надо будет смотреть, а следить за тем, чтобы Петруччо никуда не «свильнул», — ответил кабан, — а я тут на улице в машине посторожу, чтобы он не уехал. Если ты его упустишь в зале, а он захочет уехать, я его попасу, понял?

— Да не упущу я, — сказал худой.

Он уловил некоторую логику в рассуждениях кабана, выскочил из машины и побежал обратно в кинотеатр. Купил билет, по дороге к залу прикупил пакет попкорна и кока-колу, а забежал в зал, когда уже под восторженный визг детей медленно гасили свет. Народу было не слишком много, в основном родители со своими отпрысками, поэтому он сразу же нашел глазами сидящего недалеко от прохода Петруччо и стал за ним наблюдать.

Тем временем фильм начался. Вопреки ожиданиям худого, сюжет мультфильма увлек его настолько, что он постоянно отвлекался от наблюдения за «объектом», закидывал горстями попкорн в рот, рассыпая его по полу, и хохотал вместе с детьми над приключениями героев. Когда он вспомнил, что не дома телевизор смотрит, — кресло, в котором сидел Краб, было уже пустым..