Акулы шоу-бизнеса - Ермаков Сергей Александрович - Страница 35

«В конце концов, — подумала она, — отец же обещал сам выйти на Магнита, а меня попросил не лезть. Вот и не буду лезть, раз ничего не получается. К тому же восьмисот долларов у меня с собой нет, да и глупо платить такие деньги за ерунду».

Она резко встала, с негодованием повернулась к дельцу модельного бизнеса спиной и направилась к выходу из кабинета. Татьяна решила выйти из игры. Но тут настала очередь Владимира Исааковича заволноваться. Татьяна вышла из его кабинета, хлопнув дверью, а он выскочил из кожаного кресла, выглянул в коридор, окликнул ее и сказал, что согласен на триста долларов.

Татьяна ничего ему не ответила, она быстрым шагом удалялась по коридору к выходу. Кац бросился обратно в свой кабинет и выскочил через три минуты с каким-то листком в руке. Он догнал Татьяну уже в машине, постучал в окошко и приложил к стеклу выдранное из альбома фото Анжелики в купальнике с написанными внизу адресом и телефоном. Показав это изображение, он изобразил двумя пальцами сначала «козу», а потом еще два «бублика», обозначающих у американцев — «ОК». Но Татьяна перевела эти жесты так, что Владимира Исааковича теперь устроят те самые двести баксов, которые она ему обещала. При этом он заискивающе улыбался и бубнил через стекло, что пошутить хотел. Татьяна открыла стекло и протянула руку за листком с фото, выдранным из альбома.

— Сначала деньги, — хитро растянул в мерзенькой улыбочке свои толстые губы Владимир Исаакович, — и еще плюс к деньгам ваше честное обещание похлопотать перед Бальганом за мое агентство «Афродита».

— Сначала фото, — твердо сказала Татьяна. Она не глядела на Каца, но при этом вытащила из кармана двести долларов и мягко постукивала ими по рулю.

— Ладно, — согласился Кац и сунул в приоткрытое окно Татьяне листок.

Она нажала на кнопку, окно быстро закрылось, сильно прижав руку жадному Владимиру Исааковичу. Татьяна выхватила у него из руки фото Анжелики и нажала на газ. Ее машина медленно тронулась с места, потащив за собой вопящего Каца. Конечно, гарантий, что эти координаты, написанные внизу фотографии, подлинные, не было никаких. Но и никакой другой ниточки у Татьяны тоже не было.

Протащив семенящего, вопящего и пытающегося выдернуть пухлую ручку из окна Каца метров двадцать, Татьяна приоткрыла окно, рука Каца оказалась свободной, и он повалился на асфальт под громкий смех фотомоделей, выскочивших на крылечко агентства «Афродита». Татьяна притормозила автомобиль, выбросила в окошко обещанные Владимиру Исааковичу двести баксов и, нажав на педаль газа, стремительно рванула вперед. Кац дополз на четвереньках до двух смятых, валяющихся на асфальте купюр, сжал их в кулачок и этим же кулачком погрозил вслед улетающему на проспект «Лексусу» певицы. Он понял, что за его агентство теперь уже никто ходатайствовать перед Бальганом не будет. Потом медленно поднялся и с гневом в глазах повернул голову в сторону своего офиса. На крылечке уже никого не было.

Татьяна ехала на студию, ведя машину одной правой рукой и держа в левой сигарету. Встреча с Владимиром Исааковичем сильно потрепала ее нервы, и, покуривая, она успокаивалась. Хотя в машине и был кондиционер, но Татьяне больше нравилось подставлять лицо встречному ветру и стряхивать пепел в открытое окошко автомобиля. Остановившись у светофора, она скосила глаза на фото Анжелики в купальнике, которое лежало на сиденье рядом с ней.

Фигурка у нее была просто безупречной. Осиная талия, эффектная грудь, ножки ровные и стройные, осанка королевы — все как по спецзаказу выполнено, а досталось это богатство такой беспринципной «лисице». Татьяна мельком взглянула на адрес — Новокосино. Хороший райончик, просторный, жаль только, что метро нет, не построили пока. Но, наверное, такой проныре, как Анжелика, на автобусе или в метро ездить не приходится — на машину она себе, украв у Татьяны ее новый альбом, заработала.

Сзади пронзительно засигналили, и Татьяна заметила, что на светофоре давным-давно уже горит зеленый свет. Она тронулась с места, ее обогнал мужик на старом джипе, который трещал, как консервная банка. Видимо, этот мужик очень торопился и злился на нерасторопную хозяйку «Лексуса», потому что не преминул крикнуть, обгоняя ее:

— За рулем «звезда», не идет езда!

И сам рванул вперед, петляя между машинами на проспекте. Татьяна рассмеялась в ответ, но внезапно ей стало грустно. Может быть, от этой фразы, а может быть, и совсем не поэтому эйфория победы над жадным Кацем сменилась вдруг отчаянием и скукой. Ну, сумела достать она адрес Анжелики, и что теперь? Одна она к ней в гости не заявится, потому что, как оказалось, Анжелика вооружена, да наверняка у нее есть какой-нибудь ухажер, не исключено, что тот самый, который представлялся Святогору перекупщиком краденого аудиоматериала, или другой — не важно. А Святогор рассказывал, что на вид этот самый перекупщик, кому он отдавал музыкальный материал Татьяны, — типичный провинциальный бандюга, кому голову отрезать человеку, что хвост кобыле, — все равно. У него тоже, наверное, оружие имеется.

Как выяснилось, помощники из Святогора и его соседа-физкультурника, как любил выражаться сам Гриша, — как из овечьего хвоста пулемет. Так что на них рассчитывать не приходилось.

И отец ее не хочет ей помогать, говорит, я сам все сделаю. Но не может Татьяна ждать, когда проблема решится сама собой. Если бы была у нее такая натура, то вряд ли бы она добилась того, чего добилась в жизни к своим двадцати с небольшим годам — квартиры в Москве, шикарной машины и всероссийской популярности. Нет, все равно она найдет выход из сложившейся ситуации, чего бы ей это ни стоило.

Веня был доволен работой Краба, который сумел разоблачить предательство в их рядах. Украинский заводик под Львовом взял под свой контроль лично Веня. Он оставил на месте управляющего бородатого немого Тараса, который поклялся служить новому хозяину верой и правдой. Гоша Граммофон за свое предательство и жадность к деньгам был разжалован в «рядовые» и сослан в Сибирь для работы на каком-то из штамповочных заводов в качестве мастера цеха. Но Гоша и этому был рад — хорошо, что не убили, а только унизили.

Рома Валидол и его компаньон, которого Краб назвал Ди Каприо и которого на самом деле звали Дима Шуруп, стали уважительно относиться к Крабу, приняли его как равного. Жаловались, что теперь им приходится пахать за двоих — за разжалованного в начальники склада Львовича и за сосланного в Сибирь Гошу Граммофона. Кадров не хватало. Абы кого ведь не поставишь за производством и поставками следить; со стороны, дав объявление в газету, не возьмешь. Как ни крути, а чужие люди могут и подставить, могут и конкуренты или менты своего «казачка» заслать, поэтому надо растить смену в своем коллективе.

И вот Крабу представили человека, которого Веня наметил поставить на место разжалованного Львовича. Краб прибыл по вызову Вени в его кабинет и увидел, что Веня не один — перед ним сидит на стуле какой-то молодой человек с подозрительно знакомой стрижкой затылка. Молодой человек повернулся и замер, приоткрыв рот. Краб тоже малость опешил — в кабинете у Вени сидел тот самый Яша Лепкин, владелец киосков возле станции метро «ВДНХ», которому он надавал по шеям, запихал в его же собственную машину, а потом выведал у него местоположение склада с контрафактной продукцией.

— Вот, знакомься, Яша, это Петруччо, — сказал Веня, — настоящий терминатор, хоть на вид так и не скажешь. Да ты не бледней так, бить тебя он не будет, если, конечно, ты нормально будешь работать.

Краб протянул обомлевшему Яше руку и крепко сжал ее, глядя прямо в глаза. Лепкин был далеко не глуп, понял тайную подоплеку этого крепкого рукопожатия и благоразумно промолчал о том, что раньше Краб и Яша уже встречались.

— Думаю его на место Львовича посадить, — пояснил Веня, — парень давно на нас работает, зарекомендовал себя хорошо, пора ему дать немного служебного роста.

— А не слишком ли молод? — спросил Краб, садясь на всякий случай между Веней и Яшей Лепкиным, который может бестолково ляпнуть что-нибудь ненужное.