Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья - Страница 42

Есть ли смысл писать, что он меня бесит? Вряд ли.

«Спокойной ночи, СерОжа»

СерОжа Брулльянтовый 21:38

«До завтра, упертая коза»

Глава 25

Каким-то чудом я успела затормозить с типичным визгом колес, едва не въехав в чей-то зад. Вот так и попадают в ДТП. А если быть точнее, из-за таких тупых куриц, смотрящих не на дорогу, а в зеркало. Беда в том, что курицей сейчас являюсь я. И ведь не объяснишь косо смотрящему на меня из соседней машины водителю, что я не красилась и не любовалась своим переделанным лицом, а всего лишь рассматривала свой… герпес. Хотя нет, не так, свой дважды герпес. Ведь их у меня два. Причем оба на верхней губе. Ладно бы на нижней, не так заметно, но на верхней… Моя жизнь реально летит в задницу и с этим надо что-то делать. Герпес-то пройдет, а вот все остальное — не факт. После бессонной ночи и постоянно мелькающего перед моими глазами Алмазова, для себя я четко решила — никаких маломальских отношений и секса с ним до окончания практики не будет. Потрогала член без перчаток, обменялась годовым запасом слюны, раскинула перед ним ноги и хватит. Все остальное, если все же захочется попробовать большего — только после печати о прохождении практики. И не больше двух раз в неделю. Слишком много времени я трачу на бесполезные думы о каком-то мужчине.

Несмотря на ужасное начало дня и его продолжение на дороге, припарковалась я без проблем прямо у самой больницы. И с вполне себе боевым настроем зашла в отделение, предварительно натянув на себя медицинскую маску. А, войдя в ординаторскую, в который раз убедилась, что Алмазов — врун. На часах без пятнадцати восемь, а он не только уже здесь и переодет в халат, он уже вовсю работает. На работу он поздно приходит, ну-ну. И те случаи не единичны, он просто лжец.

— Всем доброе утро, — первой здороваюсь я, проходя к шкафу с одеждой.

Дежурный, мило улыбаясь, здоровается в ответ, а вот Сережа даже не поднимает на меня голову, не говоря уже о том, чтобы просто поздороваться. Он мне кивнул. Просто кивнул, не отрывая взгляд от бумаг! Ну и скотина.

Молча переодеваюсь в халат, параллельно косясь взглядом на сосредоточенного, усердно читающего инструкцию к какому-то препарату Алмазова. Стою как дура, переминаясь с ноги на ногу, не понимая, что делать. Уже и волосы распустила, заколов с двух сторон сзади, макияж подправила и духи на запястье нанесла, а что делать дальше не знаю. Я хотела с ним поговорить, но мало того, что мы не одни, так он еще и ведет себя так, словно я пустое место. Да, вынуждена признать, что это меня задевает. И все же, ничего другого, как подойти к его рабочему столу, я не придумала.

— Садись и печатай выписку, — кидает историю болезни на край стола, все так же не поднимая на меня взгляда. — У нас много дел, Полина, не тормози.

Молча сажусь на стул, который, как ни странно, Алмазов отодвигает специально для меня, и принимаюсь заполнять выписку. Дело идет со скрипом, просто потому что мои мысли где угодно, но точно не в выписке. И это плохо. Очень плохо. Что этот гад со мной делает? А я вообще кто? Еще лживее, чем он. Не хочу отношений, а внимание его оказывается хочу. Зашибись. Не хватает еще и вправду в него влюбиться. А что такое вообще влюбленность? Черт, черт, черт, как же мне плохо от собственных мыслей! И душно. Очень душно и тяжело дышать в этой дурацкой маске. Еще и жара в помещении просто добивает. Когда она наконец-то спадет?!

Я даже не успела понять, когда осталась одна, но выдохнула с облегчением, спустив с лица дурацкую маску. И надо признать, без присутствия Алмазова дело пошло значительно быстрее. Правда, вернулся он быстро, благо, я успела не только закончить выписку, но и натянуть маску обратно.

— Ты закончила? — киваю в ответ, так же не глядя на него. Алмазов же принимается проверять за мной выписку. Я бы сказала, делает это он несколько придирчиво.

— Все? Я могу распечатывать?

— Можешь. И сделай ему копии всех исследований. Флюшку тоже.

— Флюорографию без печати все равно не примут, так не делают.

— Я сказал сделать копию. Я — говорю, ты — делаешь. Что-то не ясно? — грубо произносит Алмазов.

— Не ясно, — впервые за сегодня смотрю на него в упор. Обвожу взглядом ординаторскую и, убедившись, что мы одни, несмело начинаю разговор. — Я бы хотела кое о чем поговорить.

— Не желаю сейчас слушать твой словесный поток чуши. Я не в настроении, Полина. Давай после окончания рабочего дня, при условии, что я подобрею.

— Поток чуши?!

— А что, ты мне сейчас скажешь не чушь? — смотрит мне прямо в глаза. — Сейчас, секундочку, — откашливается и выпрямляет спину, меняя выражение лица. — Я решила, что никаких отношений между нами не будет и просто секса тоже. Оставим все как есть, Сергей Александрович. Я буду надеяться на ваше благоразумие. Мы взрослые люди, и я предлагаю просто забыть о недоразумении, случившемся между нами, — на одном дыхании проговаривает Алмазов, в типичной манере, свойственной мне. — Или вот так: я много думала и решила, что между нами ничего не будет до тех пор, пока нас связывают рабочие отношения. Поэтому, Сергей Александрович, секс только через три недели. И справку надо бы к этому времени обновить. Я что-то упустил или ты меня сейчас удивишь другой словесной чушью? А, Полина Сергеевна? — ну каков же гад! — Молчишь? Ну вот и молчи, и не беси. У нас очень много работы сегодня, в шесть мы должны отсюда уйти, так что работаем в темпе вальса.

Достает из папки историю болезни и пододвигает мне.

— Ты самостоятельно принимаешь девочку с пневмонией в коридоре. Позже я сам послушаю ее легкие. Весь опрос на тебе. Пойдешь принимать ее сразу после пятиминутки. Потом составим план лечения и отдадим процедурной медсестре назначения. Когда будешь заполнять приемку, если возникнут сложности в описании дыхательной системы, просто оставь пустое место. Если что, вместе допечатаем. На других этапах не должно возникнуть проблем. Вопросы есть?

— Нет.

— Ну если нет, тогда сними эту чертову маску, а то мордочка вспотеет, это вредно, — я не успеваю толком среагировать, как Алмазов стягивает с меня маску.

— Эбонит твою мать! — восклицает Алмазов, не сдерживая смеха. — Минет на этой неделе мне точно не светит, — закусывает свою нижнюю губу, видимо, для того, чтобы унять неконтролируемый смех. А я невольно ловлю себя на том, что, несмотря на желание треснуть ему по лбу, таким он мне нравится больше. Угрюмый и злой Алмазов — это как что-то инородное. — Ты как так умудрилась, мать?

— Кажется, кто-то говорил, что у нас много работы. Может не стоит тратить время на пустую болтовню?

— К сожалению, да, работы много. Но я не могу смолчать. Смотри-ка, что получается, ты меня называла герпесом, а в итоге я чист, а ты нет. И не стыдно тебе, Полина Сергеевна?

— А на хрен вас можно посылать, пользуясь тем, что у нас было?

— Конечно же, нет.

— Жаль.

Да, определенно улыбающийся Алмазов нравится мне значительно больше.

— Ладно, Полин, не переживай. Ты и с герпесом красивая. Главное только с лабиальным, а не генитальным, — встает из-за стола и направляется к выходу. У самой двери останавливается и поворачивается ко мне. — Не надевай больше маску. Пусть губы дышат. Да и кому ты тут нужна со своим герпесом кроме меня. Кстати, сегодня после работы пойдем в кино, вот поэтому в шесть мы должны отсюда уйти. Я вчера глянул, там триллер про психушку. Билеты уже купил. Ты на своей машине, я на своей. Увы, без поцелуев и минета. Но я все равно могу сделать тебе приятно, — приподнимает руку вверх, демонстрируя пальцы. Идиот! Просто идиот! Подмигивает и выходит из ординаторской.

Через час я поняла почему Алмазов был таким злым. Это не дурное настроение или попытка меня задеть, просто он зол из-за Измайлова. Кому понравится, что его больной, за которого он так старательно борется, устроил на выходных скандал, да такой, что ни одна медсестра к нему теперь не подходит? Правильно — никому. А когда все это перетирают на пятиминутке и отчитывают самого Алмазова — вдвойне неприятно. Обидно, черт возьми. Так и хотелось высказать вслух, что он не обязан контролировать поведение своего больного в свой же выходной и вообще все претензии на его счет смехотворны. Только не высказалась. Не знаю, как он понял, что я хочу что-то сказать, я была уверена на сто процентов, что он не смотрит в мою сторону, но он без слов утихомирил меня, сжав своей ладонью мою ногу. А еще я поняла одну вещь, заведующая — типичная сука, вероятнее всего, действительно положившая на него глаз. И вот это вот все — просто попытка унизить Алмазова за равнодушие к ней. Ведь он даже сейчас никак не показал, что все это его задевает. Как сказала бы мама — красавчик.