Научу тебя плохому (СИ) - Победа Виктория - Страница 46

— У всех свои методы, — пожимаю плечами.

— Ты от ответа уходишь, — замечает она справедливо.

— Как и ты, малыш, как и ты, — отвечаю ей той же монетой.

— Я сбежала из дома, — тяжело вздохнув, она произносит тихо, настолько, что мне приходится напрячь слух, — после смерти родителей, меня к себе тетка забрала, ну как забрала, они с мужем оформили опеку, по документам все имущество родителей — небольшой бизнес, дом, машина вдруг, каким-то образом стали принадлежать Косте.

— Косте?

— Ну да, это муж тётки, вроде как отец у него в долг брал, правда, там история какая-то мутная, в общем взял и не отдал, так тётка говорила, мол отец дом заложил, и машину с бизнесом туда же. Костя, как-то проболтался, что папа крупно в каком-то подпольном казино проигрался, вот и занял родственника.

— Твой отец любил азартные игры?

— Я не замечала, не знаю, я не хочу в это верить, но всякое может быть, — продолжает ещё тише.

— А дальше?

— Родители погибли, — в уголках глаз мышки появляются слезы, она их, конечно, смахнуть пытается, губы поджимает, чтобы не расплакаться, храбрится чего-то, а у меня сердце кровью обливается.

Мои родители живы, я даже представить не могу, каково это — вот так просто рассказывать о смерти родных.

— И тебя забрала тётка?

— Да, — кивает.

— А сбежала ты почему?

— Это не важно. Просто захотела.

— Есь? Расскажи мне, мне можно сказать. Тебя обижали? — смотрю на неё, считываю реакцию.

Мышка не спешит говорить, устремляет взгляд куда-то вперёд, смотрит некоторое время в пустоту, слегка хмурясь, словно не решаясь продолжить.

— Костя, он… — замолкает, переводит дыхание, — он позволял себе лишнее.

Я напрягаюсь после сказанного, чувствую, как начинаю закипать и только сидящая на моих коленях, поникшая мышка, не даёт мне сорваться.

— Что он сделал? — произношу таким тоном, что у самого кровь в жилах стынет. Еся, безусловно, улавливает ледяные нотки в моем голосе, но вопреки моим ожиданиям не прячется в привычную раковину, а прижимается ко мне, обнимает и принимается покрывать поцелуями моё лицо, неразборчиво что-то нашептывая.

— Ничего, ты только не заводись, — шепчет чуть громче, ладонями поглаживает мои плечи, успокаивая.

— Малышка…

— Он ничего не сделал, ты же знаешь, что я… — замолкает, а я киваю, понимая без слов.

Знаю, конечно, она мне девочкой досталась, но это ничего не исключает.

— Есь.

— Он меня не трогал, точнее в том смысле не трогал, только руки распускал, говорил, что я ему должна, если бы не он, нас с мамой бы за долги отца… — она не договаривает, запинается, шумно втягивает воздух, — когда мне шестнадцать исполнилось, все еще хуже стало, он мне проходу не давал, зажимал по углам, пока жена не видела, говорил, что все равно должок возьмет с меня, а потом все прекратилось, он перестал меня трогать, только смотрел странно и вечно орал, я сначала не понимала, что стало причиной, но тихо радовалась его внезапной потере интереса, пока не поняла, что он все-таки решил свой должок забрать, только иным путем. Он меня продал фактически.

— Продал? — хмурюсь, отчетливо осознавая, что мразь эту найду, обязательно найду.

— Ну да, ждал, пока восемнадцать исполнится.

Я уже собираюсь продолжить задавать вопросы, но меня бесцеремонно прерывает звонок в дверь.

— Ладно, Мышка, разберемся, — улыбаюсь ей, и спустив ее с колен, поднимаюсь и добавляю: — у меня для тебя подарок.

— Подарок?

— Подарок, малыш, сейчас увидишь.

Глава 29

Еся

Марк оставляет меня одну, сам идёт открывать дверь.

И в тот момент, когда он покидает кухню, мне становится холодно, в голову сразу лезут дурные мысли, страшные, но вполне объяснимые. Я ведь не хотела ничего ему рассказывать, я вообще ничего из того, что между нами происходит не хотела, и уж тем более не предполагала, что Марк окажется тем самым Ёжиком, с которым я почти ежедневно переписывалась в течение последнего месяца, и которого ни при каких обстоятельствах не хотела вмешивать в свои проблемы. И вмешала!

Втянула его в это, Боже, о чем я только думала? О чем думала, когда позволила ему, когда сама отдавалась, когда рассказывала о своём прошлом? Глупо, очень глупо, но почему так хочется верить, что рядом с ним я могу быть в безопасности?

Он ведь что-то такое говорил. Вчера. О том что его не тронут, не посмеют.

Полностью погрузиться в трясину из собственных переживаний мне не позволяют раздавшиеся мужские голоса. Один из них принадлежит Марку, второй отчего-то кажется знакомым.

- Слушай, Темыч, иди-ка ты в пень, - это Марк.

- Вот и вся благодарность, я, можно сказать ради тебя судьбой своей пожертвовал, бросил её, к тебе примчался.

- Какой нахер судьбой, очередная девка из клуба, как-будто я не в курсе. И вообще, а какого, собственно, ты не на рабочем месте?

Я слушаю их перепалку и начинаю краснеть. Наверняка эти разборки не для моих ушей. Теперь я понимаю, почему голос гостя показался мне знакомым. Темыч значит.

Проходит ещё около пяти минут прежде, чем Марк снова витиевато выражается, а потом входная дверь громко хлопает и до меня доносятся звуки шагов. Марк останавливается где-то на середине пути, судя по всему возле своей комнаты, но уже спустя мгновение появляется в дверях кухни с широченной улыбкой на губах.

- Есь, пойдём че покажу, - произносит с порога.

А я смотрю на него, как баран на новые ворота и с места сдвинуться не могу. Перед глазами не к месту всплывают последние часы нашего общего безумия и я понимаю, что если сейчас пойду с ним, то в очередной раз все может закончится в горизонтальной плоскости.

Господи! О чем я только думаю?

- Есь.

- З...зачем?

- Как зачем? Подарок смотреть.

- А может не надо? - сглатываю возникшую во рту, вязкую слюну.

Я уже представляю себе, что там за подарок.

Только подумав об ассортименте магазина, я вспыхиваю, словно спичка. Боже, ну не мог же он всерьёз.

А что если да? И это привёз Темыч!

Я же от стыда сгорю, ни о какой работе на складе тогда точно и речи не будет, я туда просто не сунусь.

- Мышка, ты чего себе напридумывала? - удивляется Марк.

Да чего только не напридумывала!

— Мыыышка… — тянет, соблазнительно понизив голос и добавив ему хрипотцы. — А ну-ка, о чем ты подумала? Вот же! Понял ведь все, гад! А теперь издеваться будет. Он делает шаг ко мне навстречу, а я, будто ужаленная в одно стратегическое место, вскакиваю со стула и произношу быстрее, чем следовало бы:

— Ничего, пойдём. Прежде, чем Марк успевает спохватиться, и вообще опомниться, я проскальзываю между ним и дверным проемом, и двигаюсь в направлении спален. Останавливливаюсь у комнаты Марка, дверь в спальню открыта. Мой взгляд совершенно случайно цепляется за большое, коричневое нечто, напоминающее крупного плюшевого зверька, и только присмотревшись внимательнее, я узнаю в этом зверьке ежа.

— Ну чего ты застыла, проходи, — неожиданно рядом возникает Марк. Подтолкнув меня вперёд, он входит в спальню следом за мной. А я смотрю на большого плюшевого ежа и улыбаюсь, как умалишенная.

Отчего-то так тепло на душе становится. Такая простая, казалось бы, игрушка, а у меня слезы на глаза наворачиваются. Подхожу ближе к кровати и вдруг понимаю, что ёж «сидит» на большой, плоской коробке, обернутой в подарочную бумагу. Вот тут вот мне вновь зарождаются сомнения, а фантазия уже рисует возможное содержимое коробки. Правда, форма и размер не соответствуют ничему из того, что приходит в голову.

— Так и будешь стоять? Может откроешь? — слышу за спиной голос Марка, но с места все равно не двигаюсь.

— Что это? — задаю, наверное, самый глупый вопрос из всех, что могли прийти в голову. — Открой и узнаешь. Ну же, Мышка, смелее, там все прилично. Неуверено подхожу к кровати, убираю мягкого наощупь ежа и, присев на самый край матраца, беру коробку и начинаю её распаковать. Быстро не получается, руки трясутся от волнения.