Дитя короля (СИ) - Билык Диана - Страница 39

— Я с тобой, Мун… Топаз… пожалуйста, — крепко цепляюсь за длинную шерсть и, прижимаясь к мощной шее зверя, сдавливаю его гибкое тело ногами, чтобы не скинул.

— Нельзя рисковать ребенком, госпожа! — светлые кисточки на его ушах приподнимаются, а в глазах, что горят лазурью, я вижу короткие живые картинки: малыша с черными кудрями на руках у Эмилиана, а рядом себя — счастливую и беременную. Значит, это может быть, значит, все возможно, только бы спасти Эмилиана и поскорее научиться любить.

Спрыгиваю и хлопаю кота по спине.

— Верни его! Чего бы это не стоило! Верни моего короля!

И Топаз-Мун исчезает в пелене портала, как стрела, выпущенная из волшебного лука. Стигма в груди натягивается, будто моя пара в смертельной опасности, а зеркало перехода внезапно начинает закрываться, сужая кольцо и стягивая небесную синь в одну точку. Нет! Они успеют!

Меня пронзает болью. Знакомой, такой же как тогда, когда Эмилиан умирал от ран на постели. Кажется, что стигма сейчас вырвется по живому, и я не понимаю, как могу помочь, кроме как броситься вперед. Горячий воздух оттягивает меня по склону, валит на спину, разрушая шанс помочь. Живот скручивает болью, и малыш усиленно толкает меня в бок, отчего я замираю и стараюсь не шевелиться. Я должна думать о ребенке, для Эмилиана это важно, для меня это важно.

Лежу, сминая в кулаках холодный снег, смотрю в скручивающийся портал и тихо вою от того, что ничего не могу сделать. Это я во всем виновата! Если бы я не сломалась, если бы не улетела из замка — Эмилиан был бы сейчас рядом. Два месяца я могла бы узнавать его ближе, позволять ему любить себя, а меня переклинило на прошлом, на том человеке, что навечно оставил в моем сердце тьму.

Плача, переворачиваюсь, потому что в круг портала уже не войдет человек. Я потеряла своего короля, и это невыносимо тяжело осознавать. Мне он нужен. Как ниточка в ту жизнь, где я счастливая, беременна вторым ребенком, а наш первенец резвится на руках отца. Я хочу все это прожить! Я хочу это увидеть!

Резкий шум пробивается в остатки портала, и рядом со мной выпадает Эмилиан и еще кто-то в рваном кителе цвета морской волны. Парнишка, совсем юный.

Король отряхивается, приподнимается на локтях и сталкивается со мной взглядом. Тону в синеве его радужек, мне хочется, чтобы он всегда был рядом, необъяснимо, но я готова ему довериться. Он хочет встать, чтобы приблизиться, но паренек рядом взвывает и с криком бросается в портал, что стал размером с обручальное кольцо.

— Я ее там не оставлю! — кричит он, будто сумасшедший. — Ри! Ри-и-и-и!

— Тим, прекрати! — король хватает его за плечи и оттягивает назад, дожидается, пока в воздухе не схлопнуться остатки блуждающей магии. — Ей нельзя в наш мир. Она здесь погибнет! Эмонес заплатила стигмой за твой выход из леса! Возьми себя в руки, — сильнее встряхивает парня, и тот оседает на колени и начинает плакать. Горько и безнадежно.

— Эмилиан, — шепчу, приставая. — Где Мун? — сначала осторожно, а затем вскрикиваю: — Где Мун?!

Король поворачивается, роняет руки и покачивает головой. Волосы его растрепались, щеки в крови и саже.

— Он остался вместо меня. К сожалению.

Я понимаю, что жизнь Эмилиана ценнее, но так горько становится, безумно хочется заорать в небо. Что за мир такой жестокий?!

Глава 52. Эмилиан

Дарайна жива, цела. Я падаю перед ней на колени и прижимаю к себе. Утыкаюсь в угол плеча, прикусываю солоноватую плоть на границе с шеей, сминаю пальцами мягкие волосы, что пахнут мылом из лесного мха, целую и щекочу влажную от слез и прохладную от мороза кожу на щеке любимой, отчего она покрывается бусинками «мурашек». Шепчу:

— Никогда не отпущу… Я без тебя эти несколько часов, чуть с ума не сошел. Не люби, но не улетай, не исчезай, не уходи, пожалуйста, Дара.

— Несколько часов? — выдыхает девушка и трется ласково губами о ладонь, распуская сладкие колючки по всему телу. — Прошло пару минут, Эмилиан… — она тянется ко мне, вжимается и дрожит каждой клеточкой тела. Так сильно, что у меня тоже начинается тряска.

— Будто вечность прошла, д-да…

Лекарь так отчаянно кричал последние секунды закрытия бреши, у меня сердце кровью обливалось, от этого и сдавило эмоциями, будто за границей мутного зеркала портала осталась моя любовь, а не Тима. Я сделаю все, чтобы парню и Ри помочь, потому что обязан им двоим жизнью.

Нам с эмонес и лекарем пришлось отбиваться от нападений леса и догонять блуждающий портал, Римерия не удержала его, когда нацепила петлю. Мун лапу поранил, пока рвал черные лозы, что норовили полакомиться моими чувствами, но защищал меня без капли колебания. Хоть бы выжил, бедняга! Будет Ри хорошим помощником, пока мы с лекарем придумаем, как вытащить бедняжку. Да только ей придется тяжело: у нас тут секунды проходят, а у нее часы.

Когда лес стал гуще, а время будто замерло, луна надо головой встала колом и одним глазом насмехалась над нами, я чуть не отчаялся, но эмонес шла вперед, зверь дрался до последней капли крови, а лекарь уверял, что мы все выберемся. И я тоже шел, потому что не мог показать себя слабым королем.

Столько энергии было в одном юном парне несколько часов назад, что можно было полечить целый полк его накопленной силой. И все это осталось там, за границей черных ветвей, запуталось в чаще Вастенских мраков. Сейчас он больше походил на полумерца — не совсем нечисть, но и не живое создание. Зомби, одним словом. Механическое существо, кожа да кости, без души.

Такие встречаются на границе с Чертой и в Мертвых землях — люди их используют вместо ломовой силы, как лошадей. Для обработки огородов, тяжелого труда на каменоломнях, плавильнях и шахтах. По правде, их происхождение оставалось загадкой, ведь они — порождение магии некромантов, которую давно запретили. Да и полумерцы запрещались по закону, но я не особо наказывал своих подданных за их использование. Одинокие женщины с детьми на окраинах из-за частых нападений скелетонов, оставались одни, без помощи, без мужей, без отцов. И забрать у них последний шанс на выживание я просто не мог, рука не поднималась.

Король не все желает видеть, замечать. И иногда даже отказывается исполнять законы своей страны. У короля есть слабые места, которые нельзя назвать провалом, потому что в этих мелочах кроется сила и милосердие. Это просто жизнь, нельзя от нее отвернуться, бездумно заучив буквы закона. И Жрецы это прекрасно понимают, потому и преследуют тех, кто выходит за рамки. Таких, как мы с Дарой.

И сколько еще таких, как мы, должно пострадать, прежде чем мир поймет, что смешение магии не слабость, а сила?

Думаете, лишние таланты сотворят добрые дела за вас? Нет.

Думаете, лишние таланты сделают вас особенными? Нет.

Думаете, что таланты настолько тяжелы, что лишние придется закопать? Нет.

Да потому что дар нужно использовать разумно, и порой слабый маг может стать героем, а сильный — пасть от руки страха и прослыть слабаком. Все в нашем, да в любом, мире относительно.

Затихший Тимеран вызывает ездовых драконов компаньонской руной и, пока мы ждем их, упорно молчит и задумчиво смотрит на серо-мутный горизонт, где в рыхлом мороке в небо упирается вершина Оджи — горы на окраине Вастенского леса. Я не вмешиваюсь, потому что он взрослый мужчина и должен сам с этим справиться. Связь не закреплена, выжжена, Тим будет жить дальше, а через время, когда чувства схлынут, а древняя магия растворится, снова сможет полюбить. Да, лес подкинул парню жуткий подарочек. И отказаться не сможешь, и возьмешь — станешь призраком среди живых. Как жить дальше, зная, что там, в черных ветвях, осталась твоя половинка? Это невыносимо даже представлять, и, озираясь на свою невесту, я сдерживаю улыбку радости. Я так счастлив, что она жива, что рядом. И плевать, что чувств нет, плевать, что я ей не нужен. Она мне нужна. Этого хватит.

На ездовых драконах за несколько часов мы благополучно добираемся до замка. Молчаливые, уставшие и разбитые.