Дитя короля (СИ) - Билык Диана - Страница 24

— Ты сама так хотела. Решил, что свобода для тебя важнее. Разве нет?

Она наклоняется, волосы накрывают мои плечи, щекочут затянувшиеся раны.

— Нет, это не так. Важнее жизни ничего нет, — целует меня, осторожно касаясь груди, проводит пальцами ниже и откидывает простынь.

Боль и мышечная слабость не дают мне обнять ее, приласкать так, как я хочу. Приходится лежать бревном и стонать в потолок, впитывать каждое прикосновение и кроткую нежность.

Ее руки скользят ниже, ниже, пока не застывают в самой горячей точке и сжимаются в кольцо.

Когда метка плетет новые лозы и распускает бутон на животе, пронзая сладким током пах и поясницу, мне хватает сил приподняться на локтях и посмотреть Дарайне в лицо.

Она смотрит на меня, моргает, заставляя слезы сорваться с ресниц, а затем шепчет:

— Завяжи мне глаза.

Глава 31. Дара

Откуда берется лента в его руках, мне все равно. Наверное, король умеет привлекать материю, теперь меня ничему не удивить. Я хочу его спасти, это желание растет под кожей, как гриб после дождя, и толкает на решительный шаг. Хотя меня трясет от страха, и плечи сковывает холодным льдом. Я придерживаю пальцы, сплетая между собой в замок, чтобы моя водная магия не начала буянить. Пока я могу только замораживать, научиться бы и другим вещам, но для этого нужен учитель.

Эмилиан приподнимается, ему дается это тяжело, тянется ко мне и накрывает глаза прохладной алой тканью.

— Ты уверена? — шепчет, обдавая жаром губы. — Назад дороги не будет, моя дорогая асмана.

Веду холодными пальцами вверх, изучая его руки. Крепкие, приятно теплые и немного другие, не такие, как я помню из снов. Здесь они кажутся более ощутимыми, надежными. Настоящими. Здесь я чувствую, как бьется пульс под кожей, как приподнимаются волосы, как перекатываются мышцы.

— Сколько у нас будет времени до свадьбы, Эмилиан?

— Несколько месяцев, — он касается губ и, властно прижимая ладонь к затылку, тянет к себе, но не целует, а лишь замирает совсем рядом. Его горячее дыхание волнами вливает в мою кровь силу противостоять воспоминаниям.

— А если я не смогу полюбить? — шевелю губами и не могу сдержать дрожь. — Это ведь не щелкнуть пальцами. Я десять лет копила ненависть к Марьяну и никогда не ждала от жизни чудес.

— Не бойся, любимая, — последнее слово сладко ложится на слух, расслабляет, и я не сопротивляюсь, когда горячий язык толкается в рот.

Сначала поцелуй кажется невесомым, ласковым. Он словно тянет из меня последние силы. Играет, тревожит, возбуждает. Я неосознанно тянусь ближе, а Эмилиан наклоняется назад, и сильные руки увлекают меня за собой.

Темень мерцает яркими вспышками, когда поцелуи переходят в другую стадию: жаркую, порывистую, ненасытную. От сильных толчков и движений я начинаю задыхаться.

Задыхается и Эмилиан. Я ощущаю его дыхание на щеках, губах, веках. Он целует меня бесконечно, сводя с ума, волнуя и заставляя стонать.

В темноте приятно, остро, особенно, когда пальцы скользят по моим плечам и стаскивают платье, освобождая налитую от беременности грудь. Мне кажется, что я загораюсь от его прикосновений.

— Ты забрала меня у Темного Измерения, Дарайна, — король поворачивает меня и, осторожно придерживая спину, опускает на кровать. — Я заберу тебя у Мариана. Ты будешь только моей. Моей. Моей навсегда…

Я смотрю в темноту, ищу его ладонями, и прошу:

— Говори еще…

— Наш сын спасет мир, моя королева. Так и будет, вот увидишь. И я никогда тебя не обижу, слово даю.

Горячие губы цепко впиваются в мои, не дают ответить. Руки поднимаются вверх и застывают над головой. На миг проваливаюсь в жуткое воспоминание, когда муж заламывал руки, приковывал к изголовью кровати, а затем издевался. Сжимаюсь и сцепляю зубы, сильно прикусывая королю губы.

— Я прогоню его, только доверься, — шипит он от боли, но продолжает целовать. Во рту катается соленый привкус нашей страсти.

Король отрывается от губ, а я шепчу, рассматривая под алой лентой искрящуюся темноту:

— Он слишком въелся в кожу, в мысли, в ощущения… — плачу и натягиваюсь, когда тепло мужчины убегает прочь, погружая меня в глухую темноту. И через несколько долгих молчаливых минут, я беспокойно спрашиваю: — Эмилиан, ты в порядке? Где ты? — ищу его и натыкаюсь на широкие плечи. Почему он такой холодный?

— Извини, я очень слаб. Нужно было прийти в себя, — говорит он сипло и подается ближе. Обертона его голоса застывают в моих волосах. Я изучаю пальцами сильные мышцы и выраженные шрамы. Это новые, в деревне, когда Эмилиан приходил ко мне, их не было. Такие шрамы никогда не сойдут, потому что нанесены Темными созданиями. Посылаю королю немного лечебной магии, как учили меня девчонки, и он тяжело вздыхает возле уха.

— Нельзя тянуть, Дарайна, — ослаблено, слегка цепляя губами ухо. — Не трать на меня магию, искра не бесконечна-а-а…

Метка внезапно взрывается на животе резкой болью, а возбуждение испаряется.

Я пронзительно и неосознанно кричу, а Эмилиан рычит, но не злобно, а отчаянно.

— Не успеем, милая… — выдыхает он. — Мет-ка. Рассыпается. Я просто не могу больше.

Кровать резко прогибается от его тяжести возле левого плеча, волосы больно натягиваются, и Эмилиан затихает.

Кусаю губы, ищу мужчину руками, перебираю слепо его длинные взмокшие пряди, трогаю щетинки, ищу кончиками пальцев губы.

— Эмиль…

Поднимаюсь, выдергивая клочки волосы из-под тяжелого тела, и залезаю на него сверху. Темнота дрожит и завывает, я хочу скинуть повязку, но боюсь, что дальше не смогу идти.

— Эмилиан, не сдавайся, ты же должен быть сильным, — шепчу, но он не отвечает. Лежит подо мной, будто бревно, и не двигается.

— Что мне сделать? — глажу его неистово. По груди, ниже, по широкому торсу с крепкими мышцами живота. Наклоняясь, слушаю стук сердца и ничего не могу разобрать из-за нервов и переживаний.

И лента мешает. Тянет волосы, слепит, сковывает.

Я должна что-то сделать. Иначе он умрет. А я не хочу этого…

Срываю ленточку и отбрасываю в сторону. Делаю глубокий вдох и открываю веки.

Эмилиан лежит с открытыми глазами, застывшими, будто два топаза. Он смотрит в потолок и не дышит. Крупные губы приоткрыты, а по подбородку стекает капелька крови.

Читаю заклинание лечения, прикладываю руки к его груди, но ничего не происходит. Ни в первый, ни в пятый раз.

— Очнись, прошу тебя… — обсессилев, падаю на него всем телом, обнимаю и тяну к себе. — Ты другой. Я вижу это, не оставляй меня. Пожалуйста… — последнее срывается в тихий шепот.

Эмилиан вдруг выгибается в спине, сдавливает меня руками до хруста ребер, а затем рычит сквозь зубы в потолок.

— Дара, — шепчет он бессознательно. К жизни вернула, но он еще на краю.

Опускаюсь ниже, встаю на колени по обе стороны от его бедер и решаюсь на то, что никогда не делала добровольно. Целую его, глубоко, откровенно и дерзко. Слизывая солоноватый вкус кожи, вожу языком и плачу. Плачу от радости, когда Эмилиан томно стонет, мотает головой, раскидывая по подушке темные волосы, а под моей ладонью наливается его сила.

Снимать одежду некогда, я просто отворачиваю тонкую ткань платья и отодвигаю мягкий трикотаж белья. Поднимаюсь к распастанному Эмилиану и направляю его в себя. Резко толкаюсь, чтобы не упустить последний шанс спасти отца моего ребенка. Или будущего мужа? Любимого?

Нас обвязывает золотыми лозами, будто жгутами. Они обжигают кожу, пронзают, рвут наживую, и стигма с дикой болью исчезает с живота и застывает на груди новым цветком. Сердцевина пульсирует, лепестки раскрываются, как 3D рисунок, а крепкая нить между нами натягивается, загораясь алым.

И Эмилиан распахивает синие глаза.

Глава 32. Эмилиан

Жилы наполняются силой, магия плещется через край, взрывая в теле маленькое солнце. Боль уходит куда-то на задворки, стоит мне открыть глаза и осознать, что происходит.

— Дара, — шепчу. — Ты… сделала невозможное.

Она накрывает мой рот ладонью и, смущаясь, прикрывает глаза.