Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1 - Коллектив авторов - Страница 34

Несмотря на успехи, достигавшиеся ультраправыми тоталитарными партиями и движениями на выборах, им практически нигде не удавалось приходить к власти вопреки воле по меньшей мере части правящих элит. Последняя усматривала в фашистах и нацистах не только орудие борьбы с социалистическим, коммунистическим или анархо–синдикалистским рабочим движением, но и аппарат, пригодный для разрешения экономических, социальных и политических кризисов, а также для форсированной модернизации в условиях, когда ее осуществление «нормальным», демократическим путем было невозможно или затруднено. Таким образом, установление фашистского режима Муссолини в Италии в 1922 г. и нацистского режима Гитлера в Германии в 1933 г. явилось результатом не столько реализации стратегии переворота, разработанной их партиями, сколько компромисса с влиятельными кругами правящих элит, которые поделились властью с новыми силами и элитами. Разумеется, условия такой передачи власти были различными и варьировались по мере изменения соотношения сил внутри установленных диктаторских режимов. Объектами широкомасштабных репрессий становились не только левая и демократическая оппозиция, но и те группировки внутри старых элит и самих нацистской и фашистской партий, которые были недовольны достигнутым компромиссом. В конечном счете в Италии и Германии установились режимы тоталитарного типа, проводившие политику «унификации», т. е. огосударствления всех общественных организаций (профессиональных, кооперативных, крестьянских, молодежных, женских, культурных и иных). Крупные концерны, вопреки прежним обещаниям нацистов и фашистов, не подверглись национализации, но, напротив, при условии сохранения лояльности к новой власти получили дополнительные стимулы для развития и роста, частично сращиваясь со структурами фашистского государства.

Молодежная фашистская организация («Балилла») в походе. Италия, 1930 г. РГАКФД

Школьники встречают учителя. Германия, 1930‑е годы. РГАКФД

Подобный механизм власти, основанный на параллельном существовании различных групп правящих элит и иерархических корпоративно–ведомственных группировок и увенчанный фигурой диктатора–вождя, мог «примирять» различные интересы лишь до тех пор, пока существовали условия чрезвычайной ситуации. Отсюда, в частности, вытекала крайне агрессивная и экспансионистская политика фашизма и нацизма, развязавшая Вторую мировую войну. Потерпев в ходе ее военное поражение, эти режимы рухнули (в Италии в 1943 г., в Германии в 1945 г.).

К использованию тоталитарных и квазитоталитарных методов и механизмов в XX в. прибегали не только фашистские и нацистские режимы, но и многие другие системы государственной власти различных стран, которые опирались на совершенно иные идеологические и мировоззренческие постулаты. В большинстве случаев они руководствовались при этом сходным стремлением преодолеть кризисное состояние или обеспечить форсированную модернизацию путем крайней концентрации власти, сил, средств и ресурсов в руках консолидированного государства. Так, правящая номенклатура в сталинском Советском Союзе, несмотря на провозглашавшуюся официально конечную коммунистическую цель «отмирания государства», на практике установила далеко идущий контроль партии–государства над обществом и социальными отношениями, стремясь не только мобилизовать население на выполнение диктуемых ею задач форсированной индустриальной модернизации, но и пресечь постоянную тенденцию к возникновению отраслевых и территориальных групп интересов в самом господствующем слое. Все легальные общественные организации (профсоюзные, женские, молодежные, культурные и др.) действовали как «приводные ремни» партии, и партийные решения были по существу обязательными для официальных политических и хозяйственных органов власти. После Второй мировой войны эта модель партии–государства была заимствована в целом ряде государств социалистического блока (т. е. провозгласивших, подобно СССР, свою приверженность марксистско–ленинской идеологии) и глобального Юга. Однако с развалом этого блока в 1989 — 1991 гг. в большинстве случаев произошел отказ от подобного типа режимов, и в рамках «разгосударствления» утвердились институты представительной демократии.

На протяжении XX столетия происходили разнонаправленные сдвиги в соотношении между тремя сферами социума: государством, «формальной» (ориентированной на получение прибыли) экономикой (бизнесом) и гражданским обществом. Под последним принято понимать сферу свободной и самоорганизованной самодеятельности граждан, независимую от контроля со стороны государства и бизнеса.

До все более властного вторжения рынка во все сферы жизни взаимодействие людей в таких областях, как взаимные услуги и взаимная помощь, обеспечение пожилых людей, уход за детьми и воспитание их, поддержка безработных, больных и инвалидов, отчасти также образование и здравоохранение, обеспечивалось преимущественно институтами и нормами самого общества. Деятельность людей и групп в сфере воспроизводства и социальные связи между ними (если речь не шла о взаимоотношениях с государством или действиях в рамках системы экономики наемного труда) в значительной мере осуществлялась на безвозмездной основе самообеспечения, самопроизводства и взаимопомощи. Социальное обеспечение (в той степени, в которой оно существовало в XIX в.) организовывалось в рамках профсоюзного движения, касс по безработице, касс взаимопомощи, страховых и больничных касс в виде коллективной самопомощи и самострахования. Большую роль играла и соседская, родственная и семейная взаимопомощь.

Глубокая коммерциализация человеческих отношений и мотивации поведения вместе с изменением облика производственных и трудовых отношений, а также потребительских привычек вели к тому, что все больше потребностей люди стали удовлетворять через рынок. В результате социальная сфера, которая до этого являлась прерогативой гражданского общества, все больше превращалась в объект рыночной деятельности, извлечения прибыли. Переход воспроизводства, услуг, ухода, помощи, образования и защиты здоровья под контроль бизнеса на фоне нараставшего размывания или распада прежних социальных связей и структур взаимопомощи вел к углублению общественной дезинтеграции. Коммерческие услуги оказывались доступными лишь тем, кто был в состоянии за них заплатить.

Неспособность гражданского общества в новых условиях справляться с проблемами социальной сферы сказалась в период Великой депрессии, разразившейся в 1929 г. Изменение рыночной конъюнктуры оставило без элементарных средств к существованию, медицинской помощи и возможностей получать образование миллионы людей (безработных, молодежь, пожилых людей и представителей других «социально слабых» слоев населения). Структуры самопомощи и взаимопомощи оказывались уже не в состоянии обеспечить их выживание, а платные услуги были им недоступны. В этих условиях государство как институт вынуждено было брать на себя регулирование социальной сферы и отчасти экономики с тем, чтобы не дать различным кризисам закончиться крахом всего общества в целом.

Вплоть до конца 1920‑х годов в индустриально развитых странах преобладала так называемая «либеральная» модель государства, которое стремилось свести к минимуму свое вмешательство в социально–экономическую жизнь. Оно было призвано выполнять функции «ночного сторожа», т. е. обеспечивать общественный порядок и соблюдение норм свободной игры рыночных сил. Некоторые сдвиги в этом отношении наметились уже в конце XIX в., когда в Германии при О. фон Бисмарке были введены законы о государственном страховании на случай болезни, по инвалидности и старости (1883 — 1889). В последующие десятилетия (1888 — 1912) обязательное страхование от несчастных случаев на производстве было утверждено законодательно в Австрии, Норвегии, Франции, Венгрии, Италии, Нидерландах, Швейцарии, некоторых штатах США и др. С первого десятилетия XX в. стало вводиться страхование по старости и инвалидности (в Великобритании, Австралии, Новой Зеландии в 1908 — 1909 гг., во Франции в 1910 г.). В 1908 — 1911 г. в Великобритании были приняты законы о страховании на случай безработицы и о пенсиях по старости. После Первой мировой войны государственное страхование по безработице было введено в Италии (1919), Австрии (1920) и т. д. Проведение подобных реформ стало результатом борьбы трудящихся за свои права и интересы и отражало стремление правящих элит предотвратить социально–революционный взрыв.