Мaздaк - Симашко Морис Давидович - Страница 37

Нет, равнодушно выговорили губы старика имя неверной царицы и больше не повторяли его. И благородство отвергнувшего ее царевича осталось где-то в стороне. Записи о жизни и смерти Сиявуша в Туране предстояло разыскать Аврааму, а если нет их, то записать со слов разных людей. Все надо привезти, что можно будет найти о Сиявушкарте, потому что царь царей и сам великий Маздак интересуются этим...

Сиявушкарт, город вечного счастья, построил где-то на краю мира мягкосердый царевич, когда бежал от отцовского гнева к извечному врагу Кей-Афрасиабу. Есть много рассказов, как отправлялись искать этот город и даже находили его в разных местах. Каждого третьего в Эране нарекают именем Сиявуша...

Во весь свой рост поднялся вдруг эрандиперпат. И Авраам поспешно встал, не поднимая головы. Долго слышались, приближаясь, шаги. Громадные остроносые туфли -- одна, потом другая -- возникли и остановились перед Авраамом. Кровь медленно отливала у него от сердца, болели колени. Тяжелую безжизненную руку почувствовал он на своей голове. Как и в тот день была она, когда поручили ему "Книгу Владык"...

Авраам облизнул ссохшиеся истерзанные губы и поднял глаза. Эрандиперпат важно кивнул, отпуская его в путь...

В казармах при царском монетном хранилище готовились к дальней дороге. Дипераны эранамаркера Ие-гуды выдавали азатам из полка охраны деньги, сушеное мясо и жаренную в сладком масле муку. При каждом азате шел второй конь с провизией. Сотники проверяли оружие, подгоняли нерадивых. Только здесь Авраам узнал, что с ними пойдет большой караван от торгового товарищества. Он поспешил туда, на подворье...

И на торговом подворье была кутерьма. Три или четыре каравана из разных концов света скопились там. Мулы и верблюды не вмещались уже в конюшни и стояли на площади перед воротами. Прислужники на ослах подвозили им сено.

Последний караван пришел, по всей видимости, утром, и черные люди из дальней страны Аксум поспешно перегружали товары на главный двор, откуда готовился выйти в путь его родственник Авель бар-Хенани-шо. Рычание послышалось рядом. Отпрянув от огромного ящика, Авраам разглядел за железными прутьями рыжую косматую голову. Эфиоп с совком приоткрыл клетку, протиснулся внутрь и начал убирать за львом. Зверей продавали вместе с людьми, умеющими ходить за ними...

Прохладный полумрак был в главном складе, и пахло свежими вениками. У низкого сирийского стола сидели люди. Дядя его оглянулся и ничего не сказал. Мар Зутра кивнул Аврааму, показав на табурет в стороне...

Кроме них Авраам знал из сидящих черноусого перса Зиндбада с бешеными глазами, который водил тяжелые двухэтажные тайяры товарищества через моря к неизведанным землям. Знал он и умного ромея Леонида Апио-на с зеленой повязкой у рукояти меча. И старик индус, привозивший с собой своего маленького золотого бога, был знаком Аврааму. Остальных не видел он раньше. Здесь сидели еще два или три грека-ромея, какой-то благообразный светлобородый гот, красивый аксумец с плавными царственными движениями, арабы, иудеи, армяне...

Говорили по-арамейски, вежливо передавая друг другу папирусы с бесчисленными цифрами, и спокойное понимание было между ними. Где-то по ту сторону остались страсти, сотрясения духа, бронзовый звон. Словно призрачное сказание выглядел мир из этой реальной полутьмы. Лишь к концу разговора по отдельным фразам понял Авраам, что все то серебро, которое повезут в Ту-ран, передало царю царей товарищество. Со всех концов земли собрали его, и чуть ли не половину дали ромей-ские сотоварищи помимо своего кесаря. Мир нужен был им, чтобы водить караваны, а если вконец ослабеет Эраншахр, то быть войне...

Артак, Абба и Кабруй-хайям приехали проводить его в далекий путь. За городскими воротами они слезли с коней. Все удалялся и удалялся медный звонок последнего, замыкающего, верблюда. Никто больше не мешал им, и они обнялись. Что-то горячее ощутил Авраам на своих руках. Это слезы закапали из глаз маленького Аббы. У всех покраснели лица...

Солнце уже взошло. Авраам отвернулся, утираясь ладонью, и увидел на белой потрескавшейся земле две знакомые тени. Он сначала не понял, зачем они здесь: сотник Исфандиар и Фархад-гусан. А потом бросился, прижался головой к одному и другому, ощутив запах пота, кожаных ремней, степной травы. Слезы уже свободно лились из глаз...

В ряд они стояли у высоких кованых ворот, все уменьшаясь: дипераны в красных куртках и сотник с аза-том. Потом ворота начали быстро уходить под землю. Радужными разводами плыла дорога...

Откуда это тепло между людьми, отделяющее их от зверей9 Может быть, правда, что внутри у каждого-- огонь9 Сильнее или слабее он горит, привлекая других... Есть люди, у которых он совсем погас или только чадит, отталкивая. . Авраам отпустил поводья, крепко заткнул пальцами уши Ровное мощное гудение не прерывалось.

Он нагонял уже караван И вдруг остановил коня, приложил обе руки к лицу, и сразу вернулся запах ночи. Солнце пропало куда-то, и лунное лезвие помчалось по кромке крыши В душной тьме повисли омертвелые листья. Он медленно потянул поводья и поехал назад, но конь остановился

Нельзя уже было разглядеть отсюда дасткарт Спен-диатов. Белый горячий туман стлался от реки по всему горизонту. Недвижно стоял в волнах сверкающий куб дворца, и рубиновой каплей была вправленная в него арка.

VII

Бам бам . бам.. бам Непрерывность времени утверждал этот звон Он не кончался и ночью, когда караванщики подвязывали медные языки на шеях верблюдов. Лишь тише становился он при свете костра и снова возникал в полную силу, как только приходил сон

Каждый десятый верблюд нес с собой колокол, потому что на полфарсанга растягивался в пути караван. Черным дымом давали знак остановки Воспользовавшись охраной царского серебра, полторы тысячи вьючных верблюдов вел с собой Авель бар-Хенанишо. .

А трещины в земле становились все шире, и кони ломали ноги. С начала лета дул гармсель -- медленный и горячий ветер. Из слабых предгорных речек, из щелей в скалах, из самых глубоких колодцев впитывал он в себя воду. Листья оставались как живые зеленые, с синими прожилками, но ни капли сока не было в них. Сухо трескались стволы деревьев, трескалась земля, камни и лица людей. На первом же привале услышал он про "Ветер Наказания":