Алые Евангелия (ЛП) - Баркер Клайв - Страница 19

— Нет, — ответил спокойно Дэйл, не оборачиваясь. — Мы просто болтали.

Ответил не Соломон, а новый голос — мисс Беллмер. Ее голос был звучным и суровым. Он не был нежно женственным, как ожидал Гарри. Но, как скоро узнал Гарри, ни то, ни другое не имело никакого отношения к владелице голоса.

— Если ты закончил играть в доктора, я бы порекомендовала тебе отойти от кровати, — сказала мисс Беллмер Дейлу, — и позволить мне взглянуть на пациента.

Ее голос становился громче, пока она приближалась к кровати; затем Гарри услышал, как протестовали пружины, когда она села. Она не прикоснулась к Гарри, но он почувствовал близость ее руки, когда та двинулась от его лица вниз по телу.

Сохранялась полная тишина; и Соломон, и Дэйл слишком опасались прерывать мисс Беллмер во время осмотра пациента.

Наконец Мисс Беллмер заговорила:

— Я не рекомендую держать этого человека под вашей крышей дольше, чем необходимо. Физические раны заживают хорошо. Но… У меня есть кое-что… — сказала она, копаясь в своей сумке, — … кое-что, что поднимет его на ноги немного быстрее.

Дородная Мисс Беллмер встала.

— Чайную ложку на пол чашки теплой воды.

— Что оно делает? — сказал Дэйл.

— Подарит ему дурные сны. Ему слишком комфортно в темноте. Ему пора просыпаться. Грядут проблемы.

— Прямо здесь? — спросил Соломон.

— Соломон, весь мир не вращается вокруг тебя и твоего дома. Вот этот — ваш мистер Д'Амур — привлекает к себе очень плохие вещи. Позовите меня, когда он проснется.

— Он в опасности? — сказал Дэйл.

— Золотце, это мягко сказано.

10

Перед отъездом дерзкая мисс Фредди напоила Гарри его дозой кошмаров. Тонкие энергии, высвобожденные ее прикосновением, еще долго пульсировали в его теле после того, как три опекуна оставили его спать. Однако теперь это был другой сон, как будто тоник мисс Беллмер незаметно перестроил его мысли.

Обрывки значений мерцали в темноте, по два-три кадра, вырезанных из серии домашнего видео под названием "Нечистые и Д'Амур". Не нашлось и двух похожих демонов. У всех них были свои монстрозные наклонности, и они поднялись из глубины подсознания Гарри, чтобы навестить его. Среди них, конечно, было глиняное существо, убившее Мерзавчика и наслаждавшееся зрелищем его смерти. Был и болтливый кретин по имени Гист, который подошел очень близко к тому, чтобы убить Гарри в стремительно падающем лифте, десять или более лет назад. И Иш'а'тар — инкуб из Нью-Джерси, пойманный Гарри пока тот проводил обряд святого причастия одним воскресным утром в Филадельфии. Пришел Зузан — нечестивый убийца, забравший жизнь друга и наставника Гарри — отца Хесса, в одном из домов Бруклина. Других Гарри даже не смог припомнить по именам, возможно, потому что у них их и не было. Они являлись просто снами бессознательного зла, которое пересекалось с ним на протяжении многих лет, иногда на пустой улице далеко за полночь, но не менее часто на оживленных проспектах в полдень, когда порождения Ада занимались своими порочными делами на виду у всех, бросая вызов человеческим взорам: — Мы реальны.

Однако немного погодя парад кровавых бесчинств сошел на нет, и Гарри снова погрузился в темноту, из которой его вырвал приход мисс Беллмер. О том как долго оставался там, восстанавливая свои силы и залечивая раны, он не имел никакого понятия, но несомненно многие часы. В следующий раз он поднялся из этой исцеляющей тьмы под шум дождя. То была не легкая морось. Дождь хлестал в окно, и грохот льющейся воды внезапно напомнил ему о том, как сильно ему нужно помочиться.

Он заставил открыть глаза и увидел, что находится в комнате, освещаемой только бьющим снизу светом уличных фонарей. Он отбросил простыню. Он был совершенно голый и не обнаружил никаких следов своей пыльной одежды, пропитанной кровью после всего, что произошло на улице Дюпон. Благодаря наготе, он впервые увидел раны, которые ему нанесли. Он пригляделся к ним. Они выглядели как свежие, но когда он дотронулся до них, то почувствовал не более чем легкий дискомфорт. Эти люди, спасшие его, явно были отличными целителями. Он стянул простыню с кровати, свободно обернул ее вокруг туловища и покинул палату, намереваясь найти где можно было бы расслабиться. Прямо за его комнатой вдоль стены были три простые чаши, в которых горели свечи. Гарри увидел, что он был на втором этаже довольно большого дома в колониальном французском стиле.

— Есть кто дома? — позвал он. — Я проснулся. И голый.

В ответ на призывы Гарри была тишина, и только дождь стучал по крыше. Пройдя по коридору с ковровым покрытием, он миновал ещё две спальни, пока, наконец, не нашел ванную комнату. Внутри его голые ступни озябли благодаря полу, выложенному плиткой, но его это не беспокоило. Развернув простыню, он поднял сиденье унитаза и с блаженным вздохом высвободил содержимое мочевого пузыря.

Он прошел к раковине и включил горячую воду. Трубы зашумели, заикаясь, звук, производимый ими, отражался от облицованных плиткой стен. Он плеснул водой на лицо и оглядел бледное отражение в зеркале. Шум в трубах становился все громче; он понял, что теперь чувствует их причитания ногами через пол. Затем раздался еще один звук, пробивавшиеся через пыхтение и сотрясение труб.

Звучало так, как будто кого-то рвало — здесь, в туалете рядом с ним. Отследить источник было не сложно. Звук исходил из ванны, а если точнее из ее сливного отверстия, через которое, как теперь увидел Гарри, отрыгивало кашицу темно-серой воды, несшей в себе спутанную массу длинных черных волос и что-то, напоминающее фрагменты переработанных экскрементов. Из темноты в нос ударило безошибочное зловоние человеческих останков.

Хотя Гарри ужасающе хорошо знал этот запах, вонь была нестерпима. Запах был не только отвратительным, но и являлся напоминанием, раздирающем душу, о комнатах, которые он посетил, и о траншеях, которые он обнаружил, где лежали разлагающиеся мертвые, их кожа едва сдерживала движение личинок, для которых они стали домом.

Творение Кэза задергалось. Ни каких сомнений: Гарри проснулся менее пяти минут назад и уже попал в беду. Нечистоты и их тошнотворный довесок явились навредить ему. Как именно они могли это осуществить было не той загадкой, которую он хотел бы разгадать. Он подхватил свою самодельную одежду с края ванны, обернул ее еще раз вокруг чресл и заправил, направляясь к древи. Он притворил её когда входил, но, учитывая, что не было ни ключа, ни затвора для обеспечения большей приватности, он с удивлением обнаружил, потянув за ручку, что эта штука отказывается двигаться.

Этот факт послужил неприятным напоминание о дверях на Дюпон-стрит, некоторые их них были даже видимы, но часть их умиротворенно укутались в крюки и цепи, однако все без исключения сговорились не дать ему вздохнуть хотя бы еще разок. Он покрутил отполированную ручку в обе стороны, надеясь случайно отпереть дверь, но дверь не открывалась не просто из-за неисправного механизма. Он оказался заперт здесь с… с чем, чего он не знал.

Он оглянулся на ванну. Волосы, появившиеся из сливного отверстия, теперь в нескольких местах приподнялись над поверхностью воды и переплелись, образуя, безошибочно различимый грубый контур головы, заполняемый затекаемой вверх водой, подобно рыбе, пойманной в сети. Гарри с трудом ответ взгляд от этой диковины, чтобы сконцентрировать внимание на том, чтобы открыть дверь. Он схватил ручку обеими руками и начал трясти дверь с заслуженной неистовостью, уговаривая ее открыться.

— Отрывайся, ты, сукина дочь!

Но не было ни движения, ни единого признака, пусть даже минимального, что дверь поддается его напору. Он опустил ручку и попробовал другой подход: стучать кулаками в дверь и кричать, чтобы кто-нибудь его спас. Он кричал и кричал, но ответа не последовало — только звуки от той твари, которая была с ним в комнате. Дважды он оглядывался на ванну, пока колотил в дверь, и каждый раз форма, напоминающая человека, сотканная из волос, воды и дерьма, была все ближе к завершению.