Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 72

– «Извините! Я не хотел Вас обидеть!».

Тут же на её место сел довольно грузный мужчина.

Но, к удивлению Платона, он совершенно не коснулся его тела. Более того, между ними на сиденье просматривалась даже щель.

Да! Всё-таки прав я был, по поводу потери той жопой своей целкости! – саркастически и философски подытожил свою молчаливую мысль Платон.

На трамвайной остановке ему встретился, обыкновенно опаздывавший на работу, Иван Гаврилович Гудин.

– «Куда в такую рань нас подняла Надька?! Она у нас не Павлова, а… Зверева!» – высказался обиженно отставной доцент о начальнице.

Уже сидя в трамвае, Платон и Гудин сначала почувствовали, а потом и невольно обратили внимание на девушку, державшую мокрый, сложенный зонт около их ещё не уставших ног. По нему интенсивно стекали увесистые, холодные капельки дождевой воды, попадая на ботинки и брюки невольных созерцателей такого глумления.

И те, не зная, как повежливее и оригинальнее отделаться от этой пакости, не придумали ничего другого, как словами Платона сначала объявить своей жертве-мучительнице:

– «Девушка! У Вас с конца капает!».

А потом уже громким голосом Гудина, желающего уточнить сказанное его незадачливым коллегой и парировать двусмысленность его выражения, невольно добить её:

– «Да нет! Это её зонтик писает!».

А после того, как опозоренная в страхе отшатнулась от старой парочки, Гудин не отстал, добивая её:

– «Девушка! А Вы что так напряглись?! Как будто перед первым посещением гинеколога!».

Лишь осуждающий взгляд пожилых женщин, сидевших поблизости, осадил старика-охальника.

На работе Платон и Гудин встретились с Алексеем и на его «Волге» поехали на встречу с грузом.

Платон, как периодически с ним случалось и ранее, закашлялся.

Сидящий за рулём Алексей, прекрасно зная, что тот кашляет от побочного действия постоянно им применяемых лекарств, и при этом никогда не болеет, с лёгкой подкалывающей издёвкой спросил:

– «Простудился?!».

Платон, привыкший к такому периодическому, подобному, детскому зубоскальству его молодого коллеги, кстати, приученного к этому им самим же, ответил одной из двух давно отработанных фраз:

– «Да, сифилис, проклятый замучил!».

Не желающий, как всегда, ни в чём уступать Платону Гудин, тут же встрял в их разговор:

– «Да, брось, ты! Какой сифилис? Чтоб им заразиться надо ох, как много иметь! А куда тебе?!», – после мгновенной паузы добавив:

– «…до меня!».

Он явно намекал на свои значительные половые способности и высокую врачебную квалификацию.

Но находчивый Платон сразу подставил под свой удар квази полового гангстера:

– «Так это ж воздушно-капельным путём…».

И не давая Ивану возразить на эту чушь, он тут же окончательно пригвоздил того к доске позора:

– «… от тебя!».

Заржавший от такого неожиданного окончания дискуссии, Алексей чуть было нечаянно не нажал на тормоз, и тут же схохмил сам:

– «Вы хоть заранее предупреждайте меня об этом!».

Но Иван Гаврилович опять решил сумничать:

– «Тише едешь…».

Но Платон его бесцеремонно перебил:

– «… с крышей будешь!».

– «Ха-ха-ха-ха!» – закатилась весёлая троица.

Вскоре они перегрузили товар с машины на машину и уставшие, но довольные втроём отбыли в офис.

Но по дороге, утомившийся Гудин, как обычно в таких случаях, начал цепляться к Платону, как будто тот являлся виновником его старческой немощи:

– «Сейчас приедем, и Надька нас поведёт в ресторан! Вот ты наешься! Ты же пожрать любишь!» – смаковал он предстоящую трапезу, брызжа слюной в направлении, не реагирующего на него и, как обычно, от безделья дремлющего Платона.

– «Ты только ей не говори, что было легко! А то ты всегда воображаешь: да делать было не фига втроём, я бы и один справился!» – продолжал он поучать и совестить уже не слышавшего его Платона.

После большой и тяжёлой работы Надежда Сергеевна действительно, по обыкновению, кроме небольшой премии участникам перегрузки, устраивала для всего коллектива и комплексный обед.

Это были или разнообразно большие закупки продуктов для обеда в офисе, или посещение дневного ресторана.

Вот и на этот раз она предложила сходить в ресторан «Дрова»:

– «Что-то у меня сегодня голова разболелась? Видимо, была какая-то природная катаклизьма?! Погода так колебается! Давайте сегодня сходим в ресторан! Выпить хочется! А то мне здесь есть уже обрыгло!».

Коллеги возбуждённо загалдели, предлагая различные варианты выпивки.

– «Да, нет! Пиво будем! Мы не прихо́тливые!» – бесцеремонно решила за всех начальница.

Но даже в этот, почти предпраздничный момент, Гудин не упустил случая, чтобы не уколоть и даже прилюдно не оскорбить, встающего с дивана, и освобождающего ему его рабочее место, Платона, ещё и наслаждаясь при этом своим остроумием:

– «Платон! Это от твоей жопы отпечаток на диване остался?».

Но не тут-то было.

Под всеобщий хохот коллег, Платон, выходя из кабинета, тут же пригнул наглеца к соответствующей, так любимой проктологом, части человеческого тела:

– «А ты уже всё разнюхал!?».

Однако счастье быть задарма накормленными коснулось только неприхотливых сотрудников.

По распоряжению Надежды Сергеевны Марфа Ивановна осталась дежурной на телефоне.

Несогласный с таким дискриминационным подходом к сотрудникам, делящим их на высших и низших, и из солидарности с Марфой, отказался идти в ресторан и Платон.

Не озвучивая причину, он сослался, оставленной без пива и обеда, уборщице на усталость и потерю аппетита.

Когда же, уже одевшаяся в своём кабинете вместе с другими коллегами, Надежда своим пронзительным голосом позвала Платона, внутренне довольная поступком настоящего товарища, Марфа ответила той, пытаясь хоть как-то скрыть истинную причину его демарша:

– «А у него спина закружилась!».

Удивлённая начальница сама вошла в их кабинет и с плохо скрываемой обидой и удивлением спросила:

– «Платон! А почему ты с нами не идёшь в ресторан?».

– «Во-первых, мне надо отработать часы, потраченные на поликлинику. Во-вторых, тебе же больше достанется сока, а Гаврилычу – жратвы!» – вдруг вспомнил Платон прежние обиды, как бы невзначай закидывая огород Надежды булыжниками.

– «Ну, ладно! Тогда по очереди посидите на телефоне!» – не то довольная экономией средств, не то обиженная на ход конём – упрёки Платона, вполголоса резюмировала Надежда Павлова.

– «А чего это Платон не пошёл?» – с ехидцей спросил Гудин начальницу уже на улице.

– «Да у него, наверно, руки болят?!» – естественно предположила она, скрывая от всех истинные причины.

– «Боится, что ль, рюмку мимо рта пронести?!» – злорадно позлословил Алексей.

– «Да он просто устал, не выдержал!» – победоносно заключил, готовый всё вынести, в прямом и переносном смыслах, лишь бы дождаться очередной халявы, Иван Гаврилович.

– «Да ну! Тут, видимо, другая причина!?» – пробурчала себе под нос догадливая и наблюдательная Инна Иосифовна.

Как только квартет неприхотливо избранных удалился, Платон с Марфой принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.

– «А ты зря не пошёл! Есть ведь хочется? И наработал сколько?! Небось, Гавнилыч опять сачковал?!» – начала промывание его старых костей Марфа Ивановна.

– «Марф! Да моё воспитание просто не позволяет мне так подло поступать! Уж если идти, так всем вместе! А то – посиди на телефоне! Толку-то от твоего сидения?!».

– «Сказала б лучше, что рожу мою не хочет видеть!» – теперь обиделась на начальницу уборщица.

– «Да нет! Это всё от недостатка ума и культуры! Ну, ладно, давай схожу в магазин! Что тебе купить?».

Подкрепившись, Платон с Марфой продолжили свою беседу.