Потанцуй со мною, месяц (СИ) - Ромм Дарина - Страница 12

Голова плывет, в висках тугим набатом гудит кровь — он почти раздирает меня изнутри, распирает до предела. Добирается до последней грани, рождая в моей глубине странную, сводящую с ума, блаженную боль.

К спине прижимается влажная мужская грудь, щетина царапает позвоночник и жгучий укус, — больно и сумасшедше сладко. Я вскрикиваю, дергаюсь в остром спазме и окончательно рассыпаюсь в сверкающую пыль, улетая в расчерченную огненными молниями темноту.

Глава 17

К вечеру море сделалось светло-зеленым, с оранжевыми переливами, почти неподвижным и умиротворенным. Идеально подходящим к моему состоянию.

Мы сидели на берегу и ждали заката. Солнце уже почти коснулось тонкой линии, разрезающей море и небо на две разноцветные половинки, готовясь окончательно упасть за край.

Я откинулась на грудь Марка, пристроила затылок в углубление у ключицы и закрыла глаза. Вот он, идеальный момент, ради которого стоит жить: теплые губы, целующие меня в висок. Кольцо сильных рук и сводящий с ума аромат его тела, от которого в груди начинает быстро-быстро стучать сердце, а низ живота сладко ноет.

Приоткрыла глаза, повернула голову, быстро куснула покрытый вечерней щетиной подбородок и снова отвернулась — меня здесь не было, это не я!

Ладони Марка сжали мои ребра, зубы прихватили мочку уха, заставив зашипеть от пронзившего тело мгновенного удовольствия, и низкий голос со смешком позвал:

— Открывая глаза, соня, а то закат пропустишь.

— М-м-м, — замычала я протестующе, — я спать хочу, а на закат больше смотреть не буду. Моя жизнь и так изменилась.

Ладонь Марка, лежащая на моем животе, шевельнулась. Погладила, сдавила, переползла на грудь и удобно там устроилась.

— Даша, почему ты пришла ко мне?

Мое тело напряглось, застыло, будто вмиг стало ледяным — я не хочу об этом говорить.

Почти неделю длился наш с Марком роман, и всю неделю я надеялась, что этот вопрос не прозвучит.

Горячие, огненные ладони стиснули меня, а хриплый голос зашептал, размораживая меня — ледяную статую:

— Дашка, не закрывайся, не молчи. Давай, девочка, я хочу знать.

Оттягивая неприятное, я тяжело сглотнула и просипела вопрос, который не давал покоя мне самой:

— Сначала ты. Почему ты в тот вечер не хотел меня впускать?

Тихий смешок, и лед внутри меня тает все быстрее:

— Я даже не надеялся, что ты придешь. Честно говоря, обалдел от радости. Но я видел, что с тобой что-то произошло за те пять минут, на которые мы расстались. И пытался понять, не пожалеешь ли ты наутро о своем решении.

— Я… — у меня сдавило горло. Поморгала, чтобы не разреветься, достала телефон, открыла нужную страницу и отдала Марку:

— Никогда не пожалею, Марк. Я… ты сам знаешь, как мне хорошо с тобой. Но ты прав, я считала себя замужней женщиной, и не уверена, что смогла бы переступить через принципы и обзавестись любовником.

— Так что произошло, Даша? — не глядя на телефон, Марк нежно провел губами по щеке, подул на висок, словно успокаивая меня. И от этого движения наружу рванула тщательно утрамбованная на дне души боль.

— Когда я вернулась в номер, мне пришло два сообщения. Сначала я открыла смс от мужа: поздравление с днем рождения и приписка, что нам надо серьезно поговорить.

А через минуту его мать прислала фотографию свидетельства о расторжении брака. Пока я худела и хорошела для мужа, он втихаря развелся со мной.

Я зажмурилась и больно вдавила ногти в ладони — не плакать, нельзя, мой бывший муж этого не стоит.

Марк резко выдохнул, сильно, до хруста сжал мои ребра и выругался. Помолчал, подцепил мой подбородок и повернул лицом к себе:

— Даша, посмотри на меня, пожалуйста.

Я помотала головой — нет, не могу. Если я сейчас посмотрю на тебя, то увижу отраженную в твоих зрачках жалкую, безмозглую корову. Тупую, доверчивую толстуху, которую муж все последние годы брака шпынял за все подряд. И которая терпела, потому что думала, что любит, и что все еще наладится.

— Даша, — под плотную корку моего отчаяния пробился голос, за который я схватилась, как за спасательный круг — у меня ведь есть Марк.

И пусть все, что с нами происходит, совсем ненадолго. Я же не дура, хотя мой муж считает иначе, и понимаю, что курортный роман — это быстро. Встретились, вспыхнули, разбежались.

Но сейчас это то, что может меня спасти. Поэтому я набираюсь смелости и смотрю в потемневшие синие глаза, в которых нет отражения толстой дуры, а есть ярость и еще что-то, чего я пока не понимаю…

Но от того, что я вижу, мне вдруг становится легче.

— Марк, — шепчу ему, — у тебя глаза стали темные, и зрачков почти не видно.

— Да-ашка, я не знаю, как можно тебе помочь. Но мне больно за тебя.

Я скольжу взглядом по его лицу. Наслаждаюсь тем, какой он красивый. И весь мой, пока еще мой. И я собираюсь этим воспользоваться.

— Поцелуй меня, — шепчу ему в губы, и сама тянусь к нему. И пусть рядом с нами есть люди — ведь сейчас летний сезон, и в гостиницу Миграна и Ольги начали селиться постояльцы. Мне плевать.

У нас роман, пусть даже курортный, но он мой, и я собираюсь получить от него все, что мне положено.

Марк впивается в мои губы, почти грызет их, и ему тоже плевать, что вокруг люди, — он меня целует. Так, как никто и никогда. И если бы не он, то я, наверное, и не узнала бы, что так бывает.

Не узнала, что одно прикосновение, — и в животе что-то сводит, скручивает, тянет. Ноет грудь, до боли твердеют соски, и кровь вскипает в венах. И единственное, что ты можешь, это просить еще.

Просить и подставлять лицо, шею, всю себя под его поцелуи и тягучие укусы, от которых сводит пальцы, а горло хрипнет от стонов.

Ловить касания его чутких рук, везде, где только он захочет — а он хочет все и много, будто готов забрать всю тебя целиком.

И можно только отдавать ему то, что он берет, не споря, не думая, не спрашивая, потому что знаешь, что в этот миг только ты, только для него. Единственная в его личной вселенной.

И когда Марк отпустил мой рот, давая сделать глоток кислорода, которого давно не было в моих пустых легких, я увидела, как лицо моего бывшего мужа расплывается.

Бледнеет, тонет в пустоте, а горечь осыпается с души пустым пеплом, и уносится ураганом по имени Марк.

Я откинула затылок на плечо мужчины, единственного, кто был мне нужен, и, глядя в лихорадочно горящие черно-синие, дьявольские глаза, задыхаясь, позвала:

— Пойдем домой, Марк. Заставь меня кричать.

Глава 18

Удобно устроившись на кровати, Марк работал.

Каждый день по нескольку часов он проводил за своим ноутбуком. Что-то проверял, с кем-то созванивался, отправляя и получая десятки сообщений.

Даже проводил совещания, выслушивая доклады своих подчиненных и устраивая им разносы. У него ведь бизнес, ему надо держать руку на пульсе. Это я тюленюсь и не хочу думать о делах.

Две недели назад я должна была вернуться домой. В дом, которого больше не было. И выйти на работу, которой тоже уже не будет.

Поначалу Паша, коллеги, даже бывшая свекровь регулярно звонили и слали мне сообщения, но я удаляла их, не читая, а звонки сбрасывала. Электронную почту я отключила уже давно, когда Паша пытался в отпуске завалить меня работой. Так что тут меня было не достать.

Потом я и вовсе, сообщила родителям и Соне, что на несколько дней останусь без связи, и отключила телефон. Только Лике я не позвонила и не написала.

Мой билет на самолет пропал, новый я не покупала, и что буду делать дальше, пока не представляла.

Кое-какие деньги у меня были отложены, номер я оплатила вперед, а кормил меня за свой счет Марк. Так что я беззастенчиво ленилась и изображала из себя недвижимость, не желая поднимать свой зад и начинать заново строить разрушенную жизнь.

С Марком мы больше ни о чем личном не разговаривали.

В тот вечер, когда я рассказала ему про развод, он постепенно выпытал у меня почти всю мою жизнь — о сложных отношениях с мамой, о единственной в моей жизни настоящей подруге, которую я, кажется, потеряла.