1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 18

– А доктор что местный?

– Его тогда не было в селе.

– Понятно.

– Вы сидите, а я пойду Сонюшку посмотрю, как она?

Жена аптекаря забрала грязную посуду и ушла наверх. Мы просто сидели и молчали. Сколько времени прошло, я не знаю, как вдруг раздался далекий паровозный гудок, а затем через какое-то время прогремел сильный взрыв, сопровождаемый скрежетом, лязгом и грохотом, а спустя несколько секунд к этим звукам прибавился истошный лай сельских собак.

Мы все вскочили на ноги.

– Бандиты железную дорогу взорвали! – воскликнул Фима.

– Зачем? – задал неизвестно кому вопрос тоскливым голосом аптекарь.

– Так вроде мы уже ответили на этот вопрос. Большевики везли нечто ценное, а бандиты взяли и осуществили их лозунг: грабь награбленное. Так, товарищ Коганович? – не хотел его подначивать, а все равно не удержался.

– Не так! – сейчас в голосе канцеляриста от милиции звучало негодование. – Народ возвращает себе то, что было нажито буржуями и капиталистами за счет рабского труда рабочих и колхозного крестьянства!

– Что, Фима, решил держать фасон? – не замедлил съехидничать его приятель. – Таки я тебе так скажу: вы, большевики, хорошо хотите, только мало что даете!

Коганович бросил на него уничтожающий взгляд, затем гордо отвернулся, показывая своим видом, что не желает больше говорить с противниками советской власти.

После взрыва какое-то время стояла тишина, а потом снова началась стрельба, причем не только из винтовок, в дело вступил пулемет. Стреляли довольно долго, минут двадцать, а потом опять все смолкло. Коганович вскочил с места:

– Надо собирать народ! Надо…

– Не торопитесь. Если это то, что я думаю, этот ценный груз бандиты будут сгружать долго. Взломают вагон, оценят груз, подгонят телеги… Пару часов, это точно. К тому же бандиты сейчас сильно нервные. Попадете им под горячую руку поминай как звали!

– Фима, не смеши людей! – поддержал меня Абрам. – Ты собираешься бегать по улицам и звать народ?! Так подойди к окну и посмотри! Умные люди сидят по домам и сами знают, когда им надо будет выйти на улицу!

– Но нельзя просто так сидеть и ничего не делать! – все никак не мог успокоиться Коганович, начав ходить туда-сюда по аптеке.

– Фима, не делай мне больную голову! Ты не знаешь, с кем живешь? Это таежники, они знают, что такое опасность!

Наступило короткое молчание, которое прервали шаги по лестнице.

– Мне кто-то скажет, что таки сейчас было? – раздался голос Софы.

– Насколько можно предположить, дорогая, так это поезд, который взорвали бандиты. Думаю, сейчас его грабят.

– Ты хочешь сказать, что им сейчас есть чем заняться?

– Таки да, дорогая, – осторожно сказал ее муж. – Но что ты имела в виду?

– Раз у нас есть время, то надо привести в порядок этого молодого человека. От него исходит запах, и это совсем не аромат одеколона, который хочется нюхать.

– Полностью с вами согласен, хозяйка, – подал я голос. – Да и переодеться мне тоже не мешало бы. Если есть такая возможность, буду вам очень благодарен.

– Сейчас посмотрю, что можно сделать, – и жена аптекаря снова поднялась наверх.

«Бандиты уйдут, население выйдет из домов. Власти никакой нет. Найдется пара десятков молодцов подурнее…»

– Народ тут как? – решил я озвучить свои мысли. – Власти-то нет. Погромы не будет устраивать?

Евреи сразу переглянулись похоже, эта мысль им еще не приходила.

– Разные люди есть, – неуверенно сказал Коганович. – Бузотеров хватает. В основном, правда, по пьянке… Да и противников советской власти…

– Да какие они противники, Фима! Люди не лошади, они таки просто не хотят, чтобы их в одно стойло загоняли, как вы в коммуну!

– Давайте не спорить попусту, господа хорошие! – оборвал я уже готовый загореться спор. – Вы мне лучше скажите, после того как бандиты, захватив груз, уйдут в лес, на этом все закончится?

– Нет. Власти уже нет, а убитые есть. У многих родственники погибли, обвинения будут, там недалеко и до выяснения отношений, а оружие есть у половины села. Если честно, то не представляю, что будет, когда бандиты Левши уйдут, уж больно люди злы друг на друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Будем ждать утра, – подвел я итог.

Снова оглядел револьвер, потом прокрутил барабан. Отложив оружие в сторону, пересчитал патроны. Одиннадцать штук. Хоть время тянулось очень медленно, летние ночи короткие, да и рассвет никто не отменял. Вот только стоило заалеть на востоке солнцу, как снова раздались выстрелы. Я посмотрел на аптекаря, потом на Когановича. Оба ответили мне недоуменными взглядами.

– Еще банда? – поинтересовался я, не рассчитывая на ответ.

– Вешатель? – теперь в голосе аптекаря звучал страх.

Про него мне тоже доводилось слышать. Возглавлял эту небольшую банду больной на всю голову бывший царский офицер, который убивал и грабил всех без разбору. Получил свою кличку за то, что повесил полтора десятка крестьян в одной из деревень.

Стрельба разрасталась. Стали слышны крики. Спустя несколько минут уже был слышен топот конских копыт. Причем звук все усиливался, и вскоре стало понятно, кто бы это ни был, они скачут в нашу сторону.

– Убивали? – спросил я ответственного секретаря, глядя ему прямо в глаза.

Фима побледнел, но ответил предельно честно:

– Нет, но стрелять умею. Ходил на стрелковые курсы.

– Тогда спрячьтесь в задней комнате и не высовывайтесь. А вы, Кац, живо к окну. Осторожно выгляните, а когда подъедут, скажите, сколько там нежданных гостей приехало.

Оббежав прилавок, я спрятался за его дальним концом. Я рассчитал, что, когда незваные гости войдут, я окажусь от них сбоку.

Спустя минуту на улице раздался чей-то громкий голос:

– Здесь!

– Сколько? – тихо спросил я.

– Трое… бандитов. Двое спешились, а один остался сидеть в седле. У него винтовка в руках.

«Плохо. Троих сразу бы положил, а так думай…»

Раздался сильный удар в дверь, видно, били прикладом. Дверь дрогнула и подалась, а новый удар с хрустом вырвал крючок, и она с громким треском широко распахнулась. Вошли двое. Выглядывать я не торопился, поэтому мог слышать только голоса.

– Кто тут у нас? – раздался чей-то насмешливый хрипло-пьяный голос. – Семен, кто это?

– Жид, ваше благородие! – отрапортовал другой голос.

– Жида к стенке! Хотя погоди! Абрашка, жить хочешь?

– Да, ваше благородие! Чего изволите?

– Возьми у меня список, Семен, и передай жиду. Кто еще дома?

– Жена и дочка. Она больная, спит. Температура у нее сильная.

– Спирт и морфий сюда! В первую очередь! Ты меня поняла, жидовская морда?!

– Все в задней комнате, господин офицер. Не извольте беспокоиться, сейчас принесу!

– Живее, тварь! Семен! Иди с ним.

«Третий на лошади, контролирует обстановку. У него винтовка. В дверь прямо так не выскочишь…» – тут раздались приближающиеся к прилавку шаги бандита, и времени на раздумья не осталось. Выскочил я из-за прилавка, как чертик из коробочки, причем не прямо перед бандитами, а, как и рассчитывал, чуть сбоку. Чтобы оценить степень угрозы, им нужно было повернуть головы. Пусть всего пара секунд, но я их выиграл.

Посередине аптеки стоял молодой мужчина лет двадцати пяти, с худым и бледным лицом и блестящими глазами кокаиниста. «Ваше благородие» был одет во френч с накладными карманами, галифе, фуражку военного образца и держал в опущенной руке кольт. Как наркоман он был опасен в своей непредсказуемости и поэтому первым получил пулю, вторым стал Семен, который только начал сбрасывать с плеча винтовку.

Перемахнув через прилавок, я подскочил к открытой двери, но в проем уже вошел перекатом. Бандит был готов стрелять, но не ожидал подобной подлости от противника, да и винтовку надо было на вертлявую цель навести, так что я снова выиграл время, получил чуточку форы, успев дважды нажать на курок до того, как бандит выстрелил.

Лошадь заржала и дернулась в сторону от испуга, а бандит, уже начавший обвисать, от ее движения соскользнул из седла и упал на землю. Вместе с ним с глухим стуком упала на землю винтовка. Конь испуганно всхрапнул и сделал несколько шагов в сторону, испуганно кося глазом на труп.