Наша вина - Ron Mercedes - Страница 83

Пришло время сказать правду.

—Беременна? — я закончила фразу за нее почти шепотом.

Моя мама сначала покачала головой, затем обвела мое тело взглядом, пока не сосредоточилась на моем животе - ну, или на животе, который был под этой гигантской толстовкой Ника.

—Сколько. .?

Я сглотнула, пытаясь прочистить горло.

—Шесть месяцев, но я узнала об этом два с половиной месяца назад.… Я не хотела скрывать это от тебя, мама, но я стояла как вкопанная, как и ты, мне нужно было время, чтобы осознать это, время, чтобы рассказать об этом Нику, время, чтобы понять, что я собираюсь делать со своей жизнью. .

—Николас знает об этом?

Тон, которым она говорила, был новым, новым тоном, только что созданным в ее записи, я полагаю, это тон, который задают все матери, когда их дочери сбрасывают на них эту бомбу, появившуюся из ниоткуда.

—Да, да, он знает.

Моя мама покачала головой и уставилась на мой живот. Как бы я ни боялась признаться ей в этом, я уже чувствовала себя готовой столкнуться с ее реакцией.

Теперь, когда Николас боролся за жизнь, ребенок, которого я носила внутри, был единственным, что поддерживало меня в целости и сохранности. Это было единственное, что у меня было от него, это была его часть, наша часть, в то время и до тех пор, пока я не перестану существовать, этот ребенок будет самым важным для нас обоих, нашим якорем во время шторма, нашей бесконечной связью.

Я взяла маму за руку и поднесла ее к своему животу.

У моей матери на глаза навернулись слезы, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понимать все то, что происходило у нее в голове: как она была молода. ., как все было бы сложно.… в те времена, когда она говорил со мной о том, чтобы дождаться заводить детей, учиться, готовиться, формироваться, расти. .

Но жизнь так непредсказуема. Человек не контролирует, что его ждет впереди, он не контролирует, с кем столкнется за углом. Никто не знает, какой путь правильный, даже пройдя его. Судьба привела меня к этой ситуации, и я могла справиться с ней только в меру своих возможностей . . и моей матери пришлось поступить так же.

—Это мальчик, —объявила я мгновение спустя.

В моей голове нарисовался образ ребенка на моих руках, моего ребенка с его пухлыми ручками и прекрасными глазами . . моего ребенка, отца которого я, возможно, даже не собиралась узнавать.

Моя мать покачала головой, не осознавая происходящего.

—Если Ник не выберется из этого, я не знаю, что мне делать, —призналась я в ужасе.

Моя мама крепко обняла меня, мы обе плакали, я не знаю, как долго, я просто знаю, что мы говорили друг другу приятные вещи. Она также упрекнула меня в том, что я была такой безответственной и что я не сказала ей об этом раньше. Мы разговаривали все то время, что продолжали сидеть там, разговаривали, пока не смогли обо всем рассказать Уильяму.

Уилл тоже чуть не упал от шока в обморок. Я никогда не видела его таким опустошенным, таким обеспокоенным, таким безмерно разбитым. Каждый любит своих детей по-своему, и для Уилла Ник всегда будет тем голубоглазым смуглым мальчиком, который засовывает лягушек в карманы брюк. Ник должен был поправиться . . не только ради меня и нашего ребенка, но и ради всех нас.

Никто не переживет, если потеряет его. Никто.

49. НОА

Слава Богу, через два дня Ник начал реагировать на лечение, и его выписали из отделения интенсивной терапии. Поскольку он больше не находился в отделении интенсивной терапии, сотрудники больницы были более снисходительны к визитам и, наконец, после четырех дней, когда я не могла его видеть, меня пропустили. Ему дали успокоительное, а раны забинтовали. Его левая рука лежала на перевязи, так что он не мог пошевелить. Темная тень от волос падала на его небритое лицо, придавая ему растрепанный вид, которого я никогда раньше у него не видела.

Меня впустили одну, и я была благодарна за это, потому что видеть его лежащим там, таким слабым и хрупким, разбило мне сердце. Я почувствовала глубокую ненависть к тому человеку, который причинил ему боль.

Я подошела к нему и провела рукой по его черным волосам, откидывая их назад жестом, от которого я жаждала получить ответ - ответ, который так и не последовал.

У меня не было слез, я не знаю почему, я просто стояла и смотрела на него, запоминая его черты, желая крепко обнять его и зная, что не могу этого сделать, потому что это причинит ему боль.

Мои объятия собирались причинить ему боль. . было иронично, чем все закончилось.

Я села на стул рядом с ним и взяла его за руку.

—Ник. . — сказала я с комом в горле, — мне нужно, чтобы ты поправился. Мне нужно многое тебе сказать, любимый мой, —я сильно прикусила губу и посмотрела, есть ли какая-то реакция, какое-то чудо, как это иногда бывает в фильмах. Его глаза оставались закрытыми, а я продолжала говорить, чтобы не сойти с ума от гробовой тишины, прерываемой только гудками машин. —Наши родители уже знают о Мини Я. . У моей матери чуть не случился сердечный приступ, но я полагаю, то, что ты лежишь здесь, отвлекло ее от мысли об убийстве меня за то, что я забеременела. .

Я рассказала ему о реакции его отца, когда он узнал об этом, рассказал ему о том, как не перестают звонить телефоны, спрашивая, как у него дела, сообщила ему о нападавшем на него, а также успокоила его, сказав, что Стив приставил к палате двух охранников, чтобы то, что произошло, никогда больше не повторилось. Я рассказала ему о себе, о том, что он будет удивлен, когда откроет глаза и когда он увидит меня, я сказала ему, что наш ребенок продолжает пинаться, как на футбольном матче.… Неважно, сколько вещей я ему наговорила, Ник продолжал лежать с закрытыми глазами, а я тем временем постепенно угасала, угасала, пока не превратился в тень того, кем я была, кого-то неузнаваемого.

—Ноа, тебе нужно отдохнуть, дочка, — предупредила меня мама, проводя рукой по моим волосам. Я откинулась на спинку одного из диванов в комнате Ника и положила голову ей на колени. —Мы все должны выйти из больницы, чтобы поспать и принять душ, тебе нужно спать в кровати, дорогая, это вредно и для тебя, и для ребенка.

—Я не хочу оставлять его одного, — сказала я, не сводя глаз с Ника.

«Проснись, пожалуйста, мне нужно увидеть твои голубые глаза, мне нужно снова услышать твой голос».

Врачи опасались, что кровопотеря и недостаток кислорода, которые он испытал после выстрела, могли вызвать у него неврологические осложнения, которые не позволили бы ему проснуться. Они говорили, что теперь все зависит от него, и что мы можем только ждать и присматривать за ним.

— Он не будет один, Ноа: мы с Уиллом не оставим его. Лион сказал, что приедет через полчаса, и Дженна предложила отвезти тебя в квартиру, чтобы проводить. Пожалуйста, иди и отдохни пару часов. .

Лиони Дженна прибыли на следующий день после всего случившегося и не расставались с нами. Моя мама была права, я была измотана, я почти не спала четыре дня, я боялась закрыть глаза, проснуться и увидеть, что Ника больше нет.

—Что, если он проснется, а меня здесь не будет?

— Ноа, если он откроет глаза, ты будешь первой, кому я позвоню. Пожалуйста, если бы Ник мог говорить прямо сейчас, он бы пришел в ярость, увидев, как мало ты заботишься о себе. .

В конце концов я неохотно согласилась. Я попрощалась с Ником поцелуем в щеку и вышла из комнаты в поисках Дженны. Стив провел нас в огромную квартиру. В последний раз я была там после свадьбы Дженны.

Войдя внутрь, я не могла не вспомнить, что мы делали, что мы говорили друг другу . . эти впечатляющие стены хранили не самые приятные воспоминания, и внезапно мне захотелось вернуться к тому моменту, когда мы не могли оторваться друг от друга, к тому моменту, когда Ник дал мне все, что мне было нужно, и даже больше. Я не хотела быть там, а тем более без него.

—Прими душ, пока я приготовлю что-нибудь на ужин, - сказала Дженна с улыбкой, которая не сходила с ее губ.

Ник был для нее как старший брат. Я видела, как она плакала, обнимая Лиона, когда они приехали в больницу, и я знала, что они тоже переживают это. Я кивнула и пошла в сторону комнаты. В ванной я начала медленно снимать одежду. Мои глаза были прикованы к зеркалу передо мной. Больше не было никаких сомнений в том, что я беременна. Я пошла в душ, вымыла волосы и почистила зубы. Выйдя из ванной, я надела свои черные леггинсы и взяла толстовку Ника из его шкафа. От нее пахло, и это меня немного успокоило, вселило надежду.