Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Другов Александр - Страница 32

Еще раз улыбнувшись, общительные туристы поднялись в свой номер на двоих. Отдельных номеров они не просили — что такое одна ночь в их далеко еще не преклонном возрасте!

Войдя в номер и поставив сумки на кровать, мужчины неторопливо выкурили по сигарете и занялись делом. Один стал звонить по мобильному телефону, другой снял трубку с аппарата, стоявшего на тумбочке. Первому ответили сразу — он бросил короткое «это я», выслушал ответ, выключил телефон и сообщил: «Наблюдение за входом установлено, если он появится — дадут знать». Второму, оказалось, повезло меньше — ему вообще не ответили. Но, положив трубку, он сказал, не поворачиваясь: «В номере никого нет, можно идти».

Встав, путешественники достали из своих сумок небольшие несессеры и вышли. В коридоре они неторопливо прошли два поворота. На следующем углу один из них остановился, а другой подошел к двери с номером «12» и деликатно постучал. Не дождавшись ответа, он достал отмычку и стал аккуратно вскрывать дверь. Через несколько секунд замок щелкнул, и оба вошли в номер.

Дальше все происходило быстро. Надев тонкие перчатки, привычными движениями они просмотрели повешенные в платяном шкафу вещи. Отобрали пиджак, куртку и брюки. Пока один подпарывал подкладку куртки и закреплял там небольшой, как пуговица от пальто, радиомаяк, другой закладывал в пиджак, брюки и джинсы похожие на очень толстые короткие портновские булавки микрофоны. Еще один микрофон он заложил в куртку.

Завершив работу, они аккуратно повесили вещи на место, собрали инструменты, методично осмотрели помещение и вышли из номера Соловьева. На улице они сели в неприметный белый «рено-меган». Первый из техников достал небольшой прибор, похожий на ноутбук, раскрыл и включил его. На дисплее, изображавшем квадрат карты Парижа с рю де Парм, где расположена гостиница «Блэксток», загорелась яркая точка, — маяк, заложенный в куртку, исправно посылал сигналы. Как правило, маяки подобного типа маломощны, подают сигнал на небольшое расстояние и применяются, в основном, для определения местоположения объекта в толпе. Прибор в куртке Соловьева давал возможность следить за ним на относительно большом расстоянии, хотя питания его хватило бы только на несколько дней. Это, впрочем, техников не волновало — был бы контакт с объектом, а снабдить его новыми устройствами дело пустяковое.

Расставшись с Гореловым, захожу в ближайшую телефонную будку и звоню Надин. Моя юная приятельница готова помочь во всем, что мне нужно. Деликатно отказавшись от «всего», прошу узнать, в каком отеле остановился мой приятель Фрэнк Ковальски.

Перезвонив через двадцать минут, спрашиваю, удалось ли что-либо выяснить.

— Ты мой должник. Твой знакомый остановился в «Гранд-отеле», номер триста двацать четыре.

— Спасибо тебе огромное. Я…

— Пойдем сегодня куда-нибудь? Ты обещал.

Маленькое чудовище. Только поможет, окажет малюсенькую, совсем крохотную услугу и на тебе — тут же выставляет требования. Но я, к счастью, еще способен на сопротивление молодым прелестным девушкам.

— Как-нибудь в другой раз. У меня сегодня дела.

— Хорошо. Целую.

— Девочка, никогда не целуй пожилых мужчин, даже по телефону.

Не раздумывая, Надин быстро соглашается на компромисс:

— Я только в щеку.

— Ну, если в щеку, тогда можно.

Закончив разговор с Надин, тут же делаю еще один звонок.

— «Гранд-отель»? Я хотел бы заказать у вас номер.

Заехав к себе в «Блэкстон», беру дорожную сумку, надеваю куртку и, поймав такси, еду в «Гранд-отель». Если Ковальски только что прилетел в Париж, он в первые часы и дни станет проводить интенсивные встречи и есть возможность узнать нечто интересное.

В вестибюле гостиницы заполняю регистрацию, отбиваю попытку носильщика завладеть моей сумкой — незачем ему знать, что в сумке нет ничего, кроме нескольких газет — и поднимаюсь в свой номер.

Там оставляю сумку и иду по коридору к триста двадцать четвертому номеру. К счастью, здесь замки отпираются не магнитными карточками, а обычными ключами. После некоторых манипуляций замок щелкает, я вхожу в номер Фрэнка Ковальски и обвожу помещение взглядом. Да, вот что значит «иные финансовые возможности»! Этот двухкомнатный номер совсем не похож на мои скромные апартаменты в «Блэкстоне». Но времени разглядывать жилище моего предполагаемого противника совершенно нет — есть более важные дела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В принципе, будь я лучше оснащен, можно было бы прибегнуть к самым разным методам снятия информации. Скажем, самый обычный телефон может сообщить массу интересного о разговорах его хозяина, если тот находится неподалеку от аппарата. В обычной ситуации небольшой электромотор заставляет колокольчик телефона подавать звуковой сигнал вызова. Но происходит и обратное явление, называемое «микрофонным эффектом». Даже когда трубка не снята, колокольчик воспринимает колебания воздуха, производимые, в том числе, и человеческим голосом и, переводит его в электромагнитные импульсы. Снять их и расшифровать можно на некотором расстоянии с помощью относительно несложного прибора, которого у меня под рукой, к сожалению, нет.

Но есть методы и попроще. Быстро прохожу к стоящему на журнальном столике телефону, снимаю трубку и спичкой заклиниваю клавишу отключения, на которой лежала трубка, во включенном положении. Перочинным ножом вскрываю трубку и вытаскиваю из нее динамик — когда я уйду, телефон останется во включенном положении, и чихни я в своем номере, он исправно донесет этот чих до ушей удивленного Ковальски. Затем аккуратно кладу трубку на аппарат и звоню в снятый мной номер. Выйдя из апартаментов Ковальски, быстро иду к своему номеру. Еще отпирая дверь, слышу телефонные звонки. Как ни парадоксально, это я звоню самому себе. Включаю режим конференции, сдвигаю регулятор громкости на максимум и ставлю рядом с динамиком миниатюрный диктофон. Мало ли что интересное может быть сказано сегодня в номере Ковальски.

Ну вот, пока вроде бы все. Можно перевести дыхание. Залезаю в бар-холодильник, набитый самым разнообразным спиртным и прикидываю гостиничную наценку. Бормочу: «Пейте сами за такие деньги» и захлопываю холодильник. Ожидание затягивается на час с лишним. За это время я успеваю подремать в кресле, выкурить две сигареты и, наплевав на экономию, все-таки выпить бутылку «Хейнекена». Наконец в динамике раздается шум, приглушенно хлопает дверь и звучит низкий уверенный голос:

— Вы делаете ошибку за ошибкой! С этой минуты вы будете выполнять только мои указания!

Говорят по-русски с довольно сильным акцентом — это англичанин или, скорее, американец. У того, кто ему отвечает, отчетливый немецкий акцент. Поскольку языком общения выбран русский, совершенно очевидно, этот второй — тот самый помощник Гутманиса Отто Хелле, бывший сотрудник восточногерманской службы безопасности «Штази».

Он оправдывается:

— Я не могу уследить за всем! Гутманис не заботится о безопасности так, как положено.

— Что произошло у вас в офисе?

После короткой паузы Хелле неохотно объясняет:

— Кто-то проник в кабинет Гутманиса. Использовались дубликаты ключей — следов взлома или отмычек нет. Был вскрыт и затем заперт сейф. Охранника — он привел в офис ночью свою девку — ударили так, что он лежат без сознания минут пятнадцать.

После паузы Ковальски говорит:

— Работа квалифицированная со всех точек зрения. Кто это мог быть, по вашему мнению?

Хелле даже не требуется времени для размышлений:

— Скорее всего, Соловьев. Вы же сами справедливо сказали — работал профессионал высокого класса.

Если бы это был не Хелле, мне было бы приятно слышать такую оценку. Между тем, Ковальски интересуется:

— Где он взял ключи, этот ваш профессионал?

— Скорее всего, снял отпечатки с комплекта Гутманиса. Не сам, конечно, по его заказу это сделали двое уличных воров.

Звуки шагов, звяканье стекла. Судя по всему, эти двое в номере Ковальски решили выпить. Через некоторое время Ковальски несколько бодрее прежнего интересуется: