Круто ты попал! (СИ) - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" - Страница 46

С этими словами Теодор, стараясь не обращать внимания на непонимающие взгляды некоторых студентов, повернулся и ушёл в кабинет.

Следующий час он провёл у окна, глядя, как один за другим вспыхивают и гаснут портальные окна, как всё меньше и меньше студентов остаётся в академии.

– Они поймут, Тео, – негромко сказал стоящий рядом Хасид, – поймут и не станут держать обиды.

Тео без пояснений понял, что друг имеет в виду Кайла и Огюста, которые смотрели на него с непониманием и обидой. И он, увы, ничего не мог им сказать, потому что глупые мальчишки непременно захотели бы остаться.

ЭПИЛОГ

В огромном доме Уильяма Стендриджа, казначея его величества Ганелона, второй день царила суета: ожидалось возвращение из Академии Последнего Шанса хозяйского сына, Огюста. В связи с этим в комнатах отсутствовавшего почти год молодого человека убирали, чистили, меняли постельное бельё, магией приводили в порядок костюмы и полировали обувь. Сосредоточенный камердинер молодого Стендриджа лично перечистил все кольца, кулоны и подвески, аккуратно разложил их по футлярам и расставил в специальном шкафчике.

Все ждали хозяйского сыночка где-нибудь в районе полудня, так как любовь младшего Стендриджа к долгому процессу пробуждения была известна всем в доме. Мысль о том, что он мог от этого отвыкнуть, вызвала бы у знающих Огюста лишь скептическую усмешку. Поэтому рано утром никому и в голову не пришло, что сигнал об открытии портала мог быть как-то связан с возвращением молодого господина. Вышедший на крыльцо управляющий был уверен, что это из столицы доставили какие-то редкие кушанья к столу: Огюст славился своим хорошим аппетитом и отец наверняка решил побаловать наследника чем-нибудь эдаким.

Поэтому появление из портального окна высокого широкоплечего молодого человека управляющий, человек немолодой и солидный, воспринял с изрядной долей удивления. Тем временем незнакомец отошёл в сторону, и из портала за ним выпрыгнули три одёжных сундука. И вот тут-то управляющий замер и, внимательно вглядевшись в молодого человека, громко ахнул.

– Здравствуй, Филипп, – тепло улыбнулся Огюст, и старик практически потерял дар речи: чтобы хозяйский сынок сам первым поздоровался — это было совершенно невероятно! Да и выглядел юноша странно, непривычно: ни яркого камзола, ни кружевной рубашки, ни модной обуви. На нём была непонятная, очень простая серая рубашка и такие же свободные брюки. На ногах можно было рассмотреть короткие мягкие сапожки.

– Ох, господин Огюст, да вы ли это? – управляющий неверяще смотрел на крупного молодого мужчину, которого ни у кого язык не повернулся бы назвать толстым. Крепкий — да, мощный — да, сильный — несомненно, но ни в коем случае не толстый.

– Я, Филипп, я, – Огюст с улыбкой, что уже само по себе для знавшего казначейского отпрыска с рождения управляющего было диким, оглядывался, словно впервые увидел дом, парк, конюшни… – А отец ещё спит?

– Конечно, ваше сиятельство, утро же ещё, рано… – старик растерянно посмотрел на солнце, только недавно выглянувшее из-за верхушек парковых деревьев.

– Хорошо, – Огюст с видимым удовольствием глубоко вздохнул свежий утренний воздух, – тогда не стоит его будить, пусть спит, а я пока позанимаюсь.

Повернувшись к сундукам, юноша скомандовал:

– В комнаты шагом марш! Дорогу знаете!

К изумлению управляющего, сундуки выпустили лапки, похожие на птичьи, козырнули и бодро потопали в сторону крыльца, а Огюст с улыбкой смотрел им вслед.

– Ох ты ж батюшки, – всплеснул руками старик, – да вы никак и магии научились, ваше сиятельство? Сундуки-то заколдованные…

– Научился, Филипп, – кивнул Огюст, – не беспокой никого, я скоро вернусь.

С этими словами он повёл плечами, с хрустом потянулся, встряхнулся и удивительно легко для обладателя столь крупного тела побежал по дорожке парка, мягко отталкиваясь от земли. Не в силах справиться с любопытством, управляющий торопливо посеменил следом за изменившимся до неузнаваемости хозяйским сыном и не пожалел.

Легко пробежав по песчаной тропинке вокруг пруда и даже не запыхавшись, юноша добрался до небольшой полянки, удачно скрытой деревьями, остановился и, легко подпрыгнув, ухватился за нижнюю ветку старого дуба каким-то странным, замысловатым образом. Увидев, как Огюст подтягивается, а потом, спрыгнув на землю, отжимается и выполняет какие-то странные и явно достаточно сложные упражнения, управляющий несколько раз ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не спит.

Судя по тому, как заболела рука, всё это происходило на самом деле, но старик никак не мог поверить в то, что видел. Вместо того, чтобы устроить скандал по поводу плохо подобранных перчаток или недостаточно пышных кружев на рубашке, Огюст занимался пробежками и непривычными упражнениями! И одет был в костюм, который раньше велел бы выбросить, да ещё и наказал бы нерадивого лакея за то, что тот такое убожество ему принёс.

Тем временем Огюст закончил комплекс упражнений и, отойдя от дерева на достаточно большое расстояние, снял с пояса перевязь с метательными ножами. Затем молодой человек извлёк из кармана тканевую ленту, завязал себе глаза и стал бросать ножи в ствол, при этом с каждым разом делая шаг назад. Филипп с изумлением увидел, что ни один нож не пролетел мимо дерева, более того, они вонзились в ствол так, что составили простенький узор.

Со стороны дома послышался шум, и старый управляющий поспешно направился туда, уже предвкушая, какой фурор произведёт среди слуг его рассказ.

На крыльце обнаружился лично казначей его величества, лорд Уильям Стендридж, поспешно вышедший из своих покоев и потому лишь набросивший халат на домашний костюм. Он оглядывался, видимо, пытаясь увидеть сына, который так долго отсутствовал.

– Филипп, мне доложили, что прибыл Огюст, но я его не вижу, – лорд Уильям недовольно нахмурился. – Он уже ушёл в свои комнаты? Тогда вели позвать его.

– Нет, ваше сиятельство, – управляющий поклонился, – лорд Огюст изволят тренироваться…

Повисла пауза, во время которой лорд казначей честно пытался осмыслить то, что только что услышал. Судя по всему, получалось у него не очень хорошо, потому что он переспросил:

– Что он делает? Я не расслышал, Филипп…

– Ваш сын, лорд Уильям, недавно закончил пробежку и тренировку, а теперь занимается метанием ножей, – повторил управляющие и добавил, – узнать его просто невозможно!

Он хотел сказать ещё что-то, но не успел, потому что в поле зрения говорящих показался Огюст. Он легко шагал, коротко подстриженные волосы были влажными от пота, на лице горел румянец. Лорд Уильям поперхнулся заготовленной фразой и неверяще уставился на сына.

– Доброго утра, отец, – улыбнулся Огюст и легко взбежал по ступенькам. – Я запретил Филиппу тебя будить, тем более что мне было чем заняться.

– Боги! Огюст! – лорд Уильям, наверное, впервые в жизни не знал, что сказать. Он с изумлением смотрел на широкоплечего молодого человека, одетого в костюм освэшского наёмника, и изо всех сил пытался осознать, что этот крупный, но абсолютно не толстый молодой мужчина — его сын. – Это ты?!

– Я, отец, – сверкнул белозубой улыбкой Огюст, – неужели я так сильно изменился?

– Изменился — это не то слово! – воскликнул потрясённый до глубины души лорд Уильям. – Я просто не узнаю тебя… Нет, это решительно невозможно!

И казначей обнял сына, чего, наверное, не делал ни разу с того момента, как Огюст вышел из детского возраста.

– Наш-то… Наш-то — ну чисто орёл! – прошептал Третий, обращаясь к Первому и Второму, и сундуки, убедившись, что встреча хозяина с родителем прошла так, как надо, неспешно двинулись в комнаты, откуда почти год назад отправились в Академию.

– А ведь это всё мы, без нас ничего бы не было… – довольно бормотал Второй, шустро перебирая лапками.

– Да уж ясное дело, – солидно соглашался с ним Первый, – ну разве что этот, ну, сами знаете, кто, помог немножко.