Кандидат (СИ) - Корнеев Роман - Страница 78

— Что рано? Нас видеть?

— Ну, видеть они вас, положим, уже видели, — туманно протянула Юля, — а вот общаться с вами — точно рано. Они ко мне-то — такой — ещё нескоро привыкнут. В семье не без урода.

— Ты нас стесняешься? Или самой себя?

— Нет, просто не хочу всё портить. Есть у меня надежда, что однажды у них в мозгах что-нибудь очередной раз щёлкнет, и они бросятся ко мне в объятия. Ну, и к вам обоим тоже. Они могут. Увидишь.

— Вот так и ждёшь момента?

— Да.

— И он ещё не настал.

— Нет.

— Потому ты нас сюда и таскаешь.

Юля погрозила ему пальцем и ещё раз для верности стукнула. На этот раз больнее.

— Не дури, Первый. Я люблю этот мир, его воздух, и я не знаю, смогу ли найти что-то вместо Изолии. Лучше её. Хотя и не чувствую, что мне здесь место. Есть тут такой, дядя Вано, он тоже, как я, чужак, но сумел отыскать себе персональный фронт борьбы с энтропией и здесь. И потому остался. Вот вас я точно познакомлю, вы друг другу понравитесь, обещаю. Ему за полторы сотни лет, а мысль у него — моложе нас всех.

— Познакомь-познакомь.

— Одно жалко…

— Что?

— С местными вертихвостками я тебя точно знакомить не буду.

Рэд давно уже научился не реагировать на такие вот заявления. Его взаимоотношения с женским полом были его личной проблемой, и остальных это не касалось. Даже его товарищей. Даже Юли. Особенно её. А потому манипулировать им при помощи таких нечестных приёмов должно быть не повадно.

— Конкуренции опасаешься?

— Вот ещё. Просто ты для них слишком… потусторонний.

Новый шлепок ладони по мягкому месту стал достойным ответом.

— Прекрати драться, капрал. Здешние барышни дадут кому угодно фору в рассуждениях о высоких чувствах и нематериальных субстанциях. Но для них главное — чтобы ты был с ними здесь и сейчас, стоит тебе на миг утратить внимание или просто прикрыть отвисшую по причине удивления челюсть, как ты уже нанёс им кровную обиду. Вот ты не проявляешь ко мне никакого интереса, я же не обижаюсь!

— Обижаешься постоянно. Просто привыкла. Вспомни, как мы познакомились. Ты на меня разве что с кулаками не бросалась. Десантник-убийца. Бритая наголо, злая как сто чертей. Валькирия. Джон нас не успевал растаскивать.

Юля, наморщив лоб, пыталась вспомнить. А, ну да, вспомнила.

— Ты был невыносим. Каменный истукан. Замкнулся в себе, не расшевелишь.

— Изолия из тебя ещё не выветрилась, вот что. Ты привыкла к людям, открытым нараспашку. Как твой Джон.

— Вот не надо. Он больше твой, чем мой. Вы с ним знакомы ещё с Аракора.

— Неважно.

— Опять занудствуешь? Ну хорошо, я такая-сякая, остальные вокруг тоже какие-то все не такие, но неужели за все эти годы тебе никто не нравился хоть на минуту? — и добавила, по-женски нелогично: — Вот я, почему я тебе не нравлюсь?

Рэд честно смотрел на неё, не отводя взгляда.

— Нравишься. Вот прямо сейчас. Даже приставая ко мне с расспросами. Ты красивая, умная, быстрая, сильная. Во время боевых выходов тебе цены нет. Но ты в какой-то момент успокоишься и остановишь свой выбор на Джоне. Между вами нет места мне. Да я его и не ищу.

— Ой, дура-ак… — протянула Юля.

— Угу.

— Тогда что мы делаем вдвоём в этой постели?

— Откуда я знаю, — Рэд впервые за весь разговор улыбнулся, как это у него иногда получалось — открыто, широко, так что сверкнули искорками уголки глаз.

— Хам и грубиян. Ну как тебя можно не любить?

— Да запросто. Года четыре назад, помню, от меня люди разве что не шарахались.

— И я «разве что»?

— Повторюсь, ты привыкла, но тоже вовсю косилась своими ненормального цвета глазами. И в постель, прошу заметить, затащить не пыталась.

— Разве?

Они помолчали.

— Ну хорошо, но мы же сейчас здесь, вдвоём. Зачем всё усложнять, я такая, какая есть, ты тоже, уж какой случился.

Она смотрела на него в упор, прямо и честно. И Рэд снова резко посерьёзнел.

— Усложнять не будем.

Губы Юли всегда были такими жадными, в запале она могла и до крови укусить, но сейчас они словно размышляли, она пыталась распробовать Рэда, снова и снова не понимая решения этой загадки.

Вот чего она искала в этих нечастых встречах наедине, она искала ответ. А ответа всё не было, были лишь новые загадки.

Юля прильнула к нему всем телом, скользя горячей мокрой ладонью по его плечу.

Пусть гадает, пусть разгадывает. Рэд с этого когда-то и начал чувствовать необходимость в окружающих людях. Слишком много лет он был замкнут сам на себя, забыв о том, что когда вокруг — не только твои собственные отражения, ты лучше начинаешь понимать себя самого — как теперь, в зеркале этих тигриных глаз, распахнутых ему навстречу. Он искал у Юли не любви, не скромного физического удовольствия собственному телу, он тоже искал ответ.

В такие моменты Рэд особенно крепко старался держать в узде свою чуждую человеческому существу сторону, не отгораживался шершавой изнанкой соития с чужой материей. Он боялся упустить контроль, совершив нечто непоправимое. И не знал, настанет ли когда-нибудь такой момент, когда он сможет, наконец, перестать бояться.

Юля всё напряжённее дышала ему в щёку, её пальцы всё крепче сжимали его плоть, такую живую сейчас, почти отпущенную на волю железной хваткой сознания. Быть человеком. Ничего не помнить. Жить моментом между теперь и сейчас.

И не питать иллюзий, что это продлится хоть мгновением дольше.

Рэд замер, осязая последние конвульсии их разгорячённых тел.

И снова с горечью осознал, что ничего кроме вот этого, случайного и мимолётного единения с иным существом, которое нельзя удержать, которое невозможно сохранить, ему пока что не дано. Да и будет ли дано хоть когда-нибудь.

— Юля, ты замечательная.

— Прости, командир.

Именно поэтому он и останется один навсегда.

Исили, на миг перестав метаться по грязной и тесной комнатушке на втором этаже, рассматривала своё опухшее от слёз лицо, ловя чуть дрожащими руками собственное отражение в натёртом дне медной миски. Другого зеркала в её распоряжении не было, из удобств же ей полагался ночной горшок с выщербленным краем и эта миска, в неё время от времени наливали нечто похожее на еду, в остальном же самым ценным предметом, которым сын свиньи Ходар сопроводил её теперешнее существование, была тяжеленная дверь, запиравшаяся на хороший замок. Снаружи.

Вопрос, к счастью ли не было в комнате какого-нибудь нормального зеркала, Исили ставила перед собой уже много раз. И дело не в том, что она смогла бы в таком случае явственно разглядеть синяк на правой скуле, оставленный кулаком взбешённого Ходара, хозяин заведения не в первый и не в последний раз бил её. И не в том, что своё осунувшееся, насмерть перепуганное лицо теперь, наверное, не узнать. Просто Исили уже давно для себя решила — смерть гораздо лучше такой жизни. От острого же стекла смерть придёт быстро и почти безболезненно, как сон после тяжёлого трудового дня. И даже вопрос, как отнесётся к её малодушному поступку Он, её уже не взволновал бы.

Но зеркала в комнате не было, равно как и чего-либо другого.

И день за днём в этом сломленном существе оставалось всё меньше от той, прежней Исили. Скоро от неё и вовсе будут одни воспоминания.

Исили Синтан, краса и гордость вольного города Рамдара, что стоял в устье Дары, студёной северной реки. Высокий лоб, хитринка в глазах, задор молодости в порывистых движениях; дочь и сестра свободных и смелых людей, она вобрала в себя лучшие черты своего гордого народа.

Исили тихонько всхлипнула, бросила на пол миску, принялась судорожными движениями срывать с себя грязные тряпки, доставшиеся ей ещё от старых «хозяев». Зуд мучил её, она не могла больше терпеть.

Вот! На! Вот тебе, проклятое тело, былое воплощение красоты! Замерев, она осторожно погладила себя ладонью. Пройдёт ещё месяц такой жизни, она окончательно станется загнанной лошадью, и тогда, Исили знала, ей уже не видать столь уютной комнаты и столь нехлопотных занятий, как те, какими заставлял её «отрабатывать свой хлеб» скотина Ходар. Этажом ниже, на общих полатях в два яруса жили пользованные девки, как их называл сам хозяин.