Записки президента - Ельцин Борис Николаевич - Страница 21

Кроме того, удостоверение у Зайцева было абсолютно новеньким, сразу же видно, что выписано буквально вчера.

Группу впустили и накормили до отвала. Сытый солдат — это уже не тот солдат. Накормили раз, потом другой. Они расслабились.

Их план был таков: воспользовавшись моим звонком Грачеву, проникнуть в Архангельское, взять меня как бы под охрану, а потом внезапно арестовать. Но и этот план был благополучно провален — ещё в тот момент, когда выписывалось удостоверение на имя Зайцева. И к тому же они опоздали. Машина президента беспрепятственно выехала из Архангельского.

Нелепое и запоздалое появление «десантников» в Архангельском ещё раз показало, что события повернули в выгодное для нас русло. Русло самотёка.

Ещё один скромный сотрудник охраны, о котором я хочу сказать несколько добрых слов, Виктор Григорьевич Кузнецов. Именно на его квартире первую ночь скрывалась Наина с детьми. Эта двухкомнатная квартира в Кунцеве, по нашим сведениям, не была «засвечена» КГБ.

Семью посадили в «рафик» со шторками. Сзади поехала машина прикрытия.

В «раф» при выезде заглянули — увидели женщину и детей, ничего не сказали.

На следующий день уже вся семья переехала в нашу квартиру у Белорусского. Наина в первую ночь звонила мне из телефона-автомата. Слава Богу, тогда её ещё никто не знал в лицо.

Хроника событий

19 августа 1991 года

В десять утра члены ГКЧП вновь собрались в Кремле, но уже без Павлова.

Это была первая попытка анализа происходящего в стране. Данные пока обнадёживали. Предприятия работали нормально. Люди вроде бы не собирались пока бастовать и протестовать. Отпадала необходимость в немедленных карательных действиях. Обсуждалась ближайшая тактика ГКЧП: немедленно передать по телевидению как можно больше «компромата» на демократических лидеров. Попытаться снизить цены на отдельные товары, расширить ассортимент — «успокоить народ». И самое главное — с помощью Верховного Совета придать путчу политически целесообразный, законный характер.

У здания Дома Советов России, который теперь принято называть российским Белым домом, заняли позиции танковые подразделения Таманской и бронемашины Тульской десантной дивизии.

37-я десантная бригада из Калининградской области передислоцировалась на аэродром в столицу Латвии Ригу. 234-й полк высадился в Таллинне. 21-я десантная бригада усилила Закавказский военный округ.

Ночью к ГКЧП присоединились двое — Александр Тизяков, вице-президент Научно-промышленного союза СССР, директор оборонного завода из Свердловска, и Василий Стародубцев, председатель образцового колхоза из Тульской области, председатель Крестьянского союза. Оба поставили свои подписи под всеми документами ГКЧП. Вновь прибывшие не были посвящены заранее в детали заговора, но восприняли события с огромным энтузиазмом. Им немедленно выделили охрану и по большому кабинету в Кремле, ведь теперь они входили в состав «высшего руководства» страны.

«Крестьяне и рабочие» — в лице своих номенклатурных руководителей — поддержали государственный переворот.

…Заместителям министра обороны СССР, командующим группами войск, округов и флотов, начальникам управлений, другим высшим военачальникам Советской Армии направлен приказ за подписью Язова.

Войска приведены в боевую готовность. Солдаты подняты по тревоге.

На крупных предприятиях союзного подчинения, которые контролируются центральными министерствами и ведомствами, начались собрания, на которых партийные секретари пытаются объяснить смысл и необходимость происходящих событий своим коммунистам и беспартийным.

Работает только один канал общесоюзного телевидения. Каждый час транслируются документы ГКЧП…

Начальник управления по защите конституционного строя КГБ СССР генерал-майор Воротников позже показал на допросе, что ему был выдан список лиц, подлежащих задержанию, и в нем, кроме российского руководства, значились бывшие главные «горбачевцы», отстранённые самим Горбачёвым: Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе. В списке было 70 фамилий. Зампредседателя КГБ Лебедев объяснил, что их надо будет задержать по поступлении дополнительной команды. Группа захвата московского управления КГБ в полной боевой готовности ждала приказа. Но он так и не поступил…

Утром 19-го, одновременно с документами ГКЧП, передавалось также и заявление Анатолия Лукьянова, Председателя Верховного Совета СССР, по поводу нового Союзного договора.

Лукьянов писал, что договор по многим своим положениям противоречит Советской Конституции. Нуждается в серьёзной доработке. Вызывает вопросы у трудящихся граждан (замечательная коммунистическая формулировка, таящая в себе, несмотря на простоту, большой психологический заряд). И что поспешное подписание договора вызывает у него, Лукьянова, серьёзную озабоченность.

Этот документ официальная пропаганда подавала в одном пакете с «Обращением к советскому народу», указом № 1 ГКЧП и другими чрезвычайными документами ГКЧП.

Масштаб заговора был таков, что в нем участвовали почти все, кто работал с Горбачёвым. Непосредственно, бок о бок… По сценарию и обстоятельствам действия это необычайно напоминало смещение — мирное, почти легальное — Хрущёва в 1964 году. Тоже отпуск (только не Кавказ, а Крым), «бархатный сезон», безоблачная погода. Бац! — и перед абсолютно единодушным мнением своего окружения Хрущёв вынужден сдаться. Он не подготовлен к такому варианту событий, ему не на кого опереться. Одномоментно его вынуждают к признанию своего политического конца.

Такой же замысел был и здесь.

Читая заявление Лукьянова, я пытался понять, что происходит. Первый вариант — Лукьянов предал своего друга и шефа. Второй, более сложный, но который тоже надо просчитывать: Горбачёв знает обо всей ситуации, это подготовленный им сценарий — грязные руки расчистят ему путь, он сможет вернуться в новую страну, находящуюся в режиме чрезвычайного положения. И потом можно будет разобраться и с демократами, и с российским руководством, и с «обнаглевшими» прибалтийскими странами, и с остальными союзными республиками, последнее время поднимающими голову. Можно будет решить все вопросы. Мы — российское руководство — призываем к гражданскому неповиновению, акциям протеста. Вот-вот вокруг Белого дома построят баррикады, неизбежны столкновения. А тут появляется Горбачёв, руками Янаева и Лукьянова торпедировавший Союзный договор…

В этих сомнениях я позвонил руководителям крупных республик, которые участвовали в создании нового Союзного договора.

(Правительственная связь в Белом доме была отключена. Однако один телефон, моего помощника Илюшина, который был поставлен и включён буквально накануне — работал! Его не внесли в «красную книжечку» — список правительственных телефонов, и он оказался как бы законспирированным…)

Реакция лидеров республик меня поначалу просто поразила. Они разговаривали крайне сдержанно.

Их тоже смутило заявление Лукьянова. Они тоже хотели бы знать истинную роль Горбачёва, прежде чем что-то говорить. Но главное — это желание дистанцироваться от московских событий, сохранить хотя бы внешний, формальный суверенитет, сохранить, грубо говоря, власть, выступить в диалоге с ГКЧП как равноправный партнёр. Руководители республик должны действовать нейтрально. Тогда, возможно, им будут оставлены какие-то властные полномочия. По крайней мере, они сохранят кабинеты и привилегии. Это была чисто аппаратная, а не политическая логика. С привкусом хитрой, но легко читаемой дипломатии.

Как они не понимали — Анатолий Лукьянов публично высказался против Союзного договора, и если сессия Верховного Совета придаст законную силу действиям ГКЧП (а в этом, похоже, они не сомневались), тогда путч за какую-то неделю перерастёт в необратимое, глобальное событие, которое заставит покачнуться весь мир, не говоря уж о союзных республиках. В Киев, Алма-Ату, Ташкент и другие столицы республик будут введены войска, уже там, на местах, состоятся маленькие, местного масштаба путчики, с танками и бронетранспортёрами, и местные ГКЧП, послушные центру, возьмут власть в свои руки. Неужели они не видели подобного развития ситуации?