Память льда - Эриксон Стивен - Страница 71

Изучение истории, философии, религии позволяло лучше понимать человеческие устремления, а те, в свою очередь, являлись основой для любых стратегических и тактических маневров. Мысли людей, равно как и их поступки, тоже подчиняются определенным закономерностям. Несокрушимый щит, достойный называться таковым, должен был уметь предвидеть и предсказывать возможные действия не только союзников, но и противников.

Когда в Капастан с запада пришли даруджийцы, здешние племена, основавшие этот город, еще только-только расстались с кочевой жизнью.

«А их мертвецы и по сей день продолжают стоять на кладбище. Вернее, стоят лишь их замурованные тела. Где бродят их души — одному Худу известно».

По натуре своей капанцы по-прежнему оставались кочевниками, что было непонятно даруджийским общинам. Даже сейчас, когда успело смениться немало поколений горожан, эта разница ощущалась буквально во всем.

Тем не менее ранняя история Капастана скрывала в себе немало загадок, и те тонкие ниточки, что имелись в руках Итковиана, не позволяли воссоздать первоначальный узор капастанского «ковра». Именно об этом сейчас и размышлял несокрушимый щит, проезжая с двумя отрядами дозорных мимо дворца принца Джеларкана. Дальнейший путь «Серых мечей» лежал к Главным воротам в южной части города.

Дождь постепенно слабел. Из брешей, пробитых в сплошной облачности, изливался грязно-серый утренний свет. Поутих и ветер: теперь его порывы напоминали судорожное дыхание больного.

Городские кварталы в Капастане традиционно назывались стоянками, и каждая такая стоянка представляла собой отдельное поселение (обычно в виде круга) с площадью посередине. Различные кварталы Капастана соединялись между собой улицами, широкими и неровными. Такой принцип планировки соблюдался повсюду, за исключением района, примыкавшего к старинной Даруджийской крепости, ныне именовавшейся Невольничьей: там, в так называемом Храмовом квартале, можно было встретить привычную для даруджийских городов сетку улиц.

Как подозревал несокрушимый щит, слово «стоянка» использовалось не случайно: наверное, когда-то эти районы действительно были самыми обычными стойбищами, где разбивали свои шатры капастанские кланы, связанные узами кровного родства. И если моря кочевники откровенно побаивались, то берег реки Серп был им давно привычен. Постепенно они познали выгоды торговли и осели в этих местах. Так возник один из самых странных городов, какие только доводилось видеть Итковиану. Необычным здесь было все: погребальные колонны на кладбище; круглые стены заборов, скрывавшие жизнь стоянок; крохотные, больше похожие на колодцы, пруды, окруженные песчаными ямами. Но еще удивительнее были жители Капастана: даруджийцы и капанцы. Первые одевались не слишком броско, зато вторые, верные обычаям предков, наряжались в яркие одежды, цвет которых сразу говорил о принадлежности к тому или иному клану. Пестрая толпа горожан особенно сильно выделялась на фоне унылых строений с некрашеными фасадами.

«Капастан красив своими жителями, а не домами», — вспомнил Итковиан где-то слышанную фразу. Даруджийские храмы и те отдавали должное местному архитектурному стилю, весьма аскетическому и сдержанному. Наверное, если взглянуть на город сверху — увидишь разноцветные речки и ручейки, текущие среди блеклых берегов. Ну, это как раз понятно: мир капанских кочевников был тусклым, и они, как умели, расцвечивали его радугой своих одежд.

Загадками для Итковиана оставались старинная крепость, где сейчас разместились «Серые мечи», и дворец принца Джеларкана. Крепость построили задолго до появления в этих краях и капанцев, и даруджийцев. Чьи же руки возвели ее почти рядом с дворцом?

Строений, подобных нынешней резиденции Джеларкана, Итковиан больше нигде не встречал, а повидать он за свою жизнь успел достаточно. Строгая архитектура, предельно чуждая и странным образом… отталкивающая. Несомненно, местная правящая династия прельстилась необычным видом здания, но никак не крепостью его стен. Их толщина настораживала даже не слишком искушенного человека. Отсутствие окон и плоских крыш не позволяло обитателям дворца видеть происходящее вокруг. Но что еще хуже, там имелся только один вход — широкий пандус, ведущий во внутренний двор. Предшественники Джеларкана неоднократно пытались возвести по обеим сторонам от пандуса караульные помещения, а также соорудить вдоль стен галерею. Но все новые постройки неизменно обрушивались. Старые стены почему-то не удерживали на себе связующий раствор кладки и грозили рухнуть сами. В результате затею пришлось оставить.

У Главных ворот дозорные отряды вклинились в разноцветный людской поток. Их темные доспехи и почти черные мечи и луки не вызвали в толпе ни смятения, ни восторга. Миновав ворота, воины Итковиана повернули направо и некоторое время двигались по караванной дороге на юг. Оказавшись на просторах равнины, они сменили направление и поехали на запад. Позади остались крестьянские усадьбы, огороженные невысокими каменными заборами. Обжитые места закончились. Дальше уже лежало обширное пространство, неподвластное капастанским законам и никем, по сути, не охраняемое.

Постепенно небо над головой начало освобождаться от туч и к полуденному привалу (они были уже в четырнадцати лигах от Капастана) сделалось безупречно-синим. Трапеза была короткой. Тридцать воинов ели почти молча. Такая же тишина стояла и вокруг. За все время пути им не встретилось ни одного каравана. И это в самый разгар торгового сезона!

«Серые мечи» стояли возле своих лошадей, ожидая приказа.

— Построиться «хищной стаей». Двигаться легким галопом. Вестовая Сидлис — ехать впереди, в двадцати шагах от остальных. Всем искать следы. — Это были первые слова, произнесенные несокрушимым щитом после выезда из казармы.

— А какие именно следы мы ищем? — спросила молоденькая девушка, единственная из новобранцев, кого сегодня взяли в дозор.

Вообще-то, она обратилась не по уставу, однако Итковиан не стал заострять на этом внимание и просто ответил:

— Любые. По коням!

Бойцы дружно вскочили в седла. Все, кроме новобранки, у которой это получилось не сразу. Она покраснела и шмыгнула носом.

У «Серых мечей» были свои способы обучения. Слов здесь обычно зря не тратили. Новобранец либо подражал опытным солдатам, на ходу перенимая все то, что делали они, либо не выдерживал и уходил из армии. Эту девушку научили ездить верхом. Она уже могла скакать галопом, не боясь выпасть из седла. Далее ей предстояло привыкнуть к тяжести доспехов и оружия. Владеть оружием она научится позже. Необстрелянных бойцов старались беречь. Если вдруг дело дойдет до драки, двое бывалых солдат обязательно будут рядом с этой девчонкой, защищая ее от превратностей сражения.

Наконец новобранка и ее гнедой жеребец заняли свое место. Построение «хищной стаей» по виду чем-то напоминало изогнутый крюк. Менее опытных воинов обычно ставили в середину.

Итковиан, как и полагалось командиру, занял место во главе строя. Отряды двигались легким галопом. Проехали лигу, затем вторую. Приятное тепло сменилось нестерпимой жарой.

Внезапно северное крыло строя остановилось, будто натолкнувшись на невидимую преграду. И сейчас же лошади всех остальных солдат сменили галоп на шаг. Они обнаружили следы! Вестовая Сидлис придержала своего скакуна, развернулась и замерла, вопросительно поглядывая на Итковиана. Несокрушимый щит тоже остановился в ожидании донесения. Вскоре с правого фланга к нему подъехал один из солдат:

— Господин командующий, первой следы заметила наша новобранка. Они уходят в северо-западном направлении. Следы петляющие и очень крупные. Кто-то двигался на двух ногах, но они какие-то странные, больше похожие на лапы: трехпалые и когтистые.

— Следы только от двух ног? — уточнил Итковиан.

— Так точно.

— Какой давности?

— Скорее всего, утренние, сударь.

Несокрушимый щит кивнул Сидлис, подзывая ее.

— Накалиан, сменишь вестовую. Будем преследовать это… существо.