Чуть больше мира (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 35

— Ты ветки прикрепила криво.

— А аэру каково? Нет, я, конечно, всё понимаю. Но не девка же чай! Может, и не самый достойный мужик, но по всему видать, что духи его ничем не обделили и…

— Видать или проверила уже?

— Ну, давай, рявкать ещё на меня начни, рот заткни! Только правда-то от этого не изменится ни вот нисколечко, — герронтийка продемонстрировала Лан мизинец. — И правильно, что он с тобой даже словечком перемолвиться не желает. Я бы на его месте ещё и…

— Ты пока на своём месте, — Кайран хмуро посмотрела на наперсницу исподлобья. — Только, кажется, забылась немного.

— А да чтоб тебя!..

Мильена, видимо, действительно несколько забывшись, топнула ногой. И едва вниз не полетела — лестница и без того стоящая не слишком устойчиво, накренилась, поехала вбок, скрежеща перекладинами по камням. Пришлось госпоже вскакивать, подпирать её плечом, ловя служанку за подол.

— Держишься?

— Уф… — тяжко пропыхтела герронтийка, прижимая руку к пухлой, как хорошая подушка, груди, — так и шею сломать недолго!

— Вот именно. На, — Лан сунула наперснице венок, — повесь в арке.

— Сама знаю, — огрызнулась Мильена. — Только как ни крути, а кругом ты неправа.

Кайран на это ничего не ответила. Вытащила из кучи ветки, опёрлась бедром о каменный подоконник, переплетая колкие еловые лапы с гибким падубом. Глянцевые красные ягоды ложились на тёмную хвою, как бусины на бархат.

— Хоть бы извинилась, — помолчав, проворчала герронтийка.

— Перед тобой?

— Перед ним… — наперсница, кажется, хотела ещё что-то добавить. Вполне вероятно, некий эпитет, не слишком лестный для госпожи. Но в кой-то веки удержала чересчур болтливый язык за зубами. — Впрочем, так, наверное, ещё хуже выйдет.

— Вот именно, — кивнула аэра.

— И что? Так вот и оставишь? Мол, я вот вся такая и растакая: и сама всё решу, всех защитю, врагов порешу, мужиков за пояс заткну — никто госпоже не указка!

— Нет такого слова — «защитю».

— Духи! Да мне едино, есть оно или нет. Ты вот есть!

— Не топай, свалишься.

— А, да ну тебя… — махнула на элву Мильена, пятясь задом, слезая с лестницы. — Давай уж, коли решила мужиком быть, так хоть для пользы дела. А то опять слуг звать — не дождёшься. Двигай вон лестницу к простенку. Я там сейчас падуба повешу, а посерёдке омелу, как над камином. Как раз красиво будет.

Кайран, не противореча, поднапряглась, но сдвинула стремянку, куда ей велено было. Потрясала, проверяя, надёжно ли стоит. И снова пристроилась на подоконнике с венком.

Конечно, наперсницу и осадить стоило — слишком уж разболталась. Но толку её осаживать? Можно подумать, от этого правда изменится. Сама же себе всё это десяток раз успела сказать. Да ещё полночи просидела, разглядывая собственную физиономию в зеркале. И пытаясь понять, что же не так? Когда успела свернуть, а, главное, куда? Ведь вроде делала только то, что требовалось. И решения принимала правильные. Подчас и вовсе единственно возможные. С чего ж коряво-то так пошло? Как всё исправить? И… А надо ли что-то исправлять?

— Нет, не собираюсь я так оставлять, — негромко призналась венку Лан.

— Представляю, что ты нарешала! — фыркнула Мильена. — Даже и не уверена, хочу ли это знать.

— А придётся, — Кайран положила ветки на подоконник, скрестила руки на груди, мрачно уставившись в стену напротив, словно это камни виноваты были в принятом решении. — Потому как делать тебе. Разбери герронтийские платья. Найди там что-нибудь поприличнее.

Служанка ахнула, снова хватаясь за грудь. И опять чуть с лестницы не сверзилась.

— Какое изволит госпожа? — прошептала Мильена благоговейно, обеими руками вцепившись в перекладину.

Решила, видимо, что обуревающие трепетную и впечатлительную душу эмоции безопаснее выражать тоном, а не жестами.

— Сама реши. Я твоему вкусу доверяю, — а вот у госпожи голос был такой, словно она на похороны собирается. Только не понять: любимого ли хоронить приготовилась или по злейшему врагу тризну справлять. — Посмотришь ещё в кайрановских драгоценностях. Может, там найдётся что-то подходящее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

— А они есть? Вроде ж говорила, что та шлю… любовница твоего супружника всё упёрла?

— Нет, — усмехнулась Лан, — всё спереть свёкор не позволил. Родовые остались. Я тебе дам ключ — глянешь.

— Гляну-гляну, — закивала Мильена, спеша по-крабьи, спускаясь вниз. — Это ж сколько всего ещё успеть надо! Причёска опять же. Да и с кожей твоей что-то делать нужно. А времени и нет совсем. Раньше не могла сказать? Зови теперь служанок, пусть они тут заканчивают. Недосуг мне веночки развешивать…

Герронтийка подхватила юбки, явно собираясь немедленно мчаться. И даже, кажется, на четыре стороны света одновременно. Но замерла зайцем, медленно обернулась к госпоже — видимо, осенило наперсницу.

— Лан, а, может, духи с ним, с празднеством? — спросила жалобно. — Давай вы вдвоём только? Я всё устрою в лучшем виде, не пожалеешь.

— Нет уж, — покачала головой Кайран. — Старейшины уже на пути сюда. Да и дети этого с лета ждут. Традиции есть традиции, их я нарушать не собираюсь.

— Да тебя ж опять о делах заболтают! — всплеснула руками Мильена.

— Вот именно. Мы так и не узнали, куда Сарс подевался и что это за женщина с ним была. Да и собака эта взялась невесть откуда. Сроду у нас таких не водилось. Удобней случая поспрашивать и слухи узнать, боюсь, не представится.

— Ты никогда не изменишься, да? — насупилась герронтийка. — Всё о делах, да о делах! Смотри, как бы жизнь не проговорить! Вроде только о мужчине речь вела, а теперь опять за своё!

— Одно другому не мешает.

— А вот тут ты глубоко заблуждаешься, — умудрённая опытом служанка покачала перед носом госпожи пальцем. — Или любовь, или дела. По-другому никак.

— Я постараюсь совместить, — заверила Мильену Лан, откидываясь назад.

Не только потому, что неодобрительный перст перед лицом мешал. Аэре показалось: наперсница едва сдерживается, чтоб не дать госпоже хорошую затрещину.

* * *

Традиции в роде Кайран уважали. На взгляд Даймонда, отношение к ним, пожалуй, было даже чересчур трепетное. Нет, ничего против наследия предков аэр не имел. Когда оно выдаётся дозировано.

Публика за столами, установленными в большом зале Ис’Кая, собралась разношёрстная. Присутствовали тут и вполне приличные элвы — союзники Лан, приглашённые за господский стол. А вот ниже гордо восседали капитаны кайрановских кораблей, фермеры-арендаторы, мастера артелей бортников, углежогов, срезчиков торфа. Деревенские старосты, старейшины — то есть просто старпёры, умудрившиеся дожить до появления на свет правнуков. Два кузнеца, мельник, костоправ, специализирующийся, как выяснилось, на коровьих родах. Присутствию отличившихся невероятными заслугами стригаля, прядильщицы и парочки ткачих удивляться уже не приходилось. Даже парень — первый боец на острове и победитель каких-то майских состязаний — почтил визитом госпожу.

И духи бы с ними. Натери чхать хотел на происхождение и статусы гостей. Но ведь каждый из них считал своим долгом поприветствовать главу рода и пожелания пожелать в честь рождающегося года. Причём все благословения излагались не просто так, а стихами. И, кажется, тоже традиционными и древними. Потому что строки в них были не только дурно рифмованы, но ещё и малопонятны. А оттого что Кайран приходилось упоминать в женском роде вместо мужского, лучше они не становились.

Всё это безобразие заливалось даже не реками, а морями местного эля и сидра. Но как ни странно, вели себя гости вполне благопристойно. Под стол никто не намыливался, ор не поднимал, а выступали поздравляющие в порядке живой очереди.

— По всей видимости, аэр Натери находит наши праздники скучными? — светским тоном поинтересовалась Лан, с поистине королевской милостью улыбаясь красномордому эру, уже минут пять путающемуся в «тучных снопах ржи» и «высоких стадах овец».